Сабля, трубка, конь казацкий - Степан Кулик

Даже рот открыл, чтобы окликнуть Полпуда и изложить свое мнение, когда тот громко и весьма речисто выругался.

– Вот же ж напасть! Чтоб вас, кобыздохов, слепыми щенками перетопили…

Сплюнул в сердцах и добавил:

– Если верно то, о чем я думаю, Петро… то плохи наши дела.

– Там кочевье? Да?

Татарское стойбище – единственное объяснение, что пришло мне в голову. Татары вроде не должны так далеко забираться на север. Но кто их, басурман, знает. Вдруг там, на югах, саранча опять всю траву выжрала или иное лихо случилось? И потом, если нашим можно зимовники и пасеки заводить чуть не под носом у ханов, то почему им отары и табуны там, где трава зеленее и гуще, не выпасать? Контрольно-следовой полосой здесь еще не озаботились. Ни одно государство. Граница нараспашку…Челнокам, в смысле чумакам и кочевникам – сплошное приволье. А вот нам очередная встреча с «пастухами» совершенно ни к чему. Особенно если их там много.

– Хуже… – Василий не торопился с ответом. Видимо, верил, что пока беду вслух не окликнешь, она может и миновать. И только после того, как собачий брех раздался снова, ответил: – Дикие псы…

– Динго?! – машинально вырвалось. Чисто на автомате. Слишком уж я удивился. Поскольку никак не ожидал, что в здешних степях тоже проживают австралийские псы. О шакалах, место которых занимают корсаки – читал. Даже о гепардах… Что они тоже водились в этих местах, слышал. Но динго?..

– Латыни я не знаю… – пожал плечами Василий. – А по-простому – обычные одичалые псы. Из тех, что татары при налете на селение не добили. Или от наших стрел ушли… когда братчики авыл[44] потрошили. За последние годы много расплодилось. Волки порвать не управляются. А то и сами пристают… Да и неудивительно – невольничьи рынки Кафы переполнены русинами. Вот и бродят псы, оставшись без хозяев… Звереют.

Честно говоря, я почувствовал себя немного разочарованным. Бежим, как от чумы, а вся опасность, на самом деле, несколько бездомных шавок, что и в мое время, стараниями Гринпис и прочих полоумных защитников животных, по помойкам шарятся. Гоняя крыс и таких же облезлых кошек…

– Обычные псы?.. Всего лишь?

Василий ответить не успел. Лай донесся снова. Только теперь не правее, как раньше, а сзади. И лаяли уже другие!.. Да, петь я совершенно не умею, как дядька Игорь говорит: «нюту не держу», – но слух почти музыкальный. Так что ошибиться не мог. Либо там еще одна свора, либо псы разделились и берут нас в кольцо. Как загонщики дичь.

– Вот тебе и ответ… Тпру… – Василий попридержал норовящего перейти в галоп коня. – Будь моя воля, я бы предпочел волков.

До разведения питбулей и прочих амстаффов собаководы еще не додумались, а другие породы у меня страха как-то не вызывали. Из-за отсутствия соответствующего опыта, скорее всего. Были ж у персов боевые мастифы, да и у овчарки довольно мрачных страниц в биографии. А еще меделянцы[45], столь ненавистные красным комиссарам, что во времена Гражданской были поголовно истреблены карающей рукой пролетариата. Но все же… При слове «волк» в воображении возникает сверкающая клыками свирепая пасть, а «пес» – ассоциируется с виляющим хвостом. Максимум – цепь, намордник и ошейник.

– Но почему?

– Потому что они человека не боятся.

– А волки, значит, боятся? – уперся я. Справедливости для…

– Любой зверь боится человека. Даже самый сильный и свирепый, – кивнул Полупуд. – И никогда не нападет без крайней нужды… Мы для них существа загадочные. Опасные более всего тем, что непредсказуемые. В одних и тех же ситуациях можем и убегать, и нападать.

– А для собак мы просты и понятны? Так по-твоему выходит?

– Хуже, Петро, гораздо хуже… – Полупуд остановил коня и взгромоздился на седло с ногами. Похоже, буерак как убежище его больше не устраивал. – С простым зверьем у людей обычная война. С чередующимися победами и поражениями. Чья сила – тот и сверху. Без обид… Другое дело одичавшие псы. Тут, брат, уже не война. Тут – кровная месть. Потому что псы считают людей предателями… А месть, она беспощадна и до последнего издыхания. И еще – в отличие от зверей, они не боятся огня. Поэтому и гонят нас в буерак.

– Гонят?

Вместо Василия ответом стал лай еще правее. Похоже, я не ошибся, нас действительно брали в полукольцо, отжимая на северо-восток. Именно туда, где над степью уже достаточно четко проступали верхушки деревьев, больше напоминающие пышные кусты.

– Псы, Петрусь, в отличие от волков, быстро и долго бежать не могут. А вот загнать добычу в западню – как раз то, чему научились у людей.

– Но если они хотят, чтоб мы скакали туда – значит, это нельзя делать ни в коем случае.

– Верно миркуешь… Держись за мной и не жалей плетки. Потом извинишься. Если псы круг замкнут, всем…

Полупуд не стал договаривать до конца. Да и надобности не было. Чтоб догадаться, чем закончится встреча двух людей со сворой озверевших псов, большого ума не надо. Достаточно воображения…

Глава третья

Минут десять неслись во весь опор как оглашенные. Травам это не нравилось, и они неохотно расступались перед лошадьми, хлестали их по мордам и груди, а особенно доставалось коленям всадников. Которые еще больше не проходят по габаритам. Зато заливистый лай, раздающийся время от времени, заметно поотстал и сместился в сторону, больше не отсекая нам путь к свободе.

– Кажись, проскочили! – повернул Василий в мою сторону радостное лицо. – Еще немного, и они бросят погоню. Я же говорил: псы не волки. Долгих преследований не любят. И если не уверены, гнаться не станут…

Лучше б он этого не делал. Не спит закон подлости и даже не дремлет. В тот миг, пока казак еще глядел на меня, конь под ним споткнулся, жалобно вскрикнул и кувыркнулся вперед через голову.

Все случилось так быстро и неожиданно, что я даже остановиться не успел, проскочил мимо. И только метров через двадцать смог осадить скакуна и вернуться назад. Спешился и подбежал к ним. Конь Василия хрипел и пытался подняться. Но каждый раз без сил валился на землю. А Полупуд лежал ничком чуть в сторонке и не подавал признаков жизни. Не знаю, смог бы Василий что-то предпринять или нет, если б смотрел за конем, а не отвлекся, на этот вопрос ответа уже не будет. Жизнь не имеет сослагательного наклонения. Чего уж теперь…

– Твою ж дивизию!..

Я пулей слетел на землю, упал рядом с казаком на колени и осторожно перевернул его набок. На лекциях по оказанию первой медицинской помощи нас учили, что попавшего в аварию и лежащего без сознания человека нельзя передвигать. Чревато всевозможными осложнениями. Вплоть до летального исхода. Мало ли какие у него могут быть внутренние травмы. Особенно – если поврежден позвоночник. Так что лучше всего, не теряя времени, вызвать «неотложку».

Я с удовольствием последовал бы тем рекомендациям. Вот только сильно сомневаюсь: что поблизости… в радиусе десятков километров есть хоть один лекарь. А если и есть – то вряд ли услышит. Зато псы гораздо ближе, и своего шанса не упустят… Но вряд ли мы их приходу обрадуемся…

– Всё! Хорош умничать!

Это я сам себе. Звуки голоса, даже собственного, успокаивают. Вроде как человек осознает, что это не сон и быстрее выходит из ступора.

– Так, что у нас здесь? Угу… Облицовка расцарапана, нос расквашен, лоб в ссадинах… но дышит. И вроде ничего не сломано. Во всяком случае, не заметно. Руки-ноги целы и не имеют неестественной геометрии. Кровавые пузыри не пускает. Хрипы не слышны.

Василий негромко застонал.

– Сейчас… погоди маленько.

Метнулся взять флягу с водой. Попутно бросил взгляд на коня Полупуда. А вот здесь все плохо. Я не ветеринар, но открытый перелом такая штука, что повышенной квалификации не требует.

Присел рядом с Василием и плеснул казаку в лицо водой. Аккуратно. Мне надо, только чтоб очнулся, а не вскочил. Внутренние ушибы штука подлая. Не сразу почувствуешь.

– Уфф… – простонал Полупуд, разлепляя глаза. Лопатообразная ладонь мазнула по лицу, растирая кровь и воду, казак посмотрел на нее удивленно, потом на меня. – Занятно… Это кто ж меня так славно приложил, Петро? Ты, что ли?

– Земля-матушка… На, хлебни.

Я сунул горлышко фляги в губы запорожца. Казак сделал пару глотков. Не поморщился. Это хорошо, значит, утроба не отбита.

Закряхтел, приподнимаясь, – хоть с трудом, но все же сел. Мотнул головой и проворчал:

– Гудит, как с перепою.

Взгляд его наткнулся на искалеченного коня. Секунду или две казак соображал, а после крепко выругался. Во всяком случае, я не все слова понял… Зато Полупуду помогло. Былую немощь как рукой сняло. Мигом оказался на ногах и заторопился к коню. Заметно припадая на правую ногу. Вердикт последовал незамедлительно. Полупуду тоже хватило одного взгляда.