История Англии - Вильям Ньюбургский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 24.
О раздоре и о примирении королей Франции и Англии.
На 16-м году правления Генриха II этот государь и король Франции, между которыми случилась короткая размолвка, вновь помирились, благодаря вмешательству миролюбиво настроенных людей. Причина их разногласий была следующая:
В те времена, когда король Стефан был целиком занят смутами в Англии, граф Анжу вторгся и покорил всю Нормандию, за исключением Жизора и еще двух других зависимых от нее замков, которые уже перешли под власть короля Франции. С течением времени, Генрих II, король Англии и сын вышеупомянутого государя, не стерпел такого умаления своего нормандского владения и нашел необходимым применить в этом деле скорее ловкость, чем грубую силу. В конце концов, благодаря искусству одного человека, своего канцлера Томаса, он сумел так обойти короля Франции, что дочь последнего (от дочери испанского короля, на которой он женился после Элеоноры) была обручена с его перворожденным сыном, а эти крепости составляли ее приданное, которое, тем не менее, пока находилось в залоге у тамплиеров, с условием, что так и будет до тех пор, пока дети, которые еще не достигли брачного возраста не будут способны сожительствовать в браке, а тем временем король Англии будет опекуном их обоих. Однако, по прошествии нескольких лет, король Генрих, не способный больше откладывать это дело, отпраздновал преждевременно брак между детьми и получил у тамплиеров замки. Вследствие этого, французский король был взбешен и обвинял его в двуличии, а тамплиеров — в измене, и они перешли к враждебности и войне. Однако, будучи наученным частыми опытами, что насилие ничего не может поделать против величия королевской власти, и когда их ярость постепенно подутихла, они допустили, чтобы при определенных условиях между ними был заключен мир, и после этого мир был заключен, как оказалось в дальнейшем, не прочный но лишь временный. Вообще, два вышеупомянутых короля никогда не были в длительном мире друг с другом, их народам, по обоим сторонам, стало привычно расплачиваться за то, что их короли заслужили своим высокомерием.
Глава 25.
О коронации Генриха III и об убийстве Томаса Бекета.
В году 1170 от разрешения Девы, который приходился 17-м годом правления Генриха Второго, король приказал, чтобы его сын Генрих, который был еще юношей, был бы торжественно помазан и коронован королем в Лондоне, из рук Роджера, архиепеископа Йоркского. Поскольку король все еще не успокоился, то достопочтенный Томас, архиепископ Кентерберрийский все еще находился в ссылке во Франции, хотя римский понтифик и король Франции были чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы добиться примирения. В тот миг, когда Томас услышал об этом деянии, он, возревновал о правах церкви, быстро уведомил об этом папу (чьей благосклонностью и покровительством он пользовался), утверждая, что имеет место ущемление его самого и его престола, и он получил от папы письма с суровыми упреками, в которых указывалось на неправоту равно архиепископа Йоркского, который провел службу в чужой епархии, так и присутствовавших на церемонии епископов, которые освятили ее. Однако, король оставался после коронации лишь короткое время в Англии и отправился за море, и когда он внял частым обращениям папы и убедительным просьбам славного короля Франции, что он должен, по хотя бы снизойти до примирения с достойным изгнанником, то после 7 лет ссылки, он наконец на это согласился, и между ними состоялось торжественное примирение, которого все тем больше и желали и тем радостней приветствовали, чем больше оно откладывалось.
Таким образом, пока король находился за границей, архиепископ, по королевскому милости и позволению вернулся в свой диоцез, имея при себе письма папы, направленные против архиепископа Йоркского и других прелатов, присутствовавших на этой самой несчастливой коронации, о чем королю не было известно, и именно это стало тем, что разрушило недавно заключенный мир и послужило причиной еще большего гнева короля. Эти письма о приостановке служения прелатов, были привезены им в Англию, и сам он следовал их указаниям с рвением разжигая огонь правосудия, и хотя лишь Богу известно, все ли его поступки соответствовали их содержанию, но в любом случае, не моему ничтожеству, поспешно судить о делах такого великого человека. Тем не менее, я думаю, что благословенный папа Григорий, в то недолгое, но все же еще свежее в памяти, время его примирения с королем, действовал бы с большей умеренностью, и можно полагать, что вероятно (учитывая время и обстоятельства их примирения), он мог бы сквозь пальцы посмотреть на такие вещи, которые можно было бы снести без ущерба христианской вере, согласно словам пророка: "разумный безмолвствует в это время, ибо злое это время" (Амос, 5,13). Поэтому, то, что именно было сделано достопочтенным понтификом при данном стечении обстоятельств, я думаю не заслуживает ни благодарности, но не достойно и осуждения, но все же я скажу, что если этот святой человек, из-за чрезмерной горячности своего рвения и был виновен в том, что хватил через край, то все это было очищено огнем святого мученичества, которое, как известно, вскоре последовало. Следовательно, хотя святые люди и любимы и благодаримы нами, теми, кто сознает свое гораздо более низкое положение, все же мы не обязаны любить или гордиться теми их делами, в которых они проявили слабость человеческой натуры, но просто, мы не должны им безоговорочно подражать. Кто может, сказать, что им нужно подражать во всем, если сам апостол Иаков утверждает: "Ибо все мы много согрешаем" (Послание Иакова, 3,2). По этой причине, их надо одобрять, но не во всех их делах, а с благоразумием и осторожностью, ибо только Богу, в чьей хвале никто, как бы не пытался, не может достичь совершенства, свойственно быть непогрешимым.
Епископы, по причине допущенного нарушения, о котором говорилось выше (и я бы хотел, чтобы оно в это время
