Таинственное убийство Линды Валлин - Лейф Перссон

Когда Бекстрём вернулся в отель после короткой остановки в ресторанчике под открытым небом на Стургатан и двух больших бокалов крепкого пива, он позвонил на мобильный Рогерссону.

— Как ситуация? — спросил Бекстрём.

— Лучше не придумаешь, — сказал Рогерссон. — Хотя малютка Эгон, похоже, немного нездоров, — добавил он. — Тебе доложить коротко или со всеми подробностями?

— Давай покороче, — распорядился Бекстрём.

— В таком случае он сушит весла, завязал с греблей, если можно так сказать, — констатировал Рогерссон.

— О чем ты, черт возьми, говоришь? — спросил Бекстрём взволновано.

«Бедняга Эгон», — подумал он.

— Он лежал вверх брюхом, когда я пришел. Я потрогал его, но он даже не пошевелил плавниками, — поведал Рогерссон.

— О чем ты, черт возьми, говоришь, — сказал Бекстрём. — И что ты сделал?

— Смыл его в унитаз, — сообщил Рогерссон. — А как ты сам поступил бы? Отправил его на судебно-медицинскую экспертизу?

— Но от чего он мог умереть? — обескураженно спросил Бекстрём.

«Еды ведь у него хватало, и даже через край», — подумал он.

В субботу вечером Бекстрём устроил поминки по Эгону, а в воскресенье проспал завтрак и потратил все оставшиеся силы на поздний обед. Но отчасти ему удалось заглушить боль утраты, и ближе к вечеру он сделал новую попытку добраться до Карин, однако опять услышал все тот же радостный голос в ее автоответчике.

«Что, черт побери, происходит?» — подумал Бекстрём и открыл еще одну банку крепкого пива из привезенных с собой запасов.

«Похоже, безразличие становится нормой для людей, и уж точно всем наплевать на простого констебля», — заключил он. Вдобавок это была последняя банка.

26

Рано утром в понедельник, 14 июля, в национальный день Франции, шеф Государственной криминальной полиции позвонил комиссару полиции лена в Векшё и разговаривал довольно грубо.

Сам комиссар встал рано, позавтракал, а потом расположился в тени с тыльной стороны своего красивого летнего дома. Он сидел в удобном шезлонге у стены и в тишине и спокойствии читал утреннюю газету, время от времени прикладываясь к стакану домашнего малинового сока с большим количеством льда. Внизу на причале загорала, лежа на животе, его супруга.

«Они не такие, как мы», — подумал комиссар с любовью, и в то самое мгновение зазвонил его мобильный телефон.

— Нюландер, — представился шеф криминальной полиции коротко. — Вы нашли его?

— Работа идет полным ходом, — ответил комиссар. — Но, когда я в последний раз разговаривал с коллегами, они еще не нашли его.

— Здесь по Сконе бегает вооруженный автоматом сумасшедший, — сказал Нюландер. — Я отправил туда все силы, чтобы задержать его. Мы попали в ситуацию красного кода, а поскольку ты и твои так называемые коллеги, похоже, никуда не годитесь, мне придется перепланироваться все еще раз.

— Я услышал тебя, — ответил комиссар. — Но сейчас ведь фактически…

— Вы ведь даже не удосужились проверить, не идет ли речь об одном и том же человеке, — перебил его главкримп.

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал комиссар.

— Да подобное, наверное, ужасно трудно понять, — прорычал Нюландер. — От Векшё до Лунда не так далеко, черт побери, а в мире, где я живу, это уж точно странное совпадение.

— Я убежден, кто-нибудь у нас уже все выяснил, есть ли связь, — попытался оправдаться полицмейстер. — И если хочешь…

— Острём там? — неожиданно поинтересовался главкримп.

— Здесь? — спросил комиссар. «Должно быть, речь идет о Бекстрёме», — подумал он. — Нет, Бекстрёма здесь нет. Я за городом. У меня есть только его мобильный, — объяснил он.

— За городом, — сказал главкримп. — Ты — за городом?

— Да, — подтвердил комиссар, но прежде чем он успел сказать что-то еще, Нюландер положил трубку.

Кнутссон и Торен явно провели в кинотеатре не все выходные. После утренней встречи они пришли в комнату к Бекстрёму и доложили о своем улове.

— Мы подумали о твоих словах, Бекстрём, относительно коллеги. Что, возможно, мы ищем кого-то из своих, — сказал Кнутссон.

— Да, или будущего коллегу, — добавил Торен.

— И куда вы клоните? — спросил Бекстрём.

«Настоящие идиоты», — подумал он.

По мнению Кнутссона и Торена, сама по себе такая мысль представлялась вполне обоснованной. Среди американских серийных убийц существовало множество примеров того, как они обманывали свои жертвы, выдавая себя за полицейских. И самым известным из них в современной истории криминалистики, согласно тем же источникам, был Тед Банди.

— Надо выглядеть совершенно неотразимым, если хочешь завоевать доверие девушки, — сказал Кнутссон.

— Например, можно сказать, что ты полицейский, — объяснил Торен.

— Да, — согласился Бекстрём.

— Но если мы начнем с тех, кто фактически является полицейским, то нам не придется беспокоиться о том, не фальшивый ли полицейский завалился к будущему коллеге среди ночи, — добавил он угрюмо.

«Круглые идиоты», — промелькнуло у Бекстрёма в уме.

Даже среди настоящих полицейских хватало всякого барахла. Если обратить взгляд в прошлое, там, например, можно было найти прославившегося на всю страну убийцу из Хурвы, бывшего коллегу Торе Хедина, убившего одиннадцать человек, а все началось с того, что его выгнали со службы, поскольку он надевал наручники на свою подругу.

— Это дело ты ведь помнишь, Бекстрём. Все же случилось в твое время, в 1952 году, — заметил Кнутссон с невинной миной.

— А если мы вернемся от истории к современности и начнем с Векшё? — поинтересовался Бекстрём угрюмо.

— В таком случае у нас есть имена десяти нынешних и будущих коллег, — сказал Торен и передал ему список.

— Шесть из них находились в том же кабаке, что и Линда, в ту ночь, когда ее убили, — объяснил Кнутссон. — Трое коллег и три стажера, из которых двое добровольно дали знать о себе, сдали пробу ДНК и уже отсеяны.

— Их уже отметили и вычеркнули, — уточнил Торен.

— Мы все равно взяли их для полноты картины, — сказал Кнутссон.

— Забудьте о них, — проворчал Бекстрём. — А что тогда остальные? — спросил он. — Почему у них не взяли пробу ДНК?

По абсолютно непонятной причине, если верить Торену и Кнутссону. Вероятное объяснение, как выходило из материалов допросов, которые коллега Сандберг провела с каждым из них, сводилось к тому, что все они оставались в кабаке после трех часов, когда преступник появился дома у Линды. Входивший в эту компанию стажер, согласно его собственным данным, покинул заведение около четырех утра. Тогда он был один и пошел прямо домой. Естественно, трезвый. Трое коллег, наоборот, просидели в ночном клубе до закрытия. Распрощались друг с другом у выхода, и каждый из них отправился к себе домой. Степень их опьянения на тот момент и другие детали остались за кадром, но, без сомнения, время приближалось к пяти, когда это произошло.

— Вот так номер! — воскликнул Бекстрём с чувством. — Они что, все педики?

— О чем ты, Бекстрём? — спросил Торен.

— Согласно материалам допросов, все в любом случае обстоит именно так, — подтвердил Кнутссон. — То есть именно так, как они говорят.

— Четверо коллег, которые возвращаются в одиночестве из кабака? У вас с головой все в порядке?

— Один из них фактически только стажер, именно он ушел домой первым, — пояснил Торен. — Но я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Да, подобное никогда не случилось бы со мной, — подчеркнул Кнутссон. — Но это же Векшё.

— Могу поверить, — сказал Бекстрём. — Кстати, — добавил он, — вы, наверное, показали свой список Сандберг?

Судя по тому, как они одновременно и в такт покачали головой, ничего подобного не произошло, и прежде всего из-за оставшихся в списке еще четырех имен.

— И чем же они тогда отличились? — спросил Бекстрём и пробежал глазами список.

«Никого из них я не знаю», — подумал он.

По словам Кнутссона, речь там шла о самых разных грехах. Первый из этой четверки работал в полиции правопорядка в соседней коммуне, но его также несколько раз на долгое время привлекали в качестве инструктора по стрельбе в полицейскую школу в Векшё. Пару лет назад одна из его учениц написал на него заявление, обвинив в сексуальном домогательстве, дело касалось писем и телефонных разговоров с обычными предложениями. Свою бумагу она забрала через месяц, тогда же ушла из школы. Когда сотрудники отдела внутренних расследований связались с ней, девушка отказалась сотрудничать, и дело против инструктора закрыли. Он остался на своей должности и еще в мае стоял в тире рядом с Линдой и ее однокашниками.

— Его, по-видимому, высоко ценят и как коллегу, и как инструктора, — сказал Кнутссон. — Хотя здесь все понятно.