Неотразимый - Мэри Бэлоу

– Ах, ты об этом! – Она засмеялась. – Он пришел засвидетельствовать свое почтение. Время от времени он это делает, но никогда не задерживается, я даже чаем его не угощаю.

– Но почему ты вообще его принимаешь? Она удивленно подняла брови.

– Ты считаешь себя обязанной принимать его из-за того, что в прошлом году он так нелепо лгал, чтобы еще больше прославить Уолтера? Но пойми, Софи, он сделал это только ради того, чтобы проникнуть в высший свет!

– Ты говоришь, ложь?

– Да, когда Пинтер приехал на полуостров, он уже был лейтенантом, Софи, а не прапорщиком.

Этого она не знала.

– Следовательно, Уолтер спас лейтенанта Пинтера, а не прапорщика Пинтера, – спокойно отметила Софи. – Какое это имеет значение?

– А то, что ты ничем ему не обязана! Он никогда не был приятным типом, а на Уолтера положительно имел зуб. Ты должна держаться от него подальше и уж тем более не принимать его дома. Вчера Кен сказал тебе, и совершенно верно, что любой из нас четверых защитит тебя в любое время, если Пинтер станет тебе досаждать. Мы с удовольствием защитим тебя, а особенно я.

«Защита» Кеннета стоила ей обручального кольца. Без нее цена за очередное письмо не была бы такой высокой. А в следующий раз он назначит еще более высокую цену – такую, что она не сможет ее заплатить.

Она высвободила свою руку.

– И с каких это пор, Натаниель, ты взял на себя право руководить моими поступками? Указывать мне, кого я могу принимать в своем доме, а кого нет? Уж не считаешь ли ты меня своей содержанкой, хотя раньше отрицал это? Я не твоя содержанка и не родственница, чтобы ты мог отдавать мне распоряжения, которые я обязана исполнять немедленно и беспрекословно! Не слишком ли много ты на себя берешь?

Она никогда не выходила из себя, ни разу, ни с кем не разговаривала таким возмущенным тоном. Слыша свой ледяной голос, она прекрасно понимала, что происходит. Ужасная злость, бурлившая в ней, находит выход. И под ударом оказался Натаниель, который хотел только защитить ее. Испугавшись последствий своего взрыва, она даже надеялась, что он начнет возражать ей. Но он не стал этого делать.

Он слегка склонил голову и испытующе посмотрел ей в лицо, затем на стиснутые в кулаки руки.

– Разумеется, ты совершенно права, Софи, – сказал он, и в голосе его не было ни злости, ни высокомерия, ни дрожи от оскорбленного самолюбия. – Я прошу простить меня, Софи. Ты простишь?

Она кивнула и на мгновение закрыла глаза. Вся ее злость мгновенно улетучилась.

– Я не считаю тебя своей содержанкой, Софи, – тихо сказал он. – Вот почему я… я не мог заниматься с тобой любовью, когда впервые пришел сюда. Ты мой друг и моя возлюбленная.

Черт его побери! Она хотела, чтобы между ними завязалась настоящая ссора, но что она может противопоставить этому рассудительному спокойному тону? Сейчас же ей хотелось только приникнуть к нему и спрятать лицо у него на груди. Иногда независимость может показаться слишком тяжелым бременем, а нежное участие порой может принести облегчение гораздо быстрее, чем злость или высокомерие.

София улыбнулась ему.

– Ты можешь мне кое-что обещать? – спросил он ее. Она пожала плечами.

– Обещай обратиться ко мне, если тебе что-нибудь понадобится. Обещай, что не будешь слишком гордой и самостоятельной, чтобы попросить о помощи.

– Это целых два обещания, – резонно заметила она.

– Но ты обещаешь? – настаивал он.

«Не можешь ли ты одолжить мне довольно крупную сумму денег, чтобы выкупить любовные письма Уолтера, которые он писал одному человеку? Разумеется, при том условии, что я верну тебе все до последнего пенни, хотя бы мне на это понадобилось лет шестьдесят».

– Софи? – У него дрогнул голос. – Ты не можешь сделать ради моего спокойствия даже такую малость? Если предпочитаешь, можешь обратиться к Кену, Рексу или Идену. Но обязательно к одному из нас, Софи.

– Тебе нечего тревожиться за меня, Натаниель, – сказала она. – Обещаю, что обращусь к тебе в любом случае, если буду считать, что ты сможешь мне помочь. Это тебя устраивает?

Он взял ее руки и крепко стиснул их.

– Ты хитрый лисенок, Софи. По существу ты ничего мне не обещаешь. Ты хотела бы, чтобы наша договоренность продолжалась?

– А ты? – еле выговорила она, вся заледенев от страха потерять его.

– Да. – Он наклонился к ней. – Но не давай мне забыть, Софи, что это отношения равных партнеров, а значит, я ничего не могу сделать без твоего согласия. Так могу я прийти к тебе еще раз?

– Да! – Она улыбнулась. – Это так приятно, Натаниель. Я хотела бы продолжить наши отношения.

– Хорошо.

Он поцеловал ее. Через несколько минут она проводила его вниз, за ними плелась сонная Лесси. Он потихоньку отодвинул засов.

– Спокойной ночи, Софи, – сказал он, прежде чем открыть дверь. – И благодарю тебя, дорогая.

– Я благодарю тебя, Натаниель.

Она видела при свете, падавшем в открытую дверь, его замечательную улыбку.

– И тебе спокойной ночи, Лесси, – сказал он. Потом она закрыла за ним дверь и, стараясь не шуметь, потихоньку заперла се на засов.

– Скорее назад, Лесси! – позвала она.

Скорее опять в постель, чтобы удержать его тепло и запах, чтобы снова пережить все события этой ночи – и не только физические ощущения.

Забравшись на кровать, София легла на то место, где лежал Натаниель, накрылась с головой, не переставая думать, что вряд ли решилась бы предложить ему встречаться, если бы знала, что это будут не просто встречи для удовлетворения требований плоти. Без них она как-нибудь прожила бы – ведь жила же она без всего этого всю свою жизнь, кроме той страшной недели после свадьбы.

Но сегодня между ними появилось нечто более значительное. Они лежали рядом, взявшись за руки, и просто разговаривали как друзья. А потом, после замечательного слияния, несколько часов спали рядом. Кажется, она и во сне чувствовала его уютное теплое тело.

«И у тебя нет детей. А ты хотела их иметь?»

Почему-то именно эти слова все время вспоминались ей. Да, детей у нее нет. Хотела ли она их иметь? Не очень – при тех обстоятельствах. Она так безжалостно подавляла в себе женские инстинкты, что практически забыла о смысле жизни женщины. А сейчас? Хотела бы она сейчас иметь детей? Ей только двадцать восемь. Порой она забывала, что еще молода.

«Если от меня у тебя будет ребенок, Софи, ты должна будешь выйти за меня замуж, нравится тебе это или нет. Я не потерплю никаких возражений».

О, Натаниель! Сердце у нее разрывалось от боли.

Лесси вспрыгнула на кровать и положила голову ей на ноги. Но Софи не прогнала ее, как обычно. Ей было так уютно чувствовать тепло любимой собаки!