Берег Хаоса - Вероника Иванова

Так что, трудности Кайрена мне вполне понятны. Кстати говоря, неизвестно, как бы его вьер восприняла сообщение о возможном сумасшествии: могла бы принять это за камешек, брошенный на её двор. М-да... С какой стороны ни подойди, ничего хорошего не получается.

– Ваше дело не потерпит ещё чуть-чуть времени?

Дознаватель поднял на меня горестный взгляд:

– Ну, мне отчитываться только к концу следующей ювеки, не раньше. А что может измениться?

– Я запросил кое-какие сведения по Кенесали, не касательно Вас, а по службе, но они могут оказаться полезны и Вам. Только ответ из управы поступит не раньше чем после трёхдневья отдохновения.

– Как знаете. Мне торопиться некуда.

Он снова уставился в чашку, а я воспользовался наступившей тишиной для размышлений.

История, над которой корпел Кайрен, мне не нравилась. С виду – обычное сведение счётов: допустим, в прошлом сама девица или её родители перешли кому-то дорогу, крупно поссорились либо ещё каким-то образом подгадили. Бывает? Бывает. И нет ничего удивительно в том, что повод для мести породил эту самую месть. Вот только способ... сомнителен. Девица не причиняет окружающим особого вреда: по словам дознавателя, все кражи больше смешат, чем пугают. К тому же супруг щедро покрывает убытки, и горожане не выказывают недовольства. Если мститель желал таким образом унизить и опорочить жертву, то он просчитался и не мог не понять свою ошибку. Разумный человек сменил бы методы, если опробованные не приносят успеха, а этот... Продолжает долбить в одну и ту же точку? Глупо. Либо он сам малость «не в себе», либо... Не существует, потому что даже сумасшедший за это время проявил бы себя, особенно заметив, что никакого шума вокруг воровки нет.

– Можно вопрос?

– А? Конечно.

– Вы сверили дни краж со Звёздной лоцией?

– Да, но безрезультатно.

– Могу я взглянуть?

– Вы что, знаете толк в сумасшествиях?

– Немного. Ну как, позволите?

Кайрен вздохнул, но сходил за листками, на которых рядом с каждой датой стояла расшифровка керма.

– Я верну завтра, хорошо?

– Да можете не возвращать: это мои записи, к тому же, ни на что не годные.

С этими словами (и, несомненно, мыслью о негодности всего прочего помимо записей) дознаватель отправился готовиться ко сну, а я, искупав в одном тазике грязную посуду, а в другом – себя самого, утащил записи в комнату и, расположившись на кровати, приступил к изучению, полагаясь на собственный опыт.

Наибольшее влияние на умы и их состояние оказывает, конечно же, ночное светило, и объяснение тому весьма простое. Ещё давным-давно приморскими обитателями было замечено, что положения луны странным образом совпадают с приливами и отливами, то есть, с движением морской воды: на речной воде почему-то ничего подобного не замечалось. Но в наших телах тоже текут воды, и одна из них – кровь, солёная, как море. Так если луна способна управлять морем, что мешает ей точно так же бередить умы? Недаром при разных положениях ночного светила даже самый душевно здоровый человек чувствует по-разному. А если учесть керм его рождения и керм настоящего дня... Тут, как говорится, возможны варианты.

Взглянем на список Кайрена.

Первая кража произошла во второй день Пяты Саару. Ближайшее полнолуние – день пятый. С натягом, но можно говорить о влиянии. А что дальше?

Первый день Летника.

Второй день Пяты Аурин.

Четвёртый и двадцать первый дни Чрева Аурин.

Четырнадцатый день Сердца Аурин.

Тринадцатый день Длани Аурин.

Пятый и двадцать первый дни Уст Аурин.

Никакой пропорции, ровным счётом никакой! Между каждой кражей и ближайшим полнолунием «до» или «после» – от одного до двенадцати дней. Да любой звездочёт поднимет моё предположение на смех... Ну и слава богам! Значит, девица вполне в своём уме. Но что тогда заставляет её совершать глупости, о которых она, к тому же, ничегошеньки не помнит? Неужели, месть, исполненная при посредстве магика?

Чужая беда так увлекла меня, что я напрочь забыл о своей: не выпил на ночь снотворный настой и поплатился за беспечность...

– Неужели ничего нельзя сделать? Совсем-совсем ничего?

Срываюсь на недостойный крик, и левая бровь златокудрой женщины вздрагивает, отмечая и осуждая мою несдержанность.

– Вы не хуже меня понимаете, что именно произошло, Тэллор. Возвращение невозможно.

В ровном голосе нет ни единой ноты чувства: только спокойное упоминание реальных фактов, и это злит меня, как никогда раньше:

– Я не верю Вам, не верю ни единому слову! Может быть, Вы этого хотели? Вы сами всё это подстроили!

– Если Вы не осознаете всю нелепость обвинений, я не в силах Вас переубедить. Теперь уже нет.

О, как бы я хотел ударить по этому красивому лицу, чтобы хоть на мгновение увидеть в безмятежном море взгляда всплеск гнева или сочувствия! Но мне даже не удастся приблизиться, не говоря уже о том, чтобы поднять руку на Заклинательницу... Теперь уже не удастся.

Беспомощность, дополненная ненавистью ко всему миру разом, делает своё гнусное дело, накрывая сознание мутной пеленой:

– Я не могу ТАК жить, слышите? Не могу!

– Или не желаете? Это вернее, не так ли?

– Какая разница? Вы никогда не спрашивали меня о моих желаниях... Да, не хочу. И не буду ТАК жить! Не буду!

Ногти, пусть не слишком длинные и не особенно острые, вонзаются в плоть. Чужую плоть. Ненавистную и незнакомую. Но почему боль эхом звучит во мне? Почему, раздирая ногтями кожу на груди, я сам готов закричать? И кричал бы, если бы яростное отчаяние не оказалось сильнее страха...

Сквозь шум прибоя крови в ушах доносятся голоса, сливающиеся в хор.

– Держите его! Держите крепче!

И только её, всё такое же равнодушно-холодное, звучит отдельно ото всех:

– Вы не можете совладать с ребёнком?

Чьи-то пальцы тисками сжимаются на моих запястьях, выкручивают руки за спину. Но настоящей боли нет, она придёт позже. Много позже, когда вернётся сознание...

Я выгнулся дугой и... проснулся.

Через незашторенное окно на меня смотрела луна. Насмешливая, бледно-жёлтая, идеально-круглая и бесстыдно-нагая. Ни одного облачка на небе: назло мне и моим воспоминаниям ночь выдалась ясной.

Всё тело в холодном поту, простыни, разумеется, тоже: хоть и впитали в себя влагу, но не всю. Уснуть в такой сырости не удастся, поэтому встаю и перестилаю постель, а потом иду на кухню, достаю из шкафа флягу с тёмным тягучим вином и долго сижу, даже не зажигая свечей. Зачем? Света от небесного фонаря хватает с избытком.