Уничтожитель планет - Вячеслав Гудилов

— Вои имя Безгрешного Дитя, какая странная история — ужаснулся Вистрадо.

— Барон, а зачем вы суда приехали, именно сейчас? — быстро изменив свое, тон с жалостливого на твёрдый и пристально посмотрев в глаза, спросил первосвященник.

— Я давно знал вашего брата — удивлённо ответил барон — мы вместе служили у губернатора ещё. Когда были молоды.

Первосвященник старчески усмехнулся.

— Граф Акирил вот, кто, скорее всего, прислал вас суда. Я ведь вижу, что сейчас происходит на планете — ответил святой муж, вставая с кресла.

Вистардо не нашёл, как возразить, лишь спрятал взгляд. Вся было сказано, верно. Сделав последний глоток из кубка, первосвященник направился к двери, чтобы отбыть свои покой, уходя он, бросил короткий ответ собеседнику. Оставив барона крайне озадаченным.

— Я поддержу любого, кто вернёт мне моего прежнего брата, даже вашего Риффе.

Тёмный подвал отдавал сыростью и зловещей темнотой. От длинного коридора в стороны шли комнаты, когда-то служившие камерами. Бароны Арованы всегда были рьяными борцами с любыми проявлениями ереси на Корте. Свет одинокой свечи в углу мне мог осветить силуэт молящегося барона Арована. Мужчина молился рьяно, что очень тихо шепча. Глядя во тьму он затих. Перед глазами с замиранием проходили образы ночей, которых он провёл в беседах в этом подвале.

Барон спустился, освещая себя путь лампой, священника руссов он нашёл сразу же, тот оборудовал себе одну из келий. Он был крепок и высок ростом. Большая чёрная борода простиралась по чёрной рясе до уровня груди. Большой крест из жёлтого металла отражал падающий свет.

— Ты пришел поговорить сын мой? — сходу спросил он гостя.

— Да. Какой я тебя сын, я старше.

— Все мы дети Господни сын мой. Присаживайся — показал священник на неказистый табурет, более роскошной мебели здесь не было — что привело тебя ко мне?

Барон в этот момент ощутил себя несколько странно, он хозяин этого дома и часто бывал в этих застенках, но сейчас чувствовал всё здесь чужим для себя, а русс выглядел хозяином в пропахших смертью казематах.

— Я желаю выяснить, что движет вами в бесполезном сопротивлении. Все племена вашей планеты уже давно сдались и признали нас господами, но вы до сих пор продолжаете бессмысленно гибнуть, не желая сдаваться — здесь барон немного соврал, к тому времени ощутимые потери несла императорская армия.

— Я понимаю тебя сын мой, у тебя, как и у всех кто посещает меня здесь — барон знал, что то, что он привёз и хранит в своём особняке священника руссов тайна, но слуги с Апорина не только из числа руссов в тайне посещают этот подвал. Стоит заметить, что его никто не охраняет, а он только запирается — много вопросов, а у меня много ответов, но позволь сначала рассказать тебе одну историю из нашего прошлого и ты многое поймешь.

Глаза священника будто светились во тьме, он тихим монотонным голосом начал своё рассказ:

— Руссы — как вы нас зовёте. Были одним из самых многочисленных и сильных народов Земли, мы занимали больше всех территории. Из-за этого все наши соседи пытались отобрать земли, мы вели войны, всегда побеждали ворогов. Нами правили и гениальные императоры, и тираны цари, но никогда мы не забывали Бога. Время шло, люди менялись, и совсем недавно, около сотни лет назад мой народ совершил страшный грех, он отвернулся от Бога, позабыл его. Люди погрязли в грехе, невежестве и бесчестие, храмы рушились, иконы сгорали. Даже наш правитель, не чурался оскорбить веры. Бог разгневался на нас, не за грехи наши, а за то, что мы не осознали этих грехов и не покаялись. И страшен был гнев его. И вторглись иноземные вороги, и кровь полилась реками по грешной земле. И не было не одного города, не одной улицы, не одной семьи, где бы не поселилось горе от утраты близких. Враг топтал нашу землю, жёг деревни и города, угонял людей в рабство. Наши солдаты бились героически, и их было больше, но враг не знал поражений, шагая по нашей земле. Всё новые и новые города падали под его натиском и вот они уже столицу рассматривали из далека. И тогда мы все осознали, что не захватчики это, а кара Божья за наши грехи. И взмолились все руссы, мужчины, женщины и дети, и раскаялись в грехах своих и взмолили Господу о помощи, и услышал Господь нас, и вселил большую отвагу в наших воинов и большую мудрость в генералов. Той же зимой враг бежал из-под стен столицы. Война длилась ещё долго и была не менее кровопролитной, но окончилась она безоговорочной победой. Наша страна поднялась из праха и пепла и стала самой сильной и влиятельной на планете, но прошло совсем немного времени, и вновь позабыли о Боге и погрязли в грехах, храмы не рушились, теперь внешне сами служители рушили их изнутри своими грехами. История повторилась сызнова, Господь разгневался на нас, и в небе появились ваши корабли. Теперь мы искупаем свои грехи.

Взгляд руса был неумолим, барон, встав, не говоря не слова, покинул подвал.

Через десяток дней пришли последние новости с Апорина, происходящие там ужасало, падение большинства баз, уничтожение в один день более миллиона солдат империи, бомбардировка целого континента. Барон невольно дернулся, узнав эти новости. В тот же вечер он снова посетил священника, и в следующую ночь, и так продолжалось изо дня в день, когда барон был в имении. Мудрые речи этого русса не шли в сравнение со многим мудрецами, которых он оставлял далеко позади. Священнику было даже разрешено выходить и гулять по ночному парку сначала под присмотром верного Зота, который очень быстро проснулся уважением к своему подопечному. Особенно после того как слуга сильно занемог и Отец Анатолий самолично выходил его проводя дни и ночи напролёт ухаживая и молясь перед постелью верного хозяйского слуги. За это барон разрешил священнику гулять по ночам по парку и даже иногда отпускали в город. Сам барон зачастую составлял ему компанию, долго беседуя.

Той ночью в подвале, как и всегда, грело множество лучин и свечей. Различные тлеющие благовония придавали месту менее мрачный вид. Барон сел на одно из кресел, они давно сменили старые табуреты. Отец Анатолий разжигал последние свечи.

— Я вижу радость на твоём лице сын мой, приезд дитя пусть и возмужавшего всегда праздник для отца.

Барон склонил голову в утвердительном жесте.

— Погляди сын мой — продолжил Отец Анатолий, засовывая руку под рясу — чем одарил меня один добрый человек.

Барон, пребывая в раздумьях оживился. Священник извлёк из-за пазухи квадратный предмет, обмотанный в пыльную тряпицу. Развернув его, он поставил на импровизированный алтарь, над которым на каменной стене был прибит самодельный крестик. Увидев предмет барон остолбенел. Это небольшая и явно измученная временем дощечка, на которой была изображена женщина в красно-синей одежде с платком на голове, держащая на руках младенца в белой рубахе с распростёртыми руками. Арован не мог поверить глазам, со святыни руссов на него смотрел Безгрешный Дитя. Вокруг них было выбито золотыми буквами несколько надписей. Отец Анатолий стоял на коленях напротив иконы и, освещая себя крестным знамением читал молитву. Барон не понял, сколько времени длилось всё это, очнулся он, от голоса русса.

— Это икона Леушинской Божией Матери, она чудотворна.

Мелодичные слова священника, разбудили барона, он осознал, что уже долго стоит на коленях рядом с отцом Анатолием, глядя на икону. Пальцы его правой руки были сложены в троеперстие и повторили русский крест на груди.

— Что со мной отче? — испуганно спросил старый барон.

— Ты веруешь в нашего Господа сын мой?

— Верую отче — раздалось шёпотом по каземату.

Дверь, ведущая наверх распахнулось от сильного удара ногой.

— Отец! — прокричал Корди — что ты творишь?

Сильно выпивший наследник в расстегнутом мундире флота сбежал с лестницы и бросился к ним по тёмному коридору.

— Я никогда бы не поверил, если бы сам не увидел, как ты можешь, ты рьяный защитник церкви в борьбе с еретиками.

Офицер подлетел к застывшим стоящим на коленях мужчинам и сильным ударом ноги в лицо опрокинул русса. Схватив за грудь отца и сильна тряханув, он продолжал истошно кричать, путаясь в словах.

— Я сделал выбор сынок — трясясь в его руках, тихо твердил барон — сделал выбор.

— Не прощу!

Заметив, что русс поднимается с пола, Корди провёл ещё несколько ударов, выкрикивая ругательства. Барон удивился, как такой с виду сильный человек как Отец Анатолий даже не закрывался от ударов. Закончив избиение, офицер, выкрикнув что-то отцу, выбежал из подвала. Всё было как в тумане, Арован видел поднимающегося русса, который снова склоняясь над иконой усиленно, что-то молил на русском.

— Отец Анатолий вы в порядке — спросил он.

— Ох, горе, ох грех то какое, ох горе всем нам — повторял русс, не обращая внимания на капающую со всего лица кровь.