Разведка без мифов - Елизавета Паршина

— Наверх! — услышала я голос Артура. — Наверх!

Мы бросились к берегу и, цепляясь за камни, поднялись на узкий выступ, где и остановились. Артур ощупывал каждого, стараясь установить, все ли здесь. Оказалось, что никто не отстал и пленные на месте. Мы связали длинный канат и протянули его до конца цепочки. Скала защищала нас от камней, они пролетали над головами и падали на дно ущелья. Оттуда доносился все нарастающий рев потока. Дальше прохода нет. Надо подниматься на скалу. Привязав веревку за пояс, первым карабкался Сальвадор. Проворно цепляясь за камни, он исчез, как будто поднялся прямо в черную пасть неба. С минуту было тихо, только мелкие камни сыпались на наши головы — значит, Сальвадор еще лезет вверх. Гроза утихла, но дождь продолжает лить. Наконец, Сальвадор дернул за веревку — он добрался до вершины или удобной площадки.

— Сейчас полезу я, а потом ты, — приказал Артур.

Амарильо опять пришлось подставлять плечи, он у нас самый высокий. Скоро все были наверху и на несколько минут прилегли отдохнуть. Ретамеро с Артуром пошли вперед посмотреть, что там есть, но скоро вернулись.

— В такую погоду никто нас искать не станет, сделаем бросок к фронту прямиком через плато, — сказал Артур.

Он задумал настоящий марш-бросок, но у меня на это сил уже не было. Два раза я споткнулась на ровном месте, потом упала и поднялась не сразу. «Вот, наверно, все так и кончается», — подумалось мне. Лежать на земле было так приятно, все тело охватило сладкое успокоение. Хотелось здесь и остаться. Если бы можно было умереть «на время»… Отряд остановился, подошел Артур.

— Встать можешь? — спросил он, потянув за плечо.

«Не хочу», — чуть не вырвалось у меня, но вдруг я почувствовала, что пробуждаются остатки сил.

— Передай ребятам: если ты еще раз упадешь — пусть несут тебя на руках.

На руках! Кто же сможет нести? У каждого ноша — пулеметы, боеприпасы… И еще эти пленные. Все устали, и никто не спал вторые сутки…

— Что же молчишь? Передай, что приказано!

Меня начало раздражать упрямство Артура. Неужели он не понимал, что меня и так не бросят?

— Не будешь переводить?

— Не буду.

— Ну ладно, вернемся — я тебя отчислю из отряда.

Бойцы почувствовали, что идет какой-то спор, и столпились вокруг нас.

— Что приказал командир? — спросил Хосе.

— Идти дальше, — ответила я, пытаясь подняться.

Хосе нерешительно топтался на месте. Конечно, они понимали, что спор был о чем-то серьезном. Бойцы тревожно переговаривались, ко мне начали протягиваться невидимые в темноте руки. Я чувствовала только робкие прикосновения и начала подниматься. Снова двинулись вперед. Где-то далеко еще поблескивали молнии, но раскаты грома не доносились. Грохотал поток, журчали стекавшие с плато струи. Под ногами шуршали мелкие камни и колючки. «В Испании так много цветов, — подумала я, — а мы ходим по дикой пустыне». Ночь близилась к концу. Воздух чуть посветлел, холод усилился. Мы подходили к Тахо! Впереди последний спуск в устье ущелья. Вдоль берега на высотах фашистские позиции. При свете дня здесь оставаться нельзя.

Удобный спуск в темноте найти не так-то легко. Спускались, не выбирая дороги, наугад. Останавливались, где пройти не удалось, возвращались, и пленных все время переводили с места на место, пока они не запротестовали.

— Пленные просят оставить их пока на одном месте. Говорят, что не убегут, — доложил Рафаэль.

— Ни в коем случае! — возразил Артур. — Если они убегут у линии фронта, то нам отсюда не выйти. Похоже, что до рассвета мы через реку не переберемся…

Добрались, наконец, до реки. Узнаю вас, знакомые берега! Ивняк, мутные заводи да крики ночных птиц… Тахо! Опять Тахо! Эта река встречалась нам почти на всех участках фронта. Я даже привыкла к ней и, наверно, буду часто вспоминать. Приглядевшись, мы увидели, что после грозы река разлилась так сильно, что переправиться черев нее людям, не умеющим плавать, совершенно невозможно. Перед нами призрачно светлело широкое русло с затопленным прибрежным кустарником. На противоположном берегу черной массой вырисовываются холмы — там позиции республиканцев. Если там нас заметят, могут обстрелять. В этом месте нашего возвращения никто не ждал. Попробовали брод, но вода оказалась глубокой и все еще прибывала. Даже за те несколько минут, что мы стояли, затопило один из островков. Артур решил искать переправу вниз по течению, а нам приказал ждать. Если он не вернется до рассвета, мы должны отойти назад в ущелье и укрыться там на день.

— Скажи, чтобы двое шли со мной. — Сальвадор и Амарильо, — назвал Хосе.

Они тотчас же встали рядом с командиром. Через минуту наши разведчики скрылись в темноте. Хосе выставил дозоры, остальные расположились отдыхать прямо на земле. Пленных пришлось опять связать, чтобы дать отдых хотя бы нескольким бойцам. Снова пошел дождь. Вдоль берега дул холодный ветер, леденя промокшую одежду, и не было никакого спасения. Я нашарила небольшую ямку и хотела туда забраться, но там уже оказались Леон и Куэва. На дне ямки вода, но это их, видимо, не смущало.

— Иди к нам, здесь не дует, — позвал Леон.

От ветра я укрылась, но не согрелась. Над нами склонялось несколько обтрепанных хворостинок, а выше черное небо.

— Командир найдет переправу, недолго осталось ждать, — сказал Леон.

— Командир не найдет переправу, — отозвался Куэва.

Вода продолжала вздуваться, гроза переместилась вверх по течению. Я тоже думаю, что Артур переправу не найдет. Вернее всего, нам предстоит ждать, пока спадет вода, или пробиваться через мост. Плохо, что завтра есть будет нечего. Мы так пригрелись в ямке, что Хосе едва вытащил ребят на смену караулов. Одной мне стало холодно, и я выбралась наверх. В слабом свете, струившемся в разрывы между тучами, виднелись фигуры спящих бойцов и пленных. Задержанного с ними крестьянина не связывали и обещали отпустить его домой, когда переправимся, но он так этого испугался, что я рассмеялась,

— Нет, я не вернусь, они меня расстреливать везли… Это каратели из соседнего села, они всех, кого схватят, расстреливают. Возьмете меня с собой.

Пришлось пообещать. Хосе сидит на земле, опустив голову на колени. Спит или не спит? Решила проверять посты сама. В это время около меня появилась маленькая фигурка и с ходу кинулась на землю: я узнала Леона.

— Что случилось?

Молчание.

— Ты что-нибудь увидел или услышал?

— Нет. Я думал, что вы ушли, а меня забыли. Было так тихо…

— Чудак! Беги сейчас же обратно, пока никто не заметил, что ты оставил пост.

Леон быстро убежал. Я села на камень и продолжала покорно мокнуть. Наверно, скоро рассвет, темнота будто немного подтаяла, а наших все не было. Еще с часок можно подождать, а потом отходить в ущелье. Теперь, когда до рассвета оставалось совсем недолго, мне так захотелось спать, что веки слипались, и наваливались какие-то виденья.

— Посты надо отодвинуть подальше, скоро светает, — подал голос Хосе. — Этой ночью мы не переправимся, — продолжал он. — Если даже командир найдет переправу, затемно до нее не дойти…

Конечно, если их так долго нет, то и переправы близко нет. В этот момент перед нами внезапно появились все трое наших разведчиков. Умеют же тихо ходить!

— Переправы нет, — сказал Артур. — Пока можно переждать на старой мельнице, это неподалеку. Только надо бежать быстро; если фашисты увидят, что мы там укрылись — несдобровать.

Хосе разом поднял всех на ноги, отозвал дозоры, и мы цепочкой вытянулись по берегу. Бонилья шагал возле меня. Удивительно, что он так хорошо выдерживает этот переход. После ранения у него было плохо с легкими, и он почти полностью оглох, но все дружно решили оставить его в отряде, тем более, что его жена и дочка тоже остались у нас.

— А здорово ребята тянут! — сказал Бонилья с улыбкой, оглянувшись на товарищей.

Действительно мы двигались довольно ходко. Откуда силы взялись? Почти весь отрад босой. Сальвадор тоже старался держаться рядом со мной. Время от времени он подставлял плечо, чтобы я могла опереться. На другом плече у него был пулемет. В рассветном полумраке его лицо кажется зеленым. Восток слегка заалел, и отряд прибавил шагу. Впереди показалась серая стена мельницы с большим черным проломом. Командир приказал остановиться, залечь и добираться до мельницы перебежками по трое. Пока можно опуститься на землю, хотя бы на несколько минут. Казалось невероятным, что я снова смогу подняться.

Бонилья опустился рядом, но вдруг встал и полез в гору. Было еще недостаточно светло, чтобы рассмотреть, что привлекло его внимание. Поднявшись на несколько метров, он что-то сорвал и повернул обратно. Я увидела в его руке маленький букетик бледно-розового шиповника.

— На, держи…

Да, Испания — это Испания. Здесь все еще поют серенады, хотя бы у порога штаба, и дарят девушкам цветы.