ПОЛВЕКА В АВИАЦИИ Записки академика - Евгений Федосов

Вот с такими принципиально новыми техническими решениями началась разработка МиГ-23. Первая трудность, с которой мы столкнулись, как я уже рассказывал выше, заключалась в том, что Артем Иванович Микоян, Генеральный конструктор, создавая МиГ-23, не хотел выходить за его вес, очерченный в проекте десятью тоннами. Причем это уже была вторая редакция самолета, первая предусматривала его короткий пробег на взлете и посадке за счет работы «вертикальных» двигателей. Но этот вариант не имел переменной геометрии крыла. Позже А. И. Микоян отказался от этих движков и перешел к переменной геометрии, что, естественно, сказалось на всем облике машины. С самого начала она выглядела несколько неэстетично, а я давно уже заметил, что если самолет по дизайну красивый, то у него и летные свойства проявляются наилучшим образом, и жизнь складывается удачно. А МиГ-23 был какой-то весь «врастопырку», при взлете и посадке похожий на утку, что вызывало в душе эстетическую неудовлетворенность этой машиной. Но по этому критерию ее ведь никто в ВВС не оценивает…

В общем, когда все его узлы «завязали», стало ясно, что самолет будет перетяжелен и мы не уложимся в отведенные веса, поскольку и радиолокатор, и боекомплект, и ряд других компонентов выходили за отведенные им рамки. По окончательным оценкам, вес его надо было увеличивать, как минимум, до 13 тонн и, соответственно, делать под него двигатель - тринадцатитонник, поскольку тяговооруженность должна была быть близкой к единице.

В КБ А. И. Микояна с нашими доводами согласились, но Николай Николаевич Завидонов, начальник бригады вооружений, с которой мы больше всего и работали, сказал мне однажды:

– Евгений Александрович, пойди к Артему Ивановичу сам… Мы не можем это сделать по ряду причин, а ты попробуй уговорить его пересмотреть вес самолета.

Ну, я был молод, к тому же только-только назначен начальником института, поэтому без тени сомнения в своей правоте и успехе визита поехал к А. И. Микояну и стал ему выкладывать доводы, которые мы наработали. Он с присущей ему интеллигентностью внимательно меня выслушал и сказал:

– Знаете, молодой человек, вы пришли не в то КБ. В нашем бюро самолеты тяжелее десяти тонн не строят.

Хотя в это время уже во всю шли работы над МиГ-25, который был тяжелее МиГ-23… Получив такой «отлуп» от Артема Ивановича, мне пришлось уйти, с чем пришел. И самолет, надо сказать, имел довольно драматичную историю развития. Он шел очень трудно. К тому же создание МиГ-23 сопровождалось жестким прессингом со стороны Политбюро и оборонного отдела ЦК КПСС, поскольку в 1972

году разворачивалась серьезная воздушная война на Ближнем Востоке между Египтом и Израилем. В ней была сломлена система ПВО Египта…

Чтобы разобраться, почему Израиль столь успешно воюет в воздухе против Египта, в Каир отправили группу советских специалистов, которую возглавил заместитель председателя ВПК Леонид Иванович Горшков. В нее от авиационной промышленности вошли знаменитый летчик-испытатель фирмы МиГ Георгий Александрович Седов и я. С ним-то мы и отправились «на фронт».

Все мое детство прошло в войну, и я хорошо представлял, как выглядит страна, сражающаяся с сильным противником: затемненная Москва, патрули, аэростаты над городом, крест-накрест заклеенные бумажными полосками окна - это никогда не сотрется из памяти. Но когда мы подлетали к Каиру, я увидел ошеломляющую картину - на фоне черной бархатной египетской ночи внизу лежал залитый огнями огромный город, словно какой-то гигантский сияющий осьминог с сотнями щупальцев. Какая воздушная война? Какой фронт?!

Прилетели. Нас встретили, привезли на базу Каир-Вест, где базировался полк МиГ-21МФ, размещалось командование этого полка, развернута система «Воздух-1» и командный пункт ПВО Египта. Чтобы пояснить, насколько драматически складывалась ситуация для египтян, назову всего одну цифру - от Синайского полуострова, занятого тогда израильтянами, до Каира расстояние измерялось всего… 60 километрами. Таким образом, столицу Египта с полным правом можно было считать прифронтовым городом с точки зрения воздушной войны. И в самом деле: все время объявлялись воздушные тревоги, жители бежали в отрытые щели и бомбоубежища…

Стали мы разбираться, что же происходит. Выяснилось - основные радиолокаторы ПВО стоят тут же, в Каир-Весте, то есть в самом городе, а на границе с Синаем никаких радиолокационных средств нет. Вначале на том рубеже были выдвинуты зенитные ракеты С-75, в мгновение ока выбитые израильской авиацией, поскольку нижняя кромка зоны поражения цели у них была где-то на высоте 1500 метров и больше. Вот через эту «дыру» над поверхностью земли «Фантомы» и подныривали в охраняемую зону. Противник к тому же хорошо знал С-75, поскольку они применялись во Вьетнаме, а на стороне израильтян воевало много американских летчиков, с двойным гражданством. За боевой вылет они получали, если не ошибаюсь, тысячу долларов. В общем, они совершенно спокойно входили в «мертвую зону», наносили удар по зенитному комплексу, выводя его из строя, а дальше - открытый путь до Каира, гуляй, как хочешь.

Но в самом Каире обстановка была, скажем так, необычной: город весь расцвечен огнями, народ гуляет по улицам, на базарах идет бойкая торговля и ни о каких боевых действиях нет и речи. Потом вдруг раздается вой сирен, возникает небольшая паника, а после отбоя тревоги - жизнь опять течет своим чередом. В штабе ПВО, где мы работали, весь офицерский состав тоже уходил в бомбоубежища при объявлении воздушной тревоги, хотя ни одного вражеского самолета в небе Каира мы не видели.

По мере того, как мы знакомились с системой организации ПВО, нам все яснее становилось, что тревога-то объявлялась после того, как израильские самолеты, отбомбившись в глубине пустыни, где находились позиции зенитных ракет и лагеря феддаинов-моджахедов - палестинцев, проходивших подготовку к партизанским действиям на территории Израиля, - возвращались домой. Удары наносились по военным объектам и этим лагерям. А если бы «фантомы» решили нанести удар по Каиру, они пролетели бы 60 км гораздо быстрее, чем их могли засечь средства ПВО, прошли команды по системе «Воздух-1» и дошли до пунктов гражданской обороны, которые и объявляют тревогу. Поэтому объявление тревоги не имело никакого смысла, поскольку к моменту включения сирен «Фантомы», выполнив боевую задачу, уходили на базу. Каир же они не трогали, поэтому и база Каир-Вест, лежавшая на его окраине, ударам с воздуха не подвергалась.

Чем глубже я изучал Египет и лучше узнавал египтян, тем больше понимал, что они - нация скорее торговцев, чем воинов. Они были весьма трусливыми в этой войне и обладали совсем отличным от нашего образом мышления. Воздушных бойцов у них было немного - всего несколько десятков летчиков-истребителей. Все они являлись «аристократической косточкой», прошли обучение в различных английских колледжах еще при короле Фаруке и, по моим наблюдениям, не очень были лояльны к правительству Насера. Но в какой-то мере патриотизмом они обладали, и поскольку шла война с Израилем, в боях все-таки участвовали. Однако тех чувств, которые владеют нашими летчиками - любой ценой уничтожить врага, спасти машину, прикрыть собой друга, даже рискуя своей жизнью - у них не было. Они не ценили самолеты, на которых летали, и считали главной задачей - спастись самому. А поскольку катапультные кресла на МиГ-21МФ были достаточно надежными и летчики, как правило, катапультировались удачно, то при малейшей опасности они ими и пользовались. Да и Насер «стимулировал» их спасаться - за каждое катапультирование летчик получал орден, который давал право на получение земельного надела. В Египте же земля очень дорогая. Поэтому они не дорожили самолетами и некоторые катапультировались по несколько раз. Доходило до анекдотических ситуаций: однажды летчик покинул самолет, считая, что он атакован ракетой, а тот, выработав топливо, спланировал без выпуска шасси, не получив при этом ни царапины. Такие вот были летчики-истребители…

Кроме того, на стороне Египта воевали летчики Сирии и Ирака. На мой взгляд, наиболее боевыми были иракцы, затем - сирийцы и лишь потом шли египтяне. Как ни странно, настроение в штабе, хотя шла война и Египет нес потери, не было ни паническим, ни унылым. Казалось, офицеров мало трогают проигранные бои. Еще я увидел в египетских ВВС резкое социальное различие между летным и техническим составом. Главный инженер полка даже не имел офицерского звания - он был… сержантом. А уж в отношениях офицеров к рядовым дело доходило и до рукоприкладства. Нас это просто коробило: офицер-летчик совершенно неуважительно относился к инженерам и техникам, которые готовили ему машину к боевому вылету, хотя от этой подготовки во многом зависела его жизнь.

Еще одна особенность, которая нас удивила… Когда начинался налет, командование по его отражению принимал на себя старший по званию. Командиром истребительного авиационного полка был полковник, а зенитного дивизиона - бригадный генерал, то есть генерал-майор в нашем понимании. Поскольку он был выше всех по званию, то и командовал борьбой с вражескими самолетами, хотя нам было непонятно, как это может делать командир, у которого все собственные боевые средства выбиты. Но так у них было принято.