Пипец Котенку! (СИ) - Александр Майерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молча расходимся. Можно сказать, ничья. В первой половине инициатива была за мной, а во второй Григорий показал, что не зря носит звание лучшего бойца. Правда, тут я тоже ухитрился проявить себя.
Второй и последний раунд. Мы — подростки, поэтому по правилам нельзя проводить больше двух раундов. Хотя это же тренировка, Бернард вполне может велеть драться ещё.
Снова пытаюсь пойти в атаку и чуть не пропускаю проход. Вовремя отбрасываю ноги и зажимаю шею Пороха в тиски. Приём не удается. Немного повозившись, он сбрасывает мой захват и встаёт. Я тоже встаю.
Продолжаем танцы. То сходимся, то расходимся, обмениваясь выпадами.
— Минута до конца! — объявляет тренер. — Поднажали!
Гриха будто с цепи срывается. Яростно бросается вперёд, не обращает внимания на хлёсткий удар правой, который прилетает ему в скулу. Превращается в безумный вихрь — я даже понять не успеваю, откуда прилетают плюхи. Получаю по лицу, в печень, по ногам, бац, бац, бац! Ухожу в глухую оборону, и всю оставшуюся минуту Григорий безнаказанно меня избивает. Не останавливается ни на мгновение, ответить возможности нет. Но я, к своей чести, остаюсь на ногах.
Выдыхается Порох только на последних секундах. Я тут же собираю остатки сил, выдаю обманный удар левой и, когда Григорий уклоняется, стреляю ногой в голову! Сочный шлепок разносится по всему залу, и Порохов падает.
Это всего лишь нокдаун, не нокаут. Я мог бы броситься на добивание, но вместо этого просто стою, переводя дыхание и пытаясь сосчитать, в скольких местах у меня болит. В ушах шумит, перед глазами плывёт, кажется, будто кулаки до сих пор прилетают в голову.
Гриха приподнимается, вонзая в меня злобный взгляд:
— Хрена ты стоишь⁈
— Устал, — развожу руками.
— Стоп! — объявляет тренер. — Отдыхаем.
Подходит к нам с Григорием:
— Разобрались?
— Да. Нет! — говорим одновременно с Пороховым. Сами догадаетесь, кто что произнёс.
Хенрикович обводит нас тяжёлым взглядом и говорит:
— Ещё раунд. Прямо сейчас. Будете драться, пока не помиритесь.
— Это же оксюморон какой-то, — бурчу я, поправляя шлем.
— Умные слова можешь вспомнить? — как-то злобно усмехается Бернард. — Мало получил, значит. Три минуты, погнали!
С тренером спорить нельзя. Снова сходимся и продолжаем лупить друг друга. Ещё один раунд и потом ещё один. Я честно выбиваюсь из сил, но не сдаюсь. Много пропускаю, но и сам наношу удары. Неплохо защищаюсь от борьбы, пока, в конце концов, Бернард не приказывает нам закончить.
— Кто победил? — спрашивает Гриха, срывая шлем с потной головы.
— Если считать по очкам, должно быть, ты. Я не считал, — честно говорит тренер. — А по факту ничья. Потому что ни ты, ни Котов не уступили. Пожать руки!
Последняя фраза звучит как приказ. Но, на моё удивление, Григорий первым делает шаг навстречу и протягивает ладонь. Крепко жму и улыбаюсь. Порох только приподнимает уголки губ.
Вы ещё не догадались, из-за чего Григорий вдруг на меня обозлился? Что ж, неудивительно. Я и сам бы никогда не догадался, если бы он не сказал перед спаррингом.
Оказалось, всё дело в том… точнее, в ком. В Софье. В той девчонке, которую я учил целоваться в библиотеке. Да-да! Тот парень, ради которого она старалась, и есть Порохов. Именно с розововолосой Сонечкой Гриха и бегал на свидания.
Незадача в том, что они вроде как уже начали встречаться на момент моего мастер-класса. Но ещё ни разу не целовались. Я Соню научил, и у сладкой парочки все стало хорошо. Правда, потом девушка зачем-то сказала, что училась целоваться у меня, и это привело Гриху в ярость.
Тупость, да? Ну, для меня, по крайней мере — ведь нельзя забывать, что Григорий — настоящий подросток, а я лишь номинальный. Он не до конца разобрался, когда именно случился библиотечный поцелуй, и почему-то решил, что я претендую на Софью. Не смог совладать с эмоциями.
Подростки такие подростки.
Куда мне Соню! Я и так, по факту, с двумя встречаюсь. Хотя, хм-м… Сонечка хороша собой. Я бы пощупал её яблочную попку.
Но нет, нет, отбивать девушку у друга — это низко. Я таким никогда не занимался. Что за идиотизм? Женщин вокруг полно, выбирай любую.
Короче, всё обсудив, мы с Грихой снова становимся друзьями. И решаем, что надо бы отправиться на двойное свидание — я со Светой, он с Соней. Будет прикольно. Наверное.
Мне кажется, что этот мощный спарринг даже сблизил нас. По крайней мере, Порох стопудово меня зауважал — не каждый из грубовцев способен выстоять против него четыре раунда.
— Котов! — Бернард заглядывает в раздевалку. — Зайди ко мне.
Послушно отправляюсь в подсобку тренера. Тот закрывает дверь на замок и садится за стол. Я, делая вид, что завязываю шнурки на туфлях, с помощью жестов создаю печать Тишины.
— Что ты там пальцами крутишь?
— Да вывихнул, кажись, чутка, — выдумываю на ходу. — О челюсть Порохова.
— Ну-ну, — усмехается датчанин. — Ты, кстати, молодец. Достойно себя показал. Но знаешь, я думаю, Гришка не в полную силу дрался. Пожалел тебя.
— Что-то мне так не показалось, ваша светлость, — выпрямляюсь и морщусь от боли в отбитых рёбрах. Предплечья, которыми я заблокировал много увесистых плюх, тоже болят и все в синяках.
Придётся применить печать Исцеления, но чуть позже.
— Мне-то лучше знать. Ну ладно, вы свои проблемы уже решили. Обсудим наши с тобой, — Бернард скрещивает татуированные ручищи на груди. — Я отправил весточку в город. Уже пришёл ответ.
— И что там?
— Они хотят организовать особенный бой. Мы с тобой вдвоём против двух других бойцов. Там тоже, типа, тренер и ученик.
— Интригующе, — улыбаюсь я.
— Ты даже не представляешь, насколько, — хмыкает Хенрикович и чешет щетину на подбородке. — У того, с позволения сказать, тренера ни одного поражения. А у его подопечного только одно, и то спорное.
— А вы когда-нибудь проигрывали?
— В той клетке — ни разу.
— Тогда, точно, уникальное событие!
Меня аж прёт, когда представляю, сколько денег на этом можно заработать. Конечно, большая часть налички уйдёт Бердышу — но и мне, надеюсь, перепадёт. А ведь ещё можно сделать подставные ставки…
Сообщаю Бернарду о своей идее. Тот сначала кривится, но потом восклицает, хлопая ладонью о стол:
— Да какого хрена! Так и сделаем. Есть у меня друг в Новокузнецке, которому можно довериться. Бердыш, подонок, столько денег с меня имеет. Будет даже честно, если мы его обдурим.
— Грабить награбленное — это даже благородно, — смеюсь я.
— Суть примерно такая.
