Новая хронология катастрофы 1941 - Марк Солонин

День 26 июня знаменателен рекордным для авиации Южного фронта числом вылетов бомбардировщиков (151 с/в) и весом сброшенных на противника бомб (60 тонн).(185) Это, в частности, объясняется тем, что активное участие в боевых действиях принял 132-й БАП из состава 45-й САД, а также подчиненный штабу ВВС фронта 317-й разведывательный авиаполк (по составу боевых машин – 40 СБ – вполне «бомбардировочный»). Еще 23 июня было принято решение о перебазировании 132-го БАП из далекого Кировограда на аэродром в районе Раздельная (60 км к северо-западу от Одессы), и уже вечером 23 июня первые 9 бомбардировщиков 132-го БАП нанесли удар по румынской ж/д станции в Яссы. Этот же старинный город стал объектом массированного удара (самого мощного за все время боевых действий в Бессарабии) и 26 июня. Отсутствие истребительного прикрытия бомбардировщиков[13] – тем более странное, что г. Яссы находится на расстоянии всего в 15 км от границы, т. е. в зоне досягаемости всех истребительных полков ВВС фронта, – привело к тяжелым потерям:

«…4. 45 САД в составе 65 самолетов произвела налет на г. Яссы и аэродром, город зажжен. Над г. Яссы были атакованы 15 самолетами Ме-109. Пулеметным огнем бомбардировщиков сбито 5 самолетов Ме-109. Потери: 5 СБ сбито, 9 СБ не вернулись на свой аэродром, 2 из них произвели вынужденную посадку в районе Унгены.

317 РАП уничтожал войска противника в районе Скулени и разрушал г. Яссы. Отмечено большое количество пожаров. Произведено 50 самолето-вылетов…» (163)

Трудно сказать, чем злосчастный город привлек такое внимание командования ВВС Южного фронта; в любом случае на аэродроме Яссы, расположенном на дистанции артиллерийского огня от границы, крупных сил вражеской авиации не было. К счастью, потери летных экипажей оказались не столь велики, как можно было бы предположить по первым донесениям. В Оперативной сводке № 09 штаба ВВС 9-й армии (23.00 27.6) читаем: «Из невернувшихся 26.6 14 экипажей 132-го БАП 8 экипажей сегодня найдены». (164) В той же сводке сообщается и об уничтожении на земле одного «Бленхейма».

3 июля ВВС Южного фронта нанесли, наконец, удар по крупному румынскому аэродрому Роман (основной аэродром базирования истребителей эскадры JG-77), правда, ничтожно малыми силами: «20 САД. 3 самолета МиГ-3 в 12.00 на аэродроме Роман обнаружили до 35 Ме-109, 12–13 Ме-110, до 35 «Бленхейм» и Ю-87. В результате атаки сожжен один Ме-110 (самолетов этого типа на Румынском ТВД не было вовсе. – М.С.). В районе Быковец звено вело бой с 3 Ме-109, один Ме-109 сбит». Всего в этот день, если верить Оперативной сводке № 24, на земле было уничтожено 4 самолета противника. (165)

В общей сложности получается, что с 22 июня по 7 июля советские летчики заявили об уничтожении на земле 9 самолетов противника, кроме того, в оперативных сводках и боевых донесениях частей есть сообщения о произведенных ударах по вражеским аэродромам без какой-либо конкретизации результатов. В итоговом годовом отчете штаба ВВС Южного фронта было заявлено, что в июне на аэродромах противника было уничтожено 41, а в июле – 28 вражеских самолетов. (158) К сожалению, даже эти, достаточно скромные достижения не подтверждаются ни известными ныне документами противника, ни оперативными сводками частей и соединений ВВС Южного фронта. Пресловутая «волшебная палочка» в виде всесокрушающего удара по аэродромам не сработала – ни с запада на восток, ни с востока на запад.

Волшебные палочки бывают только в сказках, поэтому не приходится удивляться тому, что ни одной из противоборствующих сторон не удалось уничтожить авиацию противника на земле. Сложнее понять другое – почему авиация Южного фронта даже не пыталась решить важнейшую, предусмотренную предвоенными планами задачу разрушения румынских нефтепромыслов.

Прежде чем приступить к рассмотрению фактической стороны дела, имеет, видимо, смысл определиться с «ценой вопроса». Это особенно важно, учитывая, что в оценке значимости данной проблемы в последние годы наблюдалось шараханье из одной крайности в другую. Традиционная советская историография никакой проблемы не видела вовсе, а факт отсутствия массированных авиаударов – при наличии крупных сил советской бомбардировочной авиации и «непотопляемого авианосца» в виде аэродромов Одессы и Крыма – воспринимался как не заслуживающее дискуссии явление природы. В этом вопросе (как и во многих других) «нарушителем спокойствия» выступил В. Суворов. В присущей ему яркой – на грани гротеска – публицистической манере В. Суворов заявил, что если бы до нефтепромыслов Плоешти смог дойти хотя бы один советский танк, а в кармане танкиста нашелся бы коробок спичек, то военная машина гитлеровской Германии оказалась бы обездвиженной.

Тяжелая авиабомба ФАБ-500 (а даже легкий советский бомбардировщик СБ последних модификаций мог поднять три такие бомбы) способна произвести эффект гораздо больший, нежели коробок спичек. С подачи В. Суворова в около-исторической литературе началась бурная дискуссия, участниками которой были высказаны полярные мнения: от горьких сожалений о Великом Упущенном Шансе до безапелляционных заявлений о том, что немцы могли прекрасно обойтись и без румынской нефти. На мой взгляд, в данном случае истина лежит посредине крайних оценок.

Несомненным фактом является то, что германский вермахт отвоевал всю войну на жидком топливе, полученном переработкой каменного угля (т. н. «синтетический бензин»). Именно этот бензин заливали в топливные баки немецких танков, бронетранспортеров и автомашин. Технология синтеза была разработана немецкими химиками еще в 1926 г., тогда же началось строительство первой промышленной установки. В 1941 г. в Германии было произведено 4,3 млн тонн «синтетики», в 1943 г. – 6,6 млн тонн. Для того чтобы по достоинству оценить эти цифры, напомним, что Советский Союз, располагавший самой большой в Старом Свете нефтедобычей, в годы войны производил в среднем 4 млн тонн бензина (всех сортов) в год. Создание грандиозных производственных мощностей по выпуску жидкого топлива может быть по праву названо научным, технологическим и организационным достижением беспримерного масштаба.

Германия, однако же, воевала не только на земле, но еще в небесах и на море. Причем если для СССР действия Военно-морского флота были не более чем малозначимыми эпизодами войны, то для Германии «морской фронт» был одним из важнейших: только на воде и под водой, морской блокадой могла гитлеровская Германия эффективно воздействовать на своего главного в начальном периоде войны противника – Великобританию. Причем воздействие это было двойным: во-первых, противник терял на дне морском миллионы тонн продовольствия и промышленного сырья; во-вторых, война на море заставляла противника расходовать колоссальные ресурсы на производство надводных и подводных боевых кораблей, сокращая тем самым возможности английской промышленности в деле создания стратегической бомбардировочной авиации, способной атаковать Германию. Что же касается «воздушного фронта», то его значимость не нуждается в доказательствах, а с лета 1943 года, после начала массированных бомбардировок Германии авиацией союзников, этот «фронт» стал для Германии решающим.

Для надводных кораблей был нужен мазут или дизтопливо, для подводных лодок – дизтопливо, для самолетов – высокооктановый авиабензин[14]. Все это можно было получить только из нефти, из натуральной жидкой нефти. На территории Германии в границах 1933 г. добывалось не более 0,3 млн тонн нефти (по странной иронии судьбы – ровно в сто раз меньше, чем в предвоенном СССР). После аншлюса Австрии, после оккупации Чехии, Польши, Югославии собственная нефтедобыча рейха достигла отметки в 1,3–1,6 млн тонн. Теоретически, используя передовые технологии крекинга, из такого количества нефти можно было получить до 500 тыс. тонн авиабензина – немногим меньше, чем производилось в СССР. Однако нефтепродукты нужны были и многим другим потребителям (ВМФ, предприятия нефтехимии), к тому же немцы и не собирались держать свою, сражающуюся на множестве фронтов, авиацию на «голодном пайке». Соответственно экспорт нефти стал для Германии жизненно необходимым.

Далекие заморские поставщики нефти были отрезаны от Германии действиями британского флота; поставки нефти из СССР были весьма скромными и не позволяли создавать значительные запасы (всего за полтора года «великой дружбы» Гитлер получил от Сталина не более 1 млн тонн нефтепродуктов всех видов). После 22 июня 1941 г. они и вовсе прекратились (если не принимать во внимание огромное количество бензина, захваченного немцами на складах западных военных округов СССР). В этой ситуации главным источником для Германии (и, к слову сказать, для фашистской Италии с ее огромным ВМФ) стала Румыния, которая поставляла в Германию порядка 2,2–2,5 млн тонн нефти (и светлых нефтепродуктов – очень важное уточнение!) в год. Еще порядка 0,4–0,5 млн тонн экспортировалось из Венгрии.