Дети природы. Возрождение (СИ) - Мишина Юлия

Ясмина подлетела к кровати. Глава и его дочь тут же отпрянули.

— Отец! — сквозь слезы прокричала Ясмина.

Миро простонал и повернул на нее безжизненные, затуманенные глаза.

— Яся… — только и успел прошептать мужчина, прежде чем его взгляд замер.

— Нет, нет… — трясла головой Ясмина. — Папа! Нет! Нет!

Ясмина вцепилась в рубашку отца и, содрогаясь рыданиями, беспомощно уронила голову на плечи. Она не знала, сколько времени просидела у тела отца. Глаза ее раскраснелись и припухли. Сердце сковало холодом. Она физически ощущала, как острые кристаллы льда, причиняя немыслимую боль, прорастают все глубже и глубже, зарождая безжалостную, необратимую ненависть к королю.

Гратий в очередной раз заглянул в дом к Ясмине. В этот раз девушка подняла голову и повернулась в его сторону. Рыбак присел рядом и смотрел на нее с сочувствием.

— Мне так жаль, — прошептал и коснулся руки.

Ясмина часто заморгала, но сдержала слезы.

— Они дождались, когда мужчины уйдут в море, — тихо говорил рыбак, — как трусливые собаки. Напали на женщин. Там… Розелла…

Ясмина резко взглянула на него. Поймала скорбный, сожалеющий взгляд, и сердце девушки сжалось.

— Сходи к ней, — мягко настоял Г ратий.

Хижина Розеллы стояла ближе к морю. Ясмина шла по песку, не помня себя. На улице повисла такая тишина, что становилось страшно. Только море шумело, набегая на берег. В сумерках община стала бесцветной. Ясмина никогда раньше не видела ее такой. Никто не зажигал огней. Люди убирали на площади или оплакивали родных.

Ясмина вошла в дом. Розелла лежала на кровати, высоко облокотившись на стену позади нее, и обеими руками обхватив живот. Голова девушки, слабая и тяжелая, была повернута набок. Вокруг собрались родные. Увидев подругу, Розелла улыбнулась глазами.

Ясмина присела рядом. Потрясенная, вымученная она не могла больше плакать. Все ее слезы остались у постели отца.

— Мы им наподдали, — кривясь от боли, сказала Розелла. — Видела бы ты, подруга, как я дралась!

Ясмина провела рукой по лицу девушки, убирая спутавшиеся волосы и утирая пот. Тело Розеллы сотрясала лихорадка.

— Ты ведь самая храбрая среди нас, — прошептала Ясмина.

— Видела бы ты их рожи, когда мы вышли с оружием в руках, — улыбнулась Розелла. Затем ее лицо потемнело. Она несколько раз кашлянула, содрогаясь и кривясь от боли. В уголке ее рта выступила кровь. Розелла зажмурила глаза и простонала. — Я так не хочу умирать.

Душа Ясмина рвалась на части. Ей хотелось вернуться в тот день, когда глава отправил рыбаков с письмом, и не позволить им покинуть общину. Ей хотелось обнять отца, ощутить его теплые, крепкие руки. Ей хотелось увидеть Розеллу, счастливую, здоровую. Такую смелую, такую стойкую. Она не заслужила смерти. Община не заслужила горя. Нивия не заслужила такого короля.

Ясмина сидела рядом с подругой, провожая ее. Когда на устах Розеллы застыл последний выдох, лицо Ясмины стало жестким и решительным.

Глава 37

Жители общины в голубых одеждах вернулись от старого пирса обратно к хижинам. На девяти ладьях они отправили падших рыбаков к Соленому Богу Воды. Сегодня вместо традиционного ужина они собрались вокруг высокого костра. В руках держали кружки с вином.

Ясмина сидела на широком бревне. Справа к ее плечу крепко прижалась Амина. Слезы бесконечными струйками стекали по щекам девушки. Слева сидела тихая, печальная Оливия. Ясмина встретилась взглядом с Демидием. Рыбак, как старый друг, тепло и сочувственно улыбнулся ей.

В центр круга вышел Старец, проводивший жителей общины на лодках в последний путь.

— Пусть Соленый Бог Воды воздаст нашим людям за все их добрые дела! — сказал и сделал глоток вина. Остальные последовали его примеру. — Пусть среди теплых вод Единого океана они обретут покой.

Старец вернулся на бревно. Его место, прихрамывая, занял Валентий. Нога главы была перевязана, на лице краснели порезы.

— Мы все — одна семья, и я скорблю вместе с вами за каждого убитого рыбака! Сегодня произошло страшное… непоправимое… это не поддается моему пониманию… Ни при Короле Сонаре, ни при Короле Оданисе… да с самых времен Первого Короля… никогда в Нивии стражи короны не нападали на общину! Король Ромар забыл о чести! Забыл о справедливости! На его руках кровь наших людей!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Кровавый король! — крикнула мать Розеллы и залилась слезами. Женщины, сидящие рядом, принялись утешать ее.

— Ты права, Лаура. Точнее не скажешь… — мрачно согласился Валентий. Глаза мужчины сверкнули, и он отчеканил каждое слово. — Перед умершими, перед собственной совестью: у нас нет права бояться! Нет права подчиниться!

— Какой план, глава? — грозно спросил Лорий. Большой рыбак казался суровым и твердым, но горький, тяжелый взгляд выдавал его скорбь.

— Соберем наши силы. Всеми общинами пойдем на город. Нас больше! Нивия — это мы!

— сказал Валентий, ударив себя в грудь. Остальные жители шумно согласились с ним. Подождав, когда голоса стихнут, глава жестко добавил. — Назад пути нет. Если общины не ответят, мы будем обречены на худшую жизнь. Мы признаем, что с нами так можно. Можно въехать в ворота и рубить мечом людей… Никогда, никогда после этого Ромар не будет нашим королем.

Жители разошлись по домам. Ясмина остановилась перед своей хижиной. Входить в пустую комнату, смотреть на вещи отца было слишком больно. Девушка потопталась перед входом и, не решившись, бесцельно побрела по узким улочкам общины, пока ноги не привели ее к дереву. Тому самому, за густыми ветвями которого она так любила прятаться с подругами. Сейчас ей казалось, что это было тысячу лет назад… Она раздвинула длинные зеленые прутья и скрылась за ними.

Ясмина села на землю, облокотилась о ствол и, откинув голову назад, закрыла глаза. Перед ней тут же возник бледный, умирающий отец; и покачивающаяся, взмокшая шея лошади; и тонкие, посиневшие руки Розеллы, обхватившие рану; и светлое, открытое лицо Оданиса, вдруг ставшее жестким. "Я не хочу умирать", — зазвенели в ушах слова подруги. Ясмина резко открыла глаза. Запустила пальцы в волосы и, оперевшись локтями о ноги, поникла головой. Прошлая жизнь ускользала от нее. Прямо сейчас, последние чувства утекали, словно вода между пальцев. Она старалась задержать их, ухватиться. Но вода просачивалась, исчезала. Она уже едва помнила испуганную, запутанную снами девицу, огорченную и разбитую смертью матери. Кто она теперь?.. Где теперь ее дом?..

Девушка достала из-за пазухи цепочку. Камень все также пылал багровым. Спрятав его обратно, Ясмина задумалась. Затем, развернулась лицом к стволу дерева и села на колени. Встряхнув волосами, приготовилась и медленно протянула руку. Едва притронулась к гладкой, теплой коре.

— Мы с тобой столько лет знакомы, — прошептала, раскрывая пальцы и касаясь дерева всей ладонью.

Она вновь закрыла глаза, и это чувство пришло к ней. Природное естество, несущее силу, энергию, ощущение счастья и наполненности. Оно стало осязаемым, тянулось от нее к дереву и наоборот. Ясмина почувствовала, что это случилось. Открыла глаза и подняла голову. Прямо над ней одна из веток, густо усеянная мелкими листьями, зажглась белым пламенем. Ясмина улыбнулась и протянула к ней руку.

— Привет, — голос за спиной заставил ее обернуться, — так и знал, что ты здесь. Пробравшись между прутьями, в укрытие вошел Гратий.

— Привет, — улыбнулась Ясмина. Она поднялась на ноги и глазами указывала ему на огоньки.

— Тебе не обязательно быть в долине, чтобы зажигать деревья, — отозвался рыбак. Он подошел к ветке и коснулся ее пылающих листьев. Потом перевел взгляд на Ясмину и улыбнулся ей. Волосы девушки серебрились, а глаза стали насыщеннее. Гратий нежно заправил локон Ясмины за ухо и произнес:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— То, что мы знаем… то, что ты умеешь — это все чудо, Ясмина, — он говорил непринужденно, но выглядел встревоженным. Его соломенные волосы лежали в беспорядке. Он то и дело запускал в них руку и хмурил брови.