Актриса - Александр Минчин

Лед был. Ура. Тая с удивлением посмотрела на меня:

— Это любимый напиток папы — джин…

— Не может быть! — сказал я. — Какое совпадение.

Я смешал всем напитки, себе — с двойным льдом.

Конечно, правильно по-имперски сказать: с двойной порцией льда. Но я не имперский. И мы чокнулись: за встречу.

— Какой вкусный тоник, — сказала мама, — где вы его достали?

— По блату, — сказал поставщик, и мы рассмеялись.

Они стали накрывать на стол, а я пошел шастать вдоль книжных шкафов. Я всегда поражался, что в любом мало-мальски приличном доме Империи есть библиотека. В Америке — книги в доме были такая же редкость, как… гарусные платья в ГУМе.

Около десяти раздался звонок, и я почему-то внутренне подобрался.

— Как прошел спектакль, Эрос? — раздались голоса. Потом Таины приветствия папе. Потом голос актера, знаменитый голос:

— У нас что, гости будут, стол так торжественно накрыт?

И в этот момент я «попался» ему на глаза. С книгой в руке. Я уже знал, что он читатель. Впрочем, любой воспитанный человек должен им быть. И невоспитанный тоже.

— Пап, познакомься, это Алексей, — сказала Тая.

— Буаш, — коротко произнес он, как будто эта фамилия совершенно ничего не значила.

— Очень приятно, — сказал я и пожал протянутую руку.

— Как в Америке? — спросил он, уже поворачиваясь.

— Как всегда.

— А как всегда? Вы позволите, если я пойду умоюсь и воспользуюсь ванной.

— Абсолютно. Чувствуйте себя как дома, — сказал я. Он подавил улыбку на губах.

— Все за стол, — объявила Александра Александровна.

Гостя посадили рядом с великим, дамы сели напротив нас. В Империи все сидят на кухнях. Эта была большая, заставленная красивой гжелью, которую в настоящее время я не собирал. И никак не воспринимал. Но через год, при других обстоятельствах, начал. Вернее, начала она… Другая (вторая) актриса.

Семья пару минут переговаривалась о чем-то о своем. Я чувствовал себя стесненно.

Вдруг великий обратился ко мне:

— Алексей, я хочу вас поблагодарить за сладости, которые вы передали с Таей из Германии. Благодарю вас!

— Пустяки, не стоит упоминания.

Он страдал диабетом, и ему всегда не хватало сладкого. Мне он нравился, нравился заранее — я не знаю почему. Наверно, потому, что мне не хватало отца.

— Папка, посмотри, какой у нас джин! Ты хочешь, Алеша тебе смешает, как и мне, он это удивительно делает.

— С удовольствием. Давайте, Алеша.

Я смешал джин, тоник и лед. Ему понравилось. Актер поднял тост:

— За нашего американского гостя!

Мы подняли бокалы, но не чокнулись, а сделали движение. Я выпил водку до дна и сразу налил новую. Мне нужно было расслабиться. Тая вся сияла и переливалась. Ей нравилась эта компания.

— Можно я задам вам один вопрос, господин Буаш?

— Хоть несколько, это будет интервью?

Я улыбнулся:

— Вы сейчас снимаетесь в кино?

— Практически нет. У нас не стало кино, его уничтожили. Такие слова, как рынок, коммерция, прибыль. Сейчас показывают третьесортную американскую чепуху, которую даже у вас не показывают. Правда, в одном фильме я согласился сняться, уж очень забавный режиссер.

— Как называется?

— Это экранизация, «12 стульев». Слышали про такой роман?

— Нет, но вот сейчас услышал.

Все рассмеялись.

Эрос, у него достаточно тонкое чувство юмора, — сказала жена.

— Ничего: «мы Америку догоним, обгоним и перегоним!»

— По-моему, это Хрущев говорил.

— У вас хорошая память, Алексей. А почему вы не закусываете?

Я пожал плечами. Когда я пью, я не ем. «И напрасно, батенька…»

— Вы любите кальмаров?

— Обожаю. Все, что рыбное.

Он взял своей вилкой, разделил ножку кальмара пополам и положил мне часть. Я был, мягко выражаясь, удивлен таким «сервисом». Но, с другой стороны, мне было приятно: бурка с командирского плеча.

Мы выпили за «прекрасных дам», и на сей раз я закусил половинкой кальмара.

— Как вам Таин спектакль? — спрашиваю я.

— Какой?

Тая играла Катеньку Измайлову. Эдакую милую убийцу.

— А я его не смотрел, — ответил великий Актер.

— Тая, когда у вас следующий спектакль? — говорю я.

— Завтра, — сказала она безразлично.

— А что, если я куплю билеты и приглашу вас на спектакль?

— С вами?

— Если вы не против.

Он улыбнулся:

— Ну, покупать билеты вам не стоит, я думаю, администрация театра об этом позаботится…

— Конечно, папуля, — вставила Тая.

— Саша, ты пойдешь?

— Я уже видела ее спектакль два раза.

— И как? — спросил с легкой заинтересованностью Актер.

— Вот ты посмотришь и расскажешь.

Мне нравилась эта театральная семья.

— Тая, а у вас никогда не было такого желания пригласить папу на спектакль?

— «Нет, доктор, желание-то у меня есть…»

— Я просто играю все вечера в театре.

— А что вы играете?

— Шекспира, Шоу, Чехова, Тургенева, Бунина. Классику в основном.

— Но в кино вы сыграли много комедийных ролей. «Пленница» — до сих пор моя любимая кинокомедия.

— Это было в юности.

— А сейчас зрелость?

Он поднял бокал.

— Тая сказала, что вы сотворили книгу «5 интервью». Ее можно посмотреть?

— С удовольствием, я вам завтра же подарю.

— Ну, дарить не надо, почитать хотя бы…

Я рассмеялся:

— Почту за честь.

— Алеша, — воскликнула Тая, — налейте нам вашей удивительной смеси еще. Грех было бы не выпить по такому случаю!

— По какому? — спросил глава.

— За встречу! По большому, — сказала Тая, и все подняли бокалы.

Я встал и взял фотоаппарат.

— Папа, Алеша очень хорошо фотографирует, он занимается портретной фотографией. Ты увидишь в его книге.

— Вы еще и фотограф?! Скажите, а что вы не умеете делать?

— Все остальное.

Великому понравился ответ.

— Как вы хотите: чтобы я сел, встал, один или с дамами?

— Все перечисленное выше.

Я быстро отщелкал кадров двадцать — милой семьи — и в следующий раз обещал подарить. Я был уверен, что будет следующий раз и будет семья.

Жена актера угостила нас каким-то очень вкусным пирогом, самому — пришлось довольствоваться европейскими диабетическими сладостями, и к двенадцати ночи мы стали прощаться. Договорившись, что завтра вечером мы встречаемся с великим папой-актером и идем смотреть актрису-дочь.

Потом мы перешли из одного подъезда с Таей в другой и пили до четырех с половиной утра.

— Глупо было бы не выпить в сложившейся ситуации, — говорила Тая.

Я жду его у подъезда в выходном костюме и модном галстуке.

Он вышел минута в минуту.

— Добрый вечер, господин Буаш.

— Добрый вечер, Алеша.

Он был в великолепном, на заказ сшитом пиджаке.

— Хотите прогуляться, здесь минут десять? Я не вызывал машину.

— С вами — на край света!

Мы шли мимо Булгаковских прудов, и я вспоминал лед, танцы, ломание льда и «ралли» в прохладных дворах.

Мы шли достаточно бодро. Нас уже ждали у входа — главный администратор театра. Сразу сообщившая, что сможет задержать спектакль, пока сам будет готов пройти в зал. В семь ноль семь, подождав, когда огни погаснут, нас провели на наши места. В пятом ряду — это был лучший ряд. Сцена открылась, и в середине ее стояла Тая.

Одним глазом я наблюдал за ней, одним глазом — за ним. Наблюдение за наблюдаемым — мне было очень интересно. Тая волновалась, я чувствовал это по ее голосу. Два человека, которые, видимо, что-то значили в ее жизни, смотрели на сцену. Она играла…

В антракте я сначала не понял шума и шороха, пронесшегося, как вспышка бикфордова шнура, по рядам. Все смотрели и шептались — о великом актере. Он пропустил меня вежливо вперед и шел следом, не обращая внимания.

Главный администратор не знала, куда нас посадить и чем потчевать. Из мельхиорового самовара разливался чай, предлагались какие-то вкусные печенья. Но народному недиабетические сладости были категорически запрещены.

Еще не смолкли аплодисменты после второго акта, как нас вывели через служебный ход из театра. Буквально минуту спустя показалась улыбающаяся Тая (будто она сбросила большой груз с души) и сразу села за руль своей машины. Из актрисы в шофера перевоплощение было моментальным — мне это очень понравилось. Я подарил ей красные розы, купленные у театра.

— Куда, мои главнокомандующие?

— Домой, мама ждет нас с ужином. Если наш американский гость не возражает?

— Я бы возразил, но кто меня послушает.

Тая нервно засмеялась.

Актер вздохнул и сказал:

— Тая, мне понравилась твоя игра, играла роль уверенно, с подъемом и знанием образа.

Я молчал. Мы крутились по старым, милым, извилистым переулкам. Опять у Булгаковского пруда. Да что ж это за наваждение такое…