Во имя любви: Возмездие - Мануэл Карлус

– Мама, я уже объяснял тебе, что боялся огорчить тебя, боялся спровоцировать скандал и тем самым навредить всей нашей семье.

– Не прикидывайся идиотом! Ты знал, что Изабел обирает нашу семью. Так какой же, по-твоему, может быть еще больший вред?

– Мама, пойми, мне было вообще неловко заговорить об этом с тобой, с отцом! Это же так непросто: уличать в чем-то родителей, разоблачать их… Я мучился в одиночку и никак не мог найти более или менее подходящего решения… Ведь я же люблю тебя, мама! И мне было больно от одной только мысли, что я своим сообщением нанесу тебе удар…

– Все же ты какой-то недоразвитый, ей-богу! – грубо ответила на это Бранка. – Неужели в твоем скудном мозгу любовь к матери ассоциируется с предательством, унижением, враньем? Скажи, кого ты защищал? Мать? Значит, ты хотел, чтобы меня унизили и оскорбили?

– Я думал, эта связь с Изабел долго не продлится…

– Не будь циником! Ты сейчас просто выгораживаешь отца, потому что вы с ним заодно! Оба предатели!

– Нет, мамочка!.. – со слезами на глазах воскликнул Леонарду, вызвав еще больший гнев Бранки:

– Не надейся разжалобить меня своими слезами. Я на них плевать хотела! Я и раньше не питала к тебе любви, а теперь ты мне и вовсе ненавистен. Предатель! Убирайся вон! Ты недостоин называться моим сыном!

Глава 18

Элена стоически переносила свой разрыв с Атилиу, безропотно принимая случившееся как вполне заслуженное наказание за содеянный грех. По сути, она давно сделала выбор между мужем и дочерью, а теперь только пожинала горькие плоды этого не самого удачного решения. Потому и переживала все терпеливо и молча.

Для ее коллег уже не было секретом, что она разошлась с Атилиу и он уехал в Сан-Паулу вместе с Флавией. Анинья и Марсия не жалели осуждающих слов в адрес Флавии, очень удивляясь тому, что Элена ее при этом защищала.

Эдуарда каждый день звонила матери из Ангры, подбадривая ее и всякий раз высказывая надежду, что Атилиу скоро вернется, поскольку теперь на собственном опыте убедилась, что двое любящих людей не могут долго находиться в разлуке. Элена в ответ поддакивала, не желая огорчать дочь, но сама прекрасно понимала, что к прежнему счастью с Атилиу ей теперь возврата нет.

Днем она забывалась в работе, а вечером сидела дома одна или к ней на огонек заходила Сирлея. Соседки пили чай и жаловались друг другу на горькую женскую долю. Правда, Элена говорила об этом скупо, а Сирлея тараторила без умолку, выкладывая все новые подробности своей семейной жизни. Говорила, что Нестор по ней скучает, часто звонит, утверждая, будто жизнь без нее потеряла для него всякий смысл. А она, Сирлея, не может ему поверить снова, после такого страшного обмана.

Элена вздыхала, думая о том, что и Атилиу тоже ей больше никогда не поверит и не сможет ее простить.

А Сирлея тем временем уже говорила о Катарине, которая так увлеклась съемками, что ее, похоже, перестал интересовать Родригу. Парень звонит, приглашает ее на свидания, а ей все некогда. Зато к отцу она по-прежнему питает устойчивое чувство ненависти. Сирлею это даже пугает, но она ничего не может поделать с дочерью. Недавно Нестор позвал Катарину на день рождения его сына и получил такой отпор, что Сирлее даже стало жаль бывшего мужа.

– Я думаю, Катарина простила бы его только в том случае, если бы Нестор снова к нам вернулся.

– А он этого хочет?

– Да. Но я уже не знаю, нужно ли это мне, – грустно произнесла Сирлея. – А что ты посоветуешь?

– Из меня плохой советчик, – не менее грустно промолвила Элена. – Я в своей жизни не всегда могу разобраться. Так что поступай, как тебе подскажет сердце.

То же самое она посоветовала и Виржинии, у которой неожиданно возник разлад с Рафаэлем.

– Поначалу я думала, что его замкнутость и отчуждение объясняются отсутствием работы, – говорила Виржиния сестре. – После продажи клиники Рафаэль чувствовал себя неуютно, и это можно было понять. Но потом он, совсем как Арналду, зачастил в какой-то клуб и стал пропадать там вечерами. А теперь вдруг заявил, что ему нужно уехать на пару недель из Рио – якобы собраться с мыслями. Я отпустила его, но сердце подсказывает мне, что дело тут не в отсутствии работы, а… в наличии другой женщины!

– Ты не пробовала с ним поговорить об этом прямо? – спросила Элена.

– Нет. Только намекала… Но он уходит от такого разговора. Видимо, еще не настало время для откровенности. А когда настанет – я могу лишиться мужа… Я очень рассчитываю на Педру: может, он сумеет поговорить с Рафаэлем по-мужски?

Приезда Педру ожидала не только Виржиния, но и Сирлея.

Элена знала об этом и, когда брат приехал, устроила у себя ужин, позвав на него сестру и соседку.

Педру, огорченный семейными неурядицами сестер и воодушевленный присутствием Сирлеи, пообещал, что поговорит не только с Рафаэлем, но и с Атилиу и попытается все уладить.

Элена не стала разочаровывать брата, хотя не сомневалась в бессмысленности его беседы с Атилиу. Зато Виржиния несколько воспрянула духом и в таком, приподнятом, настроении уехала домой.

А Педру вышел проводить Сирлею до двери ее квартиры, да так и застрял там. Элена уснула, не дождавшись возвращения брата…

Прочитав дневник Элены, Орестес оказался в сложном положении. Как ей сказать об этом? Как объяснить, почему он стал читать чужой дневник? Но самое главное – что посоветовать Элене?

Не придумав ничего дельного, он решил попросту поговорить с ней, узнать, что она сама собирается делать. Ведь жить с такой страшной тайной в душе долго нельзя – в этом Орестес был убежден.

Однако выбраться к Элене ему все никак не удавалось, потому что он должен был поддерживать своим участием Лидию. Близившийся суд над Нанду совсем лишил ее покоя. Она не верила в благополучный исход дела, и на то у нее имелись основания: кто подбросил наркотики, по-прежнему не было ясно, а Фаусту, от чьих показаний во многом зависела судьба Нанду, продолжал где-то скрываться. Поэтому Лидию мучили дурные предчувствия, и Орестес, не имея возможности облегчить участь Нанду, старался хотя бы поддержать Лидию.

Милена тоже в последние дни чувствовала себя не лучше Лидии. Все валилось у нее из рук, в фирме она работала через силу, а мысли ее были заняты только Нанду и предстоящим судом над ним. Опереться же в те трудные дни ей было не на кого. Правда, оставался Леонарду. Он взвалил на себя все заботы об их совместном предприятии, успевая при этом не оставлять без внимания и Милену. В частности, он строго следил за тем, чтобы она не садилась в таком состоянии за руль, и сам отвозил ее в офис и обратно.

Однажды, когда они вместе ехали на работу, Милена увидела Фаусту. Он как раз подъехал к бензозаправке и вышел из машины. Леонарду последовал за ним. Но стоило Милене только окликнуть Фаусту, как он вскочил обратно в машину и помчался прочь на предельной скорости.