Притворщица - Синди Холбрук

— По-моему, их не придется долго раскачивать, — заметила Изабель. — Как я вижу, публика уже беснуется и подскакивает от возбуждения на своих стульях. Похоже, что Тео всерьез подумывает: не спустить ли на нас Мордрида?

— Да нет, — шепнул Терренс. — С этой-то публикой все в порядке. Я не их имел в виду.

— Кого же?

— Амелию.

Изабель резко вырвала руку из ладони Терренеа и покраснела.

— Мне кажется, это невозможно. Боюсь, что паре таких бездарных актеров, как мы с тобой, невозможно переиграть птичку. Впрочем, я слышала в театре, что даже самому гениальному актеру никогда не переиграть вышедшую на сцену кошку!

— Что? — Терренс бросил взгляд в сторону Амелии. Точнее, туда, где она должна была быть. Но там стояла только Элизабет. Сама же Амелия с головой скрылась в какую-то яму.

Он усмехнулся и новь протянул к Изабель свою руку.

— Ну что же, будем считать, что это была репетиция. Сейчас сыграем еще раз!

— Не стоит, — оттолкнула его ладонь Изабель. — Хватит. Мы и так уже распалили твоих тетушек до предела.

— Если будем продолжать, они разорвут нас еще до того, как Амелия закончит свои птичьи дела.

Терренс подхватил с одеяла ягоду клубники, поднял ее вверх, держа двумя пальцами, и с вызовом посмотрел на Изабель.

— Повторение — мать учения, Изабель!

Она подняла бровь и улыбнулась. Вот как? Ну что ж! Взгляд ее стал мягким, глубоким, загадочным.

— Повторить?

Она не стала наклоняться. Просто подняла руку и осторожно, одним ноготком, провела по запястью Терренеа. Все тело Терренеа вздрогнуло словно от сильного удара током. Изабель сделала обратное движение, затем легонько пробежалась ногтем по пальцам Терренеа. Он с трудом вытерпел эту пытку.

Что греха таить, за свою жизнь он повидал немало. К каким только трюкам не прибегали его любовницы! Среди них, помнится, была даже одна настолько экзотическая, что танцевала перед ним танец живота — точь-в-точь как в гареме.

Да, многое было, что там говорить, но такого… Нет, такого он не испытывал еще никогда.

Терренс сбросил ягоду в траву и быстро отдернул свою руку, не в силах дольше терпеть эту сладкую пытку.

— Пойдем пройдемся, — вскочил он на ноги и протянул ладонь своей мучительнице.

— Хорошо, — улыбнулась Изабель.

Она подобрала упавшую ягоду и ловко закинула ее себе в рот. Затем проглотила ее — с тем же сладострастным выражением, что было на лице Терренса, когда он глотал виноград.

Изабель протянула руку Терренсу и с его помощью поднялась с одеяла. Он не выпустил ее руки из своей ладони, и они медленно пошли к берегу пруда, блестевшего на дальнем краю лужайки. Разбуженная страсть кипела в крови Терренса, странно уживаясь с ощущением покоя и расслабленности, все то время, что они простояли на берегу, любуясь зеркальной гладью воды.

Внезапно Изабель повернулась к Терренсу, и глаза ее были грустны.

— Я не понимаю, Терри.

— Чего? — мягко спросил он.

— Жизнь так прекрасна, но ты не видишь этого. Наверное, просто потому, что не хочешь любить.

Терренс покачал головой и сильнее сжал ее пальцы.

— Я хочу любить. Я жениться не хочу!

С неба упала тяжелая холодная капля, и Изабель вздрогнула.

— И все же я думаю, что ты не хочешь жениться только потому, что не хочешь любить. Пойдем! Сейчас Амелия вернется!

— Я хочу и могу любить, — упрямо повторил Терренс. — Но жениться… Нет, увольте!

— Но любовь и брак всегда идут рука об руку.

— Не всегда, — ответил Терренс и поспешно отпустил руку Изабель. — Чаще всего брак идет рука об руку с расчетом, выгодой, деньгами. Узаконенная форма принуждения — вот что такое брак!

Дождинка попала ему прямо в глаз, и он моргнул.

— Ты считаешь, что брак насильно приковывает людей друг к другу? А я думаю, что он соединяет две половинки в единое целое, — сказала Изабель.

— Ради бога, Изабель, — раздраженно сказал Терренс, не желая, чтобы ему наступали на любимую мозоль. — Ну разве можно в наше время быть такой наивной идеалисткой?

Дождь усиливался. Он усыпал белокурые локоны Изабель мелкими капельками, и они сверкали в ее волосах словно крошечные алмазы. Еще два алмаза — крупных, горячих — появились в уголках ее глаз и скатились по щекам.

— Кажется, я и впрямь ужасно наивна.

Она повернулась, чтобы уйти, но Терренс удержал ее за плечи.

— Нет, не оставляй меня!

— Я не оставляю тебя, — ответила Изабель. — Я просто хочу укрыться от дождя.

— Нет! — удержал он ее. — Выслушай сначала!

— Что я должна выслушать? — Молния блеснула в глазах Изабель, хотя начавшийся ливень вовсе не был грозовым. — Новые разглагольствования о том, как прекрасна ничем не сдерживаемая, никем не контролируемая свобода? И что ты не пожалеешь никаких усилий, чтобы ее спасти? Я уже слышала все это. С меня хватит. Скажу только одно: ты ничего не знаешь о любви, бедняга!

— А ты сама? — раздраженно закричал Терренс. — Сама-то ты что можешь знать о любви? Сама-то ты когда-нибудь любила?

Изабель подняла на него мокрое лицо.

— А ты когда-нибудь любил? — вопросом на вопрос ответила она.

Терренс сжал пальцы на ее плечах.

— Много раз.

— Нет, — сочувственно покачала она головой. — Нет. Ты всегда имел дело с проститутками и любовницами, а это совсем не то. Исключительное право пользования на оплаченное время — вот что это, а не любовь.

Изабель холодно посмотрела на него и добавила ледяным тоном:

— Все. А теперь отпусти меня.

Отпустить? Терренс не мог ее отпустить. Во всяком случае, вот так — не договорив, не растопив поцелуем лед в прекрасных глазах. Он потянулся к Изабель всем телом.

— Нет, — сказала она, отчаянно сопротивляясь его натиску. — Нет. Не нужно меня целовать — ни для Амелии, ни для других!

Но Терренс не выпускал ее из своих объятии.

— А если для меня? — охрипшим голосом спросил он, чувствуя жар ее тела. — Для меня одного?

Изабель подняла голову и взглянула ему в глаза.

— В этом случае я должна напомнить, что не подвластна тебе. Я свободна. Так же, как свободен ты сам.

Терренс вздрогнул словно от удара. Он опустил руки и отступил на шаг назад. Странное выражение промелькнуло в глазах Изабель, прежде чем она повернулась и бросилась прочь.

Она убежала, а Терренс остался стоять под струями дождя. Все остальные уже давно забились под навес, а он все стоял и стоял, сжимая кулаки.

Бессильная ярость клокотала в его груди, и он не мог справиться с нею.

Он не имел над нею власти — точно так же, как не имел власти над Изабель.

Элизабет неторопливо шла по огромному холлу, кутаясь в наброшенную на плечи шаль. Она очень любила тепло, сухость и комфорт. Сказать по правде, все мысли девушки были заняты сейчас предстоящим обедом — ей не терпелось опять увидеть за столом Изабель. Да, присутствие этой женщины добавляет в кровь больше огня, чем самый жгучий перец!