Литературная Газета 6291 ( № 36 2010) - Литературка Литературная Газета
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Между тем великим-то хотел стать – ты, – ввернул скорчивший мину гость. – Однако всю вину свалил на меня. Смотри-ка, оказывается, ты не только лгун и убийца, Сордонг. Ещё и предатель…
– Я был зол на тебя! Ты заставил отнять у ойунов жизнь, но и мою испортил! А я находился в ту пору в самом расцвете тела и дара – разменял всего сорок пять вёсен. Ушёл мой бесценный джогур, ушёл как песок сквозь пальцы…
Сордонг затряс руками, словно вправду стряхивая песок, и завыл:
– О-о, мой дар! Дивный, летучий, моя потерянная радость! Сколько я вытерпел из-за него, сколько болел, как был счастлив его получить!
– Ну-у, завёлся, – поморщился Дэллик. – Не ушёл твой дар.
Старик замолчал с полуоткрытым ртом, и гость засмеялся:
– Он просто уснул до времени.
– Просто уснул? Ты хочешь сказать, что джогур… вернётся? – прошептал старик с надеждой.
– Почему бы и нет, – ответил уклончиво странник и вышел во двор за дровами.
В очаге вспыхнуло весёлое пламя. Пристально вглядываясь в оббитое глиной пылающее жерло, Сордонг всхлипнул:
– После того… камлания… старшие родов мне поверили, ведь о тебе говорил и мальчишка. Но решили, что я никчёмный волшебник, если человек, истребивший лучших, меня не прикончил… Спросили, где лежат тела убитых. «Раз ты видел, как враг их изничтожил, значит, ты должен знать это место», – заявили с нерасположением. Что мог я ответить, кроме «не знаю»?..
– В самом деле, Сордонг, куда ты дел трупы?
– Я долго думал, где их спрятать. Потом вспомнил об озере Диринг. Совершил над покойниками обряд освобождения душ и той же ночью привёз на быке сюда. Хотел их сжечь, но испугался. Дым не спрячешь в мешок, на дым могли заявиться с подозрительными мыслями дозорные воины. Поэтому я снова съездил домой за ровдужной лодкой. Привязал к телам камни, сплавал к середине Диринга три раза, а то бы лодка не выдержала, и по одному погрузил ойунов в глубину. Самым тяжёлым был алгысчит Сарыал. Рослый, как бревно, не смотри что старый. Я трудился всю ночь…
– Сочувствую, – сухо сказал Дэллик. – Что ж, если ты позже решил поселиться здесь, надо полагать, ты очень любил отравленных тобой волшебников.
Сордонг злобно ощерился:
– Я ненавижу этих зазнаек и сейчас, хотя их надменные кости давно провалились сквозь тину и грязь в страну мёртвых ойунов Жабын, откуда возвращаются только истинно великие! О, мне не забыть, как они умирали один за другим в невыносимых корчах, с проклятием на устах! Смертное проклятие самое страшное!.. Оно навлекло рок и горе на мой аймак! Многочисленные сократились, здоровые ослабли… Наш старшой замёрз в лесу, его брат ни с того ни с сего перерезал себе глотку… Два приятеля заболели неизвестной болезнью, стали как живые мертвецы, и другие недуги накинулись на род щук. Забрали самых сильных мужчин и детородных женщин… Мало людей осталось, на пальцах пересчитать, и те отщепенцы. Живут не по-человечьи, бедны до последнего. Не имеют скота, питаются гольяшками да грабят запасы в сусличьих норах… Проклятие сбылось, аймак стал мне противен. Я ушёл от него и вообще от всех. Водворился здесь, чтобы больше никто меня не тревожил. Люди боятся Диринга из-за плавающей в нём клыкастой ящерицы Мохойлуо, стороной берега обходят…
– Тебе приходилось видеть дракона? – заинтересовался Дэллик.
– Нет, – отрезал Сордонг.
Запнувшись, произнёс вполголоса:
– Ну… как-то запропала моя собака, а на днях я нашёл на берегу её останки. Над ней потрудилось большое животное. Наверное, лесной старик. Их в здешних местах, бывает, шатается много. Однако дыра… дыракона, как ты назвал Мохойлуо, ни разу не видел, сколько раз на Диринге рыбачил. Рыбы в нём – чуть, а коряг очень много, все сети порвались. И вода нехорошая вкусом, больная. Вот вчера я от жажды сдуру наглотался воды из Диринга и так разболелся желудком, что начал плеваться кровью.
– Сужение пищевода от недоедания, однообразия пищи и употребления некачественных продуктов, – пробормотал гость слова с непонятным смыслом. Сордонг завёл свою ежедневную песню:
– Был раньше ойуном, неуязвимым для хворей… Люди меня уважали… да… Вкусно кормили-поили, чествовали… Звали лечить и направлять на дело… Я растягивался на почётных нарах, на белой кобыльей шкуре. Лежал, ожидая захода солнца. Как только темнело, народ умещался вдоль стен. Тушили огонь, и я начинал камлать в непроглядном мраке… Сколько теперь ни зову, дух ойунов Кэлэни и сгусток силы камлания джалынг больше не входят в глотку. Одна только сердитая матушка-старуха сидит в желудке. А ведь прежде, лишь захочу, духи мчались ко мне по первому кличу! Всё виделось, слышалось, ощущалось острее. Я мог ходить по матице юрты вниз головой, как муха! Взлетал на небо, опускался в подземный мир, проходя сквозь земные толщи! Равный властителям-духам Земли и Нижнего мира, полностью сливался с ними! Я был – они, а они были – я-а-а!..
– Да, помню, в прошлый раз ты мне показывал кое-какие из своих фокусов, – зевнул Дэллик. Осведомился:
– Бываешь в своём аймаке?
– Забыл, когда ходил туда… да. Давно ни с кем из родичей не встречался. Кровь их протухла вместе с гнилой, плохо заквашенной рыбой. Чего ожидать от несчастных, влачащих жалкое существование?
– А ты, Сордонг? Разве твоё существование можно назвать жизнью?
Старик задумался, опустил голову. И снова резко поднял её:
– Жизнь без джогура мне не нужна. Но я боюсь! Тяжкие грехи всё сильнее теснят меня к Нижнему миру!
– Ты точно хочешь, чтобы дар вернулся? – спросил странник со змеящейся на губах усмешкой.
– И что… ты отдашь мне его обратно? – пролепетал старик, устремляя на гостя умоляющие глаза. – Да, я хочу! Хочу вновь ощутить ни с чем не сравнимую радость!
– Считай, эта радость уже в тебе.
Дэллик поднялся и, пройдя в правый угол тордоха, порылся в хламе на нарах. Взволнованный старик напряжённо следил за гостем.
– Вот твоя ритуальная утварь, – странник протянул Сордонгу его волшебную одежду, колотушку и бубен. – Бери же – и пробуй!
Трясясь как в ознобе и стараясь отвести взгляд от холодных глаз пришельца, старик нерешительно принял вещи из его рук. Затем как будто оживился. Тщательно осмотрел ровдужное платье, подняв облако пыли. Дэллик подумал: «Вероятно, Сордонг немало отвалил за этот костюм мастерам», – и был прав: когда-то старик отдал за убранство ойуна всё своё имущество. А состояние слыло изрядным.
Платье постарались вымять особо, оно лилось к полу текучими тёмно-песчаными волнами. Бурые пятна говорили о том, что его часто окропляли кобыльей кровью. Длинный задний подол обвисал замахрившимися краями, спереди, по бокам и по всей длине рукавов болталась тонко нарезанная кожаная бахрома. Наряд пестрел никогда не ржавеющими подвесками из железа, меди и серебра. Каждая из них – круги-проруби, висящие на груди; дырявое солнце и ущербная луна на спине; идолы-эмэгэты обычных и невиданных птиц, зверей, гадов, духов; человеческий остов и отдельные части тела – почки, печень и сердце; крохотное оружие и непонятные знаки; бубенцы и трубочки; унизанные колокольцами кожаные ремни-поводья за спиной, – имели своё место, своё тайное значение и собственную душу.
Медленно, как во сне, Сордонг бросил в огонь вересковые ветки. Облачился во встряхнутое над ним певучее платье. Сунул под мышку изогнутую берёзовую колотушку, обшитую с нижней ударной стороны куском кожи с колена чёрного быка-пороза. Поставил на шесток перед рдяным зевом очага овальный бубен – подогреть, чтобы ожил. Сработанный из матовой, до полупрозрачности выделанной шкуры трёхтравного жеребца, с крепкой лиственничной крестовиной, бубен был чудо как хорош. Девять разбросанных по кромке рогов гудели, чутко отзываясь на трепет туго натянутой кожи.
1 У якутов злые духи верхнего, среднего и нижнего миров.
2 Слово «джогур» на якутском языке означает талант.
3 Древнее жилище якутов.
4 Камлать – совершать шаманские обряды.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Вот прибыл друг издалека…
Московский вестник
Вот прибыл друг издалека…
МУЗЕЙНЫЙ ФОНД
В столице хранятся работы китайского художника Гао Мана
