Полынь-трава - Александр Васильевич Кикнадзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новый год Ксения встретила в постели. Силы постепенно оставляли ее. Сопротивляться болезни не хотелось. Вокруг была пустота.
ГЛАВА V
Через месяц после выступления Черчилля в Фултоне состоялась встреча руководителей КАНАКО.
Председательствовавший Шевцов не скрывал настроения: — Господа, мы собрались в знаменательный час. Волею судеб наша деятельность приобретает особый смысл. То, во что все мы тайно верили, на что тайно надеялись и что совсем недавно казалось таким далеким, к счастью, становится явью. Союзники красной России, ослепленные блеском ее побед в завершившейся войне, не желали замечать угрозы, которая возникла над миром. Похоже, что теперь пелена спала с глаз. Господин Черчилль первым сказал: «Военному и идеологическому оружию красных Запад обязан немедленно противопоставить свое оружие, свои идеологические доктрины, свою сплоченность».
Полагаю, господа, ни у одного из нас не возникнет сомнения относительно серьезности подобного заявления. Резкий отклик Советов на речь лишний раз подтверждает, насколько Уинстон Черчилль попал в цель, как своевременно и злободневно его предупреждение Западу.
Я хотел бы поставить на рассмотрение вопрос, связанный с усилением и развитием нашей работы. Прежде чем высказать вам одну мысль, должен заметить, что она была самым тщательным образом провентилирована в авторитетных кругах. В Южную Америку хлынул поток наших союзников. Это, как правило, люди в расцвете сил, имеющие специальную выучку. Мы были бы недальновидными и ленивыми организаторами, если бы не попытались объединить наши действия... Мы вступили в контакт с одним из руководителей эмигрантского центра господином Алпатовым Петром Петровичем. Предстоит серия встреч, на которую наш комитет должен будет выделить своих представителей.
В письме, полученном от господина Алпатова, ставится вопрос о создании своего нового, современного в полном смысле слова антикоммунистического ядра... Его предлагают назвать Русским исследовательским центром. Среди городов, готовых дать ему кров, господин Алпатов выделяет Сан-Педро. И добавляет при этом, что согласен внести, солидный взнос в фонд будущего центра.
Сан-Педро не относится к числу крупных городов Латинской Америки, но и маленьким его не назовешь. Двести двадцать тысяч жителей, университет, фольклорный театр, арена для боя быков, где считают за честь выступить лучшие тореро Испании и Мексики, автомобильный завод, пивоваренное предприятие «Адамс» — вот лишь некоторые его достопримечательности.
Сан-Педро — четвертый по величине город страны, напоминающий на географической карте косынку, прицепленную для сушки к веревке-параллели. Сюда долетают лишь отголоски событий, потрясающих время от времени темпераментную столицу с ее частой сменой настроений, мод и .правительств.
Каждый новый глава государства начинает первым делом честить на чем свет стоит своего предтечу, успевшего, как правило, сбежать, прихватив с собой в виде компенсации за моральный ущерб суммы, необходимые не только для того, чтобы «обеспечить будущее своей фамилии на два-три поколения», как не без ехидства писала местная «Хроника», но и собрать силы, способные свергнуть самозванца. Наполняясь благородным гневом, новый глава правительства засылал верных людей в сопредельное государство, чтобы заткнуть рот бывшему президенту, который объявлялся парламентом врагом конституции.
Делалось это как-то само собой, ибо за всю историю парламента не было случая, чтобы кто-нибудь позволил себе не согласиться с мнением нового президента. Заседали в парламенте люди проницательные и дальновидные, хорошо понимавшие, что значит вовремя сказанное «да» и какими неприятностями может обернуться произнесенное в тщеславном порыве «нет».
Очередной, девяносто третий президент Пиколи, пришедший к власти осенним днем 1948 года, объявил, что считает целью жизни искоренение коммунизма в своей стране и во всем мире. Уже на следующий день своего правления он объявил военное положение в столице, введя войска на территорию железнодорожного узла, где забастовали машинисты, кондукторы и стрелочники. Армия оперативно применила давно оправдавшее себя средство убеждения масс в виде слезоточивого газа; несмотря на это, забастовка продолжалась всю первую половину пребывания Пиколи в президентском кресле, а именно — девятнадцать дней. Среди мер, которые успел президент осуществить во вторую половину срока, был вердикт, узаконивавший деятельность Русского исследовательского центра. В связи с этим «актом дружелюбия» руководители центра, избравшего местом своего пребывания город Сан-Педро, преподнесли сеньору Пиколи самовар с надписью на серебряной пластинке: «Поборнику демократии». Самовар был хорош как фон для фотографирования, но тащить его с собой в эмиграцию, куда отправился сеньор Пиколи после тридцативосьмидневного пребывания в президентском кресле, было хлопотно и неудобно. Самовар и поныне пылится в подвале президентского дворца. И вряд ли кто-нибудь помнит, что он был пожалован именно девяносто третьему президенту — имя на пластинке не было обозначено, а кто из президентов не объявлял себя поборником демократии?
В необычно прохладный декабрьский день (температура в тени плюс 18) на Карретас — одной из центральных улиц боливийской столицы Ла-Пас — у подъезда с табличкой «Косметолог Висенте Арриба» остановился господин лет пятидесяти, ничем не примечательной наружности. Позвонил. Когда дверь открыли, господин вошел в прихожую и, не опуская высоко поднятого воротника, окинул взглядом ее богатое убранство, затем перевел оценивающий взгляд на длинноногую красотку в белом халате с полуобнаженным бюстом. Ассистентка профессора проводила его в кабинет на втором этаже и, выйдя, плотно закрыла за собой дверь. Вскоре в кабинет вошел неторопливой и основательной походкой преуспевающего человека доктор со шкиперской бородкой. Протянул руку:
— Рад вас видеть, мне рассказывали о том, что вас ко мне привело.
— Я полагаю... вам рассказали, что это... — произнес визитер, подбирая испанские слова,— абсолютная тайна. За нее будет заплачено дополнительно.
— Тайна входит в стоимость операции. Не в обычаях нашего учреждения извещать мир о том, кто и в связи с чем к нам обратился. Моя специальность — носы. Если бы я выдавал тайны и называл имена невест, которые обращались ко мне с просьбой переделать их внешность, количество браков, заключенных в нашем благословенном городе, заметно убавилось бы.
— Сколько времени отнимет операция? — спросил гость, заглянув в разговорник.
— Если вы хотите, чтобы я сделал ее так, как делаю обычно, это займет две недели.
— Не могли бы коротко рассказать о принципе операции?
— С удовольствием. Но прежде вы мне скажите, каким бы хотели видеть свой нос. Вот тут, в этом альбоме, примерный набор образцов. Что вам подошло бы? Природа прекрасно позаботилась о вас. Не понимаю, что может заставить человека менять такой красивый нос. Посмотрите еще раз в зеркало. Вряд ли что-либо могу пообещать лучше.
— Мне не надо, чтобы он был лучше, мне надо, чтобы он был другим,— ответил посетитель. Пока в нем нетрудно было узнать
