Самый новогодний детектив - Татьяна Витальевна Устинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Стас, ты чего звонишь? Не знаешь, что делать? — разозлилась Коваль.
— Жечь?
— Да что хочешь — но чтобы громко!
* * *
Разговор с прокурором вышел коротким, но эффективным. Оказывается, на второй день после случившегося за городом на трассе патрульная машина ГИБДД обнаружила окоченевший труп молодого человека в костюме Санта-Клауса с двумя пулевыми ранениями — в руку и в голову.
— Добили его, — пояснил прокурор в ответ на слова Марины о том, что ее охранник стрелял только в кисть. — Добили и выкинули, чтоб не возиться. Умереть от ранения в кисть он не мог, а вот от контрольного выстрела в лоб — запросто.
— Шутки шутите… — вздохнула Коваль, постукивая ногтями по столу. — А с охранником моим что же?
— А ничего. Охрану сниму, а там сами решайте. Продавщицы застрелены из другого оружия, так что претензий к вашему охраннику формально нет. Надо же, как нынче стали работать — в костюмы обрядятся, боевиков насмотревшись… — Прокурор покачал головой и предложил Марине сигарету. Она закурила. — Вы-то сами как, Марина Викторовна?
— А я что? — усмехнулась она. — В порядке. Так я поеду, пожалуй, Георгий Георгиевич? Жене своей привет передавайте.
— С Рождеством, Марина Викторовна.
— С Рождеством.
* * *
Она вышла на улицу и побрела к своему «Хаммеру», не замечая охранников, моментально окруживших ее. Возле машины она покурила, задумчиво глядя на запорошенные снегом деревья в сквере у прокуратуры, и только потом сказала, не обращаясь ни к кому конкретно:
— Значит, все кончилось?
— Да, Марина Викторовна, — отозвался рыжеволосый Сева, осторожно набрасывая на голову хозяйки капюшон шубы.
— Типа — рождественская сказка, да? И прокурор в роли волхва? Только вот я мало похожа на Деву Марию…
— Ой, да ладно вам, Марина Викторовна! — отмахнулся Сева. — Любите вы наговаривать на себя.
— Марина Викторовна, тут по радио в новостях сказали — горит дом у городского парка! — высунулся из окна машины водитель Юра. — А там ведь живет…
— Догадался — и молчи! — отрезала хозяйка. — Может, жилец проводку давно не менял!
Охранники фыркнули, а она только вздохнула. Все закончилось даже лучше, чем она могла себе представить, но в душе все равно осталось ощущение пустоты и печали. В сущности, в ее положении не было ничего завидного. Жить под постоянным прицелом, не загадывать дальше чем на один день, опасаться и чужих, и своих — разве это жизнь? Так, подобие. Коваль снова вздохнула и села в машину.
Они уже почти выехали из города, когда прямо на обочине Марина вдруг увидела старика, торгующего с раскладного стола какой-то ерундой. Но даже не старик привлек ее внимание, а притопывающая ногами на одном месте маленькая девочка.
— Тормозни, Юрка! — велела она водителю, и огромный джип замер в пяти метрах от странной парочки. Коваль вышла и в сопровождении Севы вернулась чуть назад. Старик почему-то вобрал голову в плечи и забормотал себе под нос, но Марина не обращала на него внимания. Она присела на корточки перед девочкой и взяла ее за руки. На ребенке не было рукавиц, и озябшие ручки напоминали ощипанные крылышки.
— Как тебя зовут? — спросила Коваль, растирая пальцы девочки.
— Марина, — ответила малышка, глянув на незнакомую женщину распахнутыми синими глазами. — А тебя?
— Представляешь, меня тоже. А это твой дедушка?
— Да. Мы продаем ангелочков.
— Кого? — изумилась Коваль, и девочка, высвободив руки, подбежала к столику и взяла оттуда маленькую фигурку, сделанную из кусочка дерева, каких-то белых тряпочек и перьев. — Вот. Бабушка делает, а мы с дедушкой продаем.
Марина вынула из кармана свои перчатки на кроличьем меху и надела их на детские ручки. Получилось великовато, зато тепло. Малышка растерянно заморгала, и Коваль ободряюще улыбнулась ей.
— А где твои родители?
— У меня нет родителей, — произнесла девочка буднично. — Пожалуйста, не прогоняйте нас отсюда… Нас уже три раза прогнали…
У Коваль вдруг защемило сердце. Она снова полезла в карман, но там оказалось всего несколько мятых сотен. Она подозвала Севу и велела отдать старику все деньги, что найдутся в карманах охраны. Старик испуганно замахал руками, когда увидел кучу бумажек, но Сева что-то зашептал ему, и он успокоился, перекрестившись. Коваль поцеловала ребенка и поднялась, отряхивая край шубы. Она уже почти дошла до джипа, когда услышала сзади торопливые шаги. Обернувшись, она увидела девочку, бегущую за ней:
— Постойте! Вот… — сбивчиво проговорила малышка, торопливо сунув ей в руку маленький пакетик. — Он вам счастье принесет.
Девочка развернулась и побежала обратно к деду. Коваль села в машину и вытряхнула содержимое пакетика себе на колени. Это оказался белый ангелочек в длинном платье, с крыльями, склеенными из настоящих птичьих перьев, и с крошечным венком на деревянной голове. Марина оглянулась в заднее стекло джипа, но ни стола, ни старика с девочкой на обочине уже не было…
* * *
Дома ждал муж. Когда Марина вошла в каминную, он сразу же поднялся из кресла навстречу и поразился выражению ее лица. Обычно строгая, холодная и сосредоточенная Коваль улыбалась мягкой, совершенно несвойственной ей улыбкой.
— Что с тобой, детка? — удивленно проговорил Егор, разворачивая жену к свету.
— Я встретила ангела, Малыш, — мечтательно улыбнулась она.
— Кого? — не понял Егор, и Коваль повторила:
— Ангела, — и протянула ему распахнутую ладонь, на которой лежал белый ангелочек с настоящими крыльями…
Галина Романова
Суженый к рождеству
Глава 1
— Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный… Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный…
Пухлые детские губы монотонно, как молитву, повторяли заученные с самого утра слова. Дыхание прерывалось. Лопатки сводило от звуков нечаянно хрустнувших старых, давно не крашенных половиц. И снова девичий неокрепший голосок повторял:
— Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный… Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный…
Сколько раз отразили невзрачные стены крохотной гостиной это заклинание? Десять, двадцать, сорок?
Старенький черно-белый телевизор, взгромоздившийся в углу на деревянную самодельную тумбочку, взирал на съежившуюся перед зеркалом Алису пустым серым глазом. Давно вышедший из моды сервант, который отдала им из жалости тетя из Ростова (у него давно отвалилась ножка и вместо нее лежали четыре кирпича), горбился в углу. Рядом нашлось место кухонной колонке, опять же из Ростова, в которой они с мамой хранили лук, соль, сахар и макароны, когда они были. К колонке прислонился подлокотник дивана, на котором всегда спала Алиса. Дальше следовал дверной проем. Потом мамина кровать, заправленная цветастой простынкой. И последним предметом мебели в этой комнате
