Побег из Шапито - Сергей Панарин

– Эй, люди добрые, вы там как?

– Зашибись, – прошептал Костыль.

– Спускайся, узнаешь, – сказал Жила.

– Ну а мы-то с Пашей думали, вы не прочь выбраться, – с доброй усмешкой произнёс Прохор.

– Хотим, хотим! – завопили головорезы.

В этот унизительный момент они вовсе не выглядели бандитами. Это были просто большие дети, потерявшиеся, попавшие в ловушку дети.

Лесник достал из мешка моток верёвки, обвязал ближайшую сосну, скинул конец:

– Выкарабкаетесь. А когда выкарабкаетесь, шуруйте к своей машине и валите-ка домой, в город. Здесь вам не место.

Прохор мотнул головой, мол, пойдём, Паша. Атлеты остались в одиночестве. Жила подёргал верёвку. Крепкая.

– До встречи наверху, – сказал он Костылю и начал восхождение, осыпая подельника пылью и комьями земли.

Спортивная подготовка не подкачала: долговязый выбрался.

Костылю пришлось хуже. Он был очень сильный, но чертовски тяжёлый. Бандит сопел, обильно потел, несколько раз срывался. Он скользил вниз, обжигая ладони и пальцы верёвкой. Потом Костыль додумался снять ружьё с плеча. Подкинул. Жила поймал.

Стало чуть легче. Сделав последнее нечеловеческое усилие, коренастый достиг поверхности. Малиновое от напряжения лицо высунулось, будто из танка. Жила вцепился в одежду подельника, вытянул грузную тушу на усыпанную иголками землю. Костыль перекатился с живота на спину, раскинул руки. Иголки впивались в его тело, но он не замечал. Дышал тяжело, словно престарелый бульдог, пробежавший десятикилометровый кросс.

– Всё, снова пойду в спортзал. Качаться, качаться и ещё раз качаться, – пропыхтел Костыль.

– И пиво бросай пить, – посоветовал Жила. – А то сам как бочка стал.

– Где чёртов Граф?

А Граф, разъярённый и обиженный на судьбу, топтался в километре от коллег. Он долгое время шёл, несколько раз резко меняя направление, пока не остановился, как громом поражённый: «А куда я, собственно, иду?» Во все стороны – сплошные сосны, сосны, сосны. Одинаковые, без особых примет. Главарь банды попробовал вспомнить какие-нибудь приметы для ориентирования на местности. «Кажись, мох должен расти с севера», – всплыло в мозгу Графа. Он осмотрел ближайшее дерево. Никакого моха.

– Ерунда какая-то! – воскликнул потерявшийся.

«Поорать, что ли? – подумалось ему. – Не по-пацански, конечно, но типа что делать?»

– Эй! Удоды! Крокодилы! – закричал «спортсмен», поворачиваясь вокруг себя. – Вы где?

Жила и Костыль обрадовались голосу вожака.

– Граф! Мы здесь! Здесь! Ау!

Лес подхватил вопли головорезов, стал играться, перебрасывая его эхом.

– Здесь… Здесь… Здесь… – доносилось до Графа со всех сторон.

Бандит чуть-чуть запаниковал:

– Где?!!

– Да здесь же… Да здесь же… Да здесь же…

Успокоившись, Граф выделил из хора самый первый вопль, пошёл на него.

Вскоре троица воссоединилась. Костыль и Жила поведали о своей неудачной охоте, главарь – про то, как бегал за волком.

– Значит, яма – дело рук лесника, – заключил Граф.

– Ещё скажи, что он типа специальную лису выпустил, чтобы нас в эту ловушку заманить, – пробормотал Костыль.

– Это, конечно, вряд ли, – задумчиво проговорил главный. – Хотя чёрт их знает! По-любому, за яму леснику придётся ответить. Не зря же он вам верёвку подал, а сам сбежал. Чувствует вину, удод.

Жила подумал, что, вероятно, старик мог оказать помощь просто из бескорыстных побуждений, но оставил эту мысль при себе. Мало ли, друганы засмеют.

– Главный вопрос сейчас в другом, – продолжил Граф. – Где наша тачка со всем барахлом?

Костыль завертел бритой башкой. Жила спокойно указал нужное направление:

– Там.

– Откуда знаешь? – с подозрением поинтересовался вождь.

– Ну, бугор, ты даёшь! – Долговязый усмехнулся. – Я же копчиком чую, забыл? По ходу дела, пространственная память хорошая, как у собаки.

Граф и вправду забыл, что в молодости, когда им с Жилой доводилось пожить в деревне, они могли забираться куда угодно без компаса. Длинный всегда находил путь домой. Талант, одним словом.

– Тогда вперёд.

Вернувшись к машине, бритоголовые устало сели на оставленные возле потухшего костра складные стульчики. Граф тут же завопил, вскочил, как ошпаренный, хватаясь за мягкое место. Оказалось, что под полотенцем, наброшенным на сиденье, оказалось осиное гнездо. Раздавив домик, бандит разозлил хозяев. Сразу несколько ос впились в нежные тылы Графа.

Главарь в гневе сдёрнул полотенце и выпустил разъярённую армаду на волю.

Несколько следующих минут «спортсмены» бегали от грозно жужжащих мстителей, пока рой не успокоился. Но и после осы курсировали по лагерю, пока Граф не додумался отнести поломанное гнездо подальше. Укушенную часть тела жгло, сидеть было невозможно. Главный гангстер стоял, облокотившись на автомобиль, и бранился сквозь зубы.

– Искупайся, Граф, – посоветовал Жила. – Холодненькая водичка успокоит боль. Опять же, снимет отёк.

– Ух ты, блин, доктор, – хмыкнул ужаленный. – Дело базаришь. Спусти-ка на воду лодку, я за неё держаться буду.

Граф принялся стягивать с себя трикотажный костюм и майку, а Жила направился к самой кромке воды, туда, где лежала резиновая лодка.

– Она сдулась! – пожаловался долговязый бандит.

– Накачай!

– Это… Боюсь, что не смогу. У неё в боку огромная дыра, будто кто-то проткнул её и рвал руками. – Жила поднял над головой лодку, демонстрируя здоровенное отверстие.

– Лесник с корреспондентишкой, – уверенно проговорил Костыль.

Он показал подельникам разбросанные и поломанные удочки.

– Никому верить нельзя! – воскликнул Граф, пиная стульчик.

Каждое движение главарь совершал через боль. Даже когда говорил, морщился и с шумом втягивал воздух. Сквозь плотно стиснутые зубы.

Он прошествовал к озеру, ворвался в водную стихию, словно большой мускулистый локомотив, и, отфыркиваясь, как бегемот, принялся блаженно кувыркаться. Блаженные стоны свидетельствовали о том, что ужаленному филею стало несравненно легче.

– Ну, какой ещё урон нам нанесли? – спросил Граф через несколько счастливых минут купания.

– Колесо спустили, – отрапортовал Жила.

– Качай, – велел главарь.

Колючий и Вонючка Сэм, наблюдавшие за драмой бандитской троицы, поздравили друг друга и покинули засаду. Теперь можно было похвастаться перед товарищами, как славно они тут поработали. То есть нашкодили.

Глава 5

В дни неистовых войн и жарких противостояний случаются минуты затишья. Армии замирают, и солдаты предаются отдыху, придумывая разные забавы.

В предзакатный час Михайло Ломоносыч, Серёга, Колючий и Лисёна сидели кружком под сенью сосен и валяли дурака. Ёж начал было рассказывать старые анекдоты, но его попросили замолчать. Медведь припомнил пару не очень забавных случаев, звери вежливо посмеялись. Волк по обыкновению хмуро молчал.

Лисёна оживилась, очевидно, ей на ум пришло нечто потешное.

– Отгадайте-ка загадку! Все слышали о легендарном золотом руне? Отлично. А есть ли рыбье руно?

Звери задумались. Здесь чувствовался какой-то подвох. Руно – это всего лишь овечья шкура с ворсом, остающимся после стрижки, этакий сплошной шерстяной пласт. Но рыбий… Мохнатых рыб не бывает.

– Нет, Лисёна, ты гонишь, – заявил ёж.

– Все согласны с Колючим? – спросила лиса.

– Давай, Василиска, не томи, – проворчал Михайло Ломоносыч.

– Тогда вот вам ответ: да, рыбье руно бывает. Так иногда называют косяк рыб.

– Век живи, век учись, – изрёк Серёга, осторожно шевеля разодранным ухом.

– У меня попроще задачка, – сказал медведь, посмотрев на упражнения волка. – Кто-нибудь слышал о поганке ушастой?

– Сколько бегал по лесу, такой не встречал, – признался Колючий.

Лисёна припомнила знаменитую поговорку:

– Говорят, в Рязани есть грибы с глазами; их едят, а они глядят. Но чтобы с ушами…

– Это птица такая. – Серёга вздохнул. – Я слышал о чомге, или большой поганке. Почему бы не найтись ушастой?

– Молодец, товарищ санитар, хорошо знаешь матчасть и смекалку проявляешь! – одобрил Михайло. – У нас прямо интеллектуальный клуб какой-то. Кста-а-ати! Филин!

– Какой филин? – напрягся Колючий.

– Мудрый, разумеется, – пояснил медведь. – Мудрый Филин. Между прочим, Филин – это ещё и фамилия. Так что зовут его филин Филин. Тот самый, который года три назад хотел устроить в лесу клуб знатоков. Он задавал задачи, а знатоки решали. Полезная игра. Жалко, не прижилась.

– Почему?

– То ли вопросы были сложные, то ли знатоки тупые, но ни одной загадки они не решили. Тогда мудрый Филин обиделся и ушёл в затворничество.