Создания света, создания тьмы. Остров мертвых. Этот бессмертный - Роджер Желязны

Ураганы трясут своими кудрявыми головами. Шаровые молнии летают по небу. Вечные сумерки освещаются языком пламени, который падает на его преследователя. Однако оно продолжает приближаться и наступать, и горы падают в тех местах, где оно идет. Далеко внизу дрожит земля, и башмаки на ногах гремят громом с каждым шагом Сета, с каждым его поворотом.

Льют ливни, сгущаются облака. Внизу появляются огненные воронки.

Оно продолжает наступать и наносить удары, и дорога, по которой он идет, раскаляется, становится серой, опять раскаляется.

Жезл звенит, как колокол, и моря выходят из своих берегов. Огонь, земля, вода и воздух брошены против создания — все четыре стихии, но оно все еще наступает.

Сет ревет, и скалы искрашиваются в порошок, ураганы разрывают паутину неба посредине, хлопают ей, опять соединяют края.

Оно опять плачет, и Сет, стоя одной ногой в море, улыбается внутри своей перчатки и бьет водоворотами и вихрями.

Но оно продолжает наступать, и воздух становится холодным.

Из-под руки Сета вырывается тайфун, а молнии сверкают без перерыва. Земля трещит и тонет самое в себя.

Сет и существо одновременно наносят удар, и континента под ними больше не существует.

Океаны начинают кипеть, и разноцветная Авропаа покрывает все небо.

Затем три иглы белого цвета пронизывают существо насквозь, и оно отступает к экватору.

Сет преследует, хаос преследует Сета.

Гром непрестанно гремит над экватором, и сверкание, сверкание звездного жезла в небе…

Дым цвета травы заполняет воздух в середине. Лакей Судьбы Время скрывается за ним.

Раздается плач, и опять звон, как колокольный, как будто лопнули цепи, которыми было сковано море, и воды поднимаются ввысь, как колонны Помпеи в тот день, день, когда они были сломаны, уничтожены, и жар, жар от кипящего океана поднимается ввысь вместе с ними, и воздух теперь уже становится плотным, и им невозможно дышать. Играя темпоральную фугу, Сет распинает существо на дымящемся небе, но оно все еще плачет и кидается на него, отступая. На доспехах Сета нет ни царапины, хоть это и не те доспехи, о чем он не знает, потому что То Что Плачет не дотронулось до него. Сейчас Сет полыхает таким пламенем, которым отмечают день Гея Фокса. Существо взрывается в девятнадцати местах, падает внутрь самого себя. Затем раздается мощный рев, и вновь летят копья молний. То Что Плачет в Ночи становится воющим шаром, одной восьмой этого шара. Оно воет так, чтобы лопнула барабанная перепонка, и Сет хватается за голову, но продолжает со всех сторон омывать существо в свете своего жезла.

Затем уже воющий визг исходит из самого звездного неба. Розовое лезвие огня опускается на существо.

Оно становится стариком с длинной бородой, несколько миль в высоту.

Оно поднимает руку — и внезапно Сет окружен светом.

Но он поднимает свой жезл, и темнота пожирает свет, и зеленый трезубец ударяет существо в грудь.

Падая, оно становится сфинксом, и он разбивает его лицо ультразвуком.

Рухнув, оно превращается в сатира, и он кастрирует его серебряными ножницами.

Затем оно отступает, раненое, на высоту в три мили, кобра черного дыма, и Сет знает, что минута пришла.

Интермеццо

Армии сталкиваются в тумане планеты Д’донори, и голинды случаются прямо на могилах убитых, когда корона сорвана с головы Дилвита, и он остается без скальпа, вновь Бротц, Пуртц и Дультц ослеплены своими соседями, на мире Валдик причитания и темнота, из руин Блиса опять тянется вверх жизнь, Марачек мертв, мертв, мертв, цвет — пыль. Шизм начался на Интерлюдичи, а также вечерние дожди, вместе с которыми монаху по имени Брос приходит видение Священных Башмаков, хотя он опьянен наркотиками, и, скорее всего, сумасшедший, безумный, безумный ветер дует под морем в Месте Сокровенных Желаний, и зеленое морское чудовище, которое живет там, резвится в осенних туманах, созвездиях яркобрюхих рыб, плавающих повсюду.

Трость, подвеска, колесница и прочее

Его рука обнимает ее талию, и они вместе смотрят на картины, которые возникают в раме, там, в Доме Мертвых. Они смотрят на Озириса, который плывет по небу на своем черном луке, который заряжен тем, что может разбить солнце. Он скачет один, и желтые его глаза никогда не мигают на лице, которое не знает других выражений. Они смотрят на темный шар, в котором сидят Анубис и Мадрак, и пустая перчатка, управляющая энергиями.

Брамин вычерчивает две линии кончиком своей трости, продолжая движение обоих предметов. Картина меняется и показывает то место, где эти линии пересекаются. Там находится сумеречный мир, поверхность которого все время меняется по мере того, как они наблюдают.

— Откуда они могут знать это место? — спрашивает Изида.

— Не знаю. Разве что… Озирис! Он нашел записку. Я смотрела на него, когда он читал ее.

— И?..

— Гор. Это Гор оставил ему записку, вероятно, с указанием места.

— Откуда Гор может это знать?

— Он бился с Тотом — вероятно, в собственном мозгу Тота, а Гор умеет читать мысли, знает, кто что думает. Видимо, в один из моментов в течение их поединка Гору удалось выкрасть эту мысль Принца, который обычно полностью застрахован от подобных неожиданностей. Да, на какую-то секунду он, вероятно, был неосторожен. Его надо предупредить!

— Может быть, Тайфун еще обеспечит ему безопасность.

— Где Тайфун сейчас?

Они смотрят на раму, и все картины начинают мелькать перед глазами.

— Черно, черно, черно… Ничего.

— Такое ощущение, как будто Тайфуна вообще не существует, — говорит Брамин.

— Нет, — говорит Изида. — Ты смотришь на пропасть, которая называется Скагганакской. Тайфун покинул эту вселенную, чтобы найти свой путь по другую сторону космоса, такого, каким знают его люди. Возможно, он тоже нашел ту записку, которую написал Гор.

— Этого недостаточно для безопасности Принца. Весь проект может рухнуть, если мы не сможем его предупредить.

— Тогда отправляйтесь к нему немедленно!

— Я не могу.

— Одна из твоих знаменитых зеленых дверей.

— Я могу открыть путь только в Средние Миры. Я беру энергию поля. Я не могу оперировать за его пределами. Леди, как ты появилась здесь?

— Прилетела на своей колеснице.

— Десяти Невидимых Энергий?

— Да.

— Тогда давай используем ее.

— Я боюсь… Послушай, Маг. Ты должен понять. Я — женщина, и я люблю моего сына, но я люблю и свою жизнь. Я боюсь. Я боюсь того места, где происходит битва. Не думай обо мне плохо, если я откажусь сопровождать тебя. Ты можешь взять мою колесницу и можешь пользоваться ей, но ты должен отправиться туда один.