Ксеноугроза: Омнибус - Питер Фехервари

— Это не объяснение, — настаивал Энсор. — То создание в каюте № 31 посмотрело прямо на меня и засмеялось! Оно узнало меня.

— А потом мы убили его. Таково наше призвание.

— Знаешь, я постоянно чувствую, как оно следит за мной. Словно пытается пробраться внутрь, так же, как пролезло в Норлисса и тех несчастных проклятых идиотов в Троице, — теперь Катлер казался уязвимым. — Я проклят, Скъёлдис?

В ответ женщина расхохоталась. Это был хриплый, неровный смех, от которого её саму бросило в дрожь.

— Конечно, ты проклят, Белая Ворона! — заметив уныние на его лице, северянка перестала хохотать. — Ты проклят, и именно поэтому должен до конца выполнить свой долг.

— И в чем же состоит мой долг на этом загаженном мире?

Скъёлдис задумчиво посмотрела на Катлера, размышляя, в подходящем ли он настроении.

— В чем, женщина? — не отступал полковник.

— Ты помнишь мой… транс… в звездном зале?

— Чертовски хорошо помню, — Энсор подозрительно прищурился.

— Тогда, возможно, мне пора рассказать тебе об Авеле.

Капитан Хардин Вендрэйк устал до изнеможения, но сон не шел к нему, поэтому офицер просто бродил по коралловым проспектам некрополя, словно заблудшая душа. На каждом перекрестке он резко поворачивал кабину «Часового» и пронзал сумрак боковых улочек лучом прожектора, без видимой цели изучая город. Иногда капитан устремлялся обратно или менял курс, по собственному желанию исследуя лабиринт. Своим кавалеристам Хардин сказал, что отправляется в патруль, но все они знали, что это ложь. Вендрэйк не останавливался, чтобы его не догнало чувство вины.

Леонора погибла. Прыжок с десантного корабля оказался за пределами её ограниченных способностей, и в момент приземления нога «Часового» начисто отломилась. Капитан не видел падения девушки, но слышал, как она испуганно кричит по воксу, пытаясь сохранить равновесие. Леонора звала его, но Хардин был слишком занят погоней за скиммером тау, чтобы обратить на это внимание.

Слишком зол на неё за очередную неудачу…

Он нашел девушку в искореженной кабине шагохода. Длинные светлые локоны покрывали голову, вывернутую в обратную сторону, висящую на неестественно гибкой шее. Под «Часовым» Леоноры лежали двое мертвых солдат, раздавленных её падением. Квинт тут же начал, как всегда, подлизываться к Вендрэйку, изображая чуткую личность, но остальные всадники молчали и отводили глаза. Все в «Серебряной буре» знали, что в случившемся виноват капитан. Девушка никак не годилась в кавалерию, но он всё равно держал её в отряде. Леонора очень боялась прыгать, но гордость не позволила ей отказаться, а Хардин дал ей попробовать.

Точно зная, что она не справится…

Кроме того, погиб Хаварди, которого выбросило из транспортника в момент атаки боескафандра тау. Парень погиб не из-за Вендрэйка, но он был талантливым всадником, и эта потеря ослабила «Серебряную бурю». Теперь их осталось только десять, но, несмотря на утраченных «Часовых», капитан вынужден был признать, что риск Катлера оправдался. Десантному кораблю сильно досталось, но пилот совершил превосходную аварийную посадку, сохранив жизни всем на борту. После этого 1-я рота захватила город с удивительно небольшими потерями; увы, к остальному полку это не относилось.

После зачистки Раковины полковник приказал кавалеристам разыскать пропавших товарищей. Стремясь охватить как можно большую территорию до наступления ночи, Хардин рассредоточил «Серебряную бурю» по джунглям. Сначала они находили только бойцов, отбившихся от основных сил. Выжившие, которые валились с ног от изнеможения, рассказывали о засадах и омерзительных ксеносах. Рыцарь-зуав в поврежденном доспехе, едва не помешавшийся от страха, бессвязно бредил о толпе птицеподобных чудовищ, атаковавших его взвод в джунглях. Твари набрасывались на арканцев и разрывали их на куски, патриций даже клялся, что враги пожирали плоть убитых. Но, несмотря на мрачные свидетельства резни, пилоты «Часовых» так и не встретили противника. Враги как будто испарились после потери города.

Один за другим всадники медленно возвращались в Раковину, отыскав слишком мало выживших и узнав слишком много жутких историй. К удивлению Вендрэйка, последним вернулся Перикл Квинт — его безвкусно разукрашенная машина прогулочным шагом вступила в лагерь намного позже наступления ночи. За лейтенантом тянулась колонна усталых бойцов, и, в том числе, необычно подавленный капитан Мэйхен. По весьма низким стандартам сегодняшнего дня, это был настоящий триумф, и Квинт самодовольно распустил перышки, выслушивая похвалы Катлера. Толстая физиономия лейтенанта просто…

Что-то с лязгом ударилось о фонарь кабины, заставив Хардина вздрогнуть. Он обеспокоенно развернул «Часового» и отклонил машину назад, обшаривая крыши лучом прожектора. Крупные капли воды мелькали в полосе яркого света и сердито стучали по ветровому стеклу. Настоящий ливень, а ведь ещё несколько секунд назад дождик едва моросил, Вендрэйк мог в этом поклясться. Выругавшись, капитан включил «дворники» и сам наклонился вперед, пытаясь что-нибудь разглядеть за водной пеленой. Строения, полускрытые дождем, как будто сжимались под лучом прожектора, избегая света, будто испуганные создания из морских глубин.

Разумеется, это была всего лишь игра света и тени.

Соберись, парень. Машину просто задел какой-то маленький обломок. Город, наверное, разваливается на части уже целую вечность. Повстанцы бежали, и в этой могиле, кроме нас, нет ни единого живого существа.

Почему-то такие мысли не успокоили Хардина.

Затрещал вокс, нарушив почти усыпляющий ритм, с которым дождь барабанил по стеклу.

— Вендрэйк, прием, — отозвался пилот.

Единственным ответом стало бормотание помех, и всадник повторил отзыв, но с тем же результатом. Постепенно раздражаясь, капитан отключил связь и направился дальше. Проливной дождь ослабил жару, в кабине стало холодно и сыро; Хардину неожиданно захотелось поскорее вернуться в лагерь, но из-за плохой видимости приходилось двигаться медленно и осторожно. На такой скорости он не успел бы вернуться до рассвета.

Снова зашипел вокс. Нахмурившись, капитан резким щелчком переключил на отправку:

— Говорит Вендрэйк. Кто, в Семь Преисподних вашу мать, на связи? — новые помехи. — Квинт, это ты? Слушай, мне сейчас не до игр.

Раздался почти неслышимый вдох, словно волна белого шума вынесла что-то на берег. Хардин наклонился к воксу, и, сосредоточенно хмуря брови, попытался разобрать звук за помехами. Казалось, что на той стороне кто-то дышит, резко и неравномерно, словно забыл, как правильно…

— Кто это? — прошептал капитан.

— Говорит «Бель дю Морт», — голос был хрупким, как сухие листья на ветру, таким слабым, что мог, наверное, быть просто игрой воображения.

Мое воображение здесь ни при чем.

Внезапно Вендрэйк понесся вперед на головокружительной скорости, не боясь свернуть шею. Он стремился как можно скорее убраться с этих облюбованных призраками улиц.

«Бель дю Морт» был позывным Леоноры.

Когда из дождя возникла подпрыгивающая троица блуждающих огоньков, Оди Джойс подальше втиснулся под укутанную тенями колоннаду, задержал дыхание и стоял так, пока свет фар не погас вдали. Юноша не совсем понимал, почему скрывается от патруля, но предполагал, что ему начнут задавать вопросы типа «что ты делаешь здесь, под дождем, когда можешь свернуться калачиком в жилтенте». Сейчас Оди не хотел отвечать на вопросы, а хотел, чтобы его просто оставили наедине с Императором.

Крепко зажмурившись, новичок продолжил разговаривать с Ним, молясь быстро и изо всех сил. Только так он мог остановить слезы. Если бы Джойс позволил им литься, то быстро утонул бы, а этого он допустить не мог, только не сейчас, когда Император рассчитывал на него. Дядя-сержант Калхун погиб, и мама Мод жутко разозлилась бы на сына за то, что он позволил этому случиться. Она никогда не смогла бы понять, что старик сейчас с Императором, вечно сражается с мертвыми еретиками и присматривает за Оди, чтобы тот не прекращал посылать их к нему. Вот так вот всё было устроено: живые и мертвые были частью одной здоровенной мясорубки правосудия, а Император сидел на самом верху, как Главный-по-Мясорубке. Юный Джойс точно не знал, жив Он или мертв, но предполагал, что и то, и другое. С Императором вообще всё было очень сложно.

Услышав смех из жилтента неподалеку, новичок скривился. Как «Пылевые змеи» могли праздновать, когда только что потеряли своего сержанта? Оди думал, что отделение будет вместе молиться всю ночь, но после того, как они добрались до города язычников, бойцы засели за карты и выпивку, как будто ничего плохого не случилось. Жук даже пытался Джойса к ним заманить…