Иерархия - Эдуард Край

Таким образом, с помощью информационных технологий нам удалось поставить на конвейер создание сверхчеловеков, правда фальшивых. В них от сверхчеловека Ницше есть только те качества, которые делают их управляемыми. Внутренняя свобода – главный признак сверхчеловека, у них отсутствует. Зато, считая самих себя сверхчеловеками, они легитимизируют этот статус. А нам только того и надо: считая себя победителями на празднике жизни, эти «сверхчеловеки» полностью расслабились, и с ними можно делать, что угодно!

В рыночном обществе, даже люди – продукты, а чем больше становится определенного вида продуктов, тем меньше их ценность. И тем больше цена того, что пользуется всеобщим спросом. Когда определенный продукт (в нашем случае, самосознание сверхчеловека) путем демпинга внедрен на рынок, можно зарабатывать сверхприбыли на монопольных поставках комплектующих к этому продукту. Комплектующими к образу сверхчеловека являются информационные материалы о том, каков эталон сверхчеловека (звезды) – и сами предметы, символизирующие звездный статус.

Таким образом, мы получаем в рабство современного человека, желающим соответствовать статусу сверхчеловека, и готового ради этого на все. Неудивительно, ведь чтобы быть сверхчеловеком, надо вытравить из себя все человечное. Это позволяет изолировать людей и манипулировать ими. И чем больше таких людей становится, тем востребованнее власть – наш второй заказчик, после корпораций. Потому что чем больше гордых и своенравных сверхлюдей, тем больше спрос на посредников между ними. Ведь кому понравится постоянно наблюдать вокруг себя бесчеловечность? Один сверхчеловек – диковинка, миллиард – кошмар.

Производство сверхлюдей поставлено на поток. И подобно производству машин, на первом месте приоритет рентабельности и безопасности. Поэтому производство гениев невыгодно, они неконтролируемы. Выгодно производить фальшивых сверхлюдей. Которым недостаток ума заменяет избыточность знаний. А выводить на уровень сверхинтеллекта можно благодаря трем усовершенствованиям. Первое – мы освободили человека от необходимости запоминать накапливаемые знания и совершать операции с ними в голове, передав это техническим устройствам. На долю людей мы оставили умение оперировать этими устройствами с целью эксплуатации интеллекта других и знаний, добытых другими. Второе – мы осуществили рационализацию накопленных знаний и процесса познания, очистив их от излишнего «хлама» и примитизировав их, так что стерлась разница между гением и посредственностью, и преимущества оказались у последней. Весь гений человечества ушел на то, чтобы дать возможность посредственности занять его место. Третье – наше мышление стало совершаться не в понятиях и суждениях, как в прошлые века, а в отработанных раз и навсегда шаблонных информационных комплексах (стереотипах), которые мы по определенным правилам комбинируем в блоки применительно к конкретным ситуациям. Благодаря информационно-интеллектуальной технике мы имеем неограниченный запас таких шаблонных фигур и можем складывать из них информационные «картины» на любые темы и любой степени сложности, причем молниеносно быстро.

Вот портрет современного раба, ориентированного прежде всего на моду, человека общества потребления. Это конформист, зависимый в своих взглядах от референтной группы и меняющий взгляды в соответствии с новыми предложениями на рынке идей для укрепления идентификации с группой. Главным инструментом ориентации в жизни для него является прибор, принимающий внешние сигналы. Отказ от собственного «лица», постоянных и неколебимых норм иценностей понимаются при этом как акт освобождения от тирании родительской власти, ибо именно непреходящее ощущение вины перед родителями заставляет человека быть постоянным в своих ценностных ориентациях. Целостность референтной группы, заменяющей семьюв качестве базовой социальной общности, не допускает чрезмерной индивидуализации. Рисмен пишет, что группа такого типа отторгает тех, кто «считает, что чем-то является», кто не способен «отбросить всякую претензию на независимость суждения». А жажда одобрения референтной группой – столь же неутолимая потребность человека конца XX в., как и потребность в идеалах человека XIX в.

Для нас важно то, что эти модели мира потребления были перенесены на политику: «Имитируя стереотипы потребления, политика стала местом, где манера и настроение в делании вещей, столь же важны, как и то, что именно делается». Это связано с большим влиянием на внешне-ориентированного человека способа делания, а не результата. Он как бы находится вне результата, и внутри самого процесса. Отсюда следуют три вывода. Первый состоит в том, что политика и политическая информация стали потребительским товарами. Второй – в том, что в массовой коммуникации основным становится не содержание, а искренность подачи. Поэтому уровень компетентности не так важен, как моделирование «работы от души»: «Будет нечестно быть слишком критичным к человеку, который открылся тебе и протянул руку дружбы...». Третий вывод таков: массовая коммуникация, хотя и поднимает престиж политики, в целом более поддерживает толерантность и пассивность внешней ориентированности, чем активность и протест внутренней.

Збигнев Бжезинский одним из первых формулирует тезис о стратегической цели, к которой должен стремиться Запад: создание системы глобального планирования и долгосрочного перераспределения мировых ресурсов. Социальные и политические ориентиры, очерченные им в работе «Между двумя эпохами»: (а) замена демократии господством элиты; (б) формирование наднациональной власти (но не на путях объединения наций в единое сверхгосударство, а в результате сплочения ведущих индустриально развитых стран); (в) создание элитарного клуба ведущих государств мира. В результате реализации этих мер предполагается, в частности, создание основы для (г) «чего-то, граничащего с глобальной налоговой системой».

Этой налоговой системой информационного общества является копирайт и патентное право. Создавая востребованные массой бренды, можно взимать ренту с производителей, заинтересованных в доступе к сознанию наших информационных рабов. В информационном обществе главным орудием власти является информационные технологии манипуляции общественным сознанием и медиа. Человечество и не заметит, как окажется под нашей полной властью. Поэтому восстания против нового порядка власти – исключены.

4 февраля 2008

Вечеринка в музее. Данте вел спор с Артуром уже почти час. Присутствующие на вечеринке, Победительницы конкурса (с вмонтированными в короны видеокамерами) подходили и уходили ни с чем. Данте горячился:

– У тебя нет своих идей, Артур! Ты вего лишь инструмент, из которого заказчик извлекает нужный звук, сосуд, который можно наполнить чем угодно! У тебя вообще есть мечты?

– Во-первых, у меня идей побольше твоего! Одни онлайн-камеры на головах у девушек чего стоят! И вообще, мои мечты не такие ограниченные, как у тебя. Ты меня мало знаешь. Я не привязан к тому, что мне приходится продвигать. Я мечтаю отгородиться от города и цивилизации вообще. Общество потребления привязывает нас тысячами соблазнов. Я считаю, что человеку так много не нужно. Главную роскошь – роскошь человеческого общения, люди теряют в погоне за удовольствиями. Надо перестать спрашивать, что мир нам дает, а спросить себя, что мы можем дать миру? Мне важна красота. Поэтому я делаю конкурс красоты, я его придумал без заказа. Я больший альтруист, чем ты!

– Для таких беспринципных, как ты, есть другое название: негодяи. Ты сейчас говоришь одно, вчера другое, завтра третье. Это беспринципно. Я уже был с вами. Вместе с негодяями я сам едва не стал негодяем. Я отвергаю ваши методы.

– Клин клином выбивают, – заметил Артур. – Люди без принципов не тратят свою энергию на комплексы, поэтому они сильны, а ты скован принципами, поэтому слаб. Отбрось то, что тебе мешает победить. Принципы, которые тебе внушили, чтобы ты служил государству – это клетка для хищников. Перестань бороться сам с собой, дай волю своим инстинктам. Хотя, до меня тебе – как до звезды. Ты – слабое отражение меня, призрачный лунный свет. Кого ты выбираешь, солнышко?

Последние слова Артура были обращены к прислушивавшейся к их разговору Европе. И она ответила взаимностью.

Когда Артур с Европой удалились, рядом с морально уничтоженным Данте появился молодой человек «со взором горящим», который заметил ему словами и интонацией поэта:

– Есть упоение в бою, и мрачной бездны на краю... Не стоит она того. Зачем тебе мимолетные отношения, в которых ты сгораешь без остатка. Надо делать так, чтобы твои жертвы были не напрасны.

– Ты что-то конкретно предлагаешь?

– Независимость. Это моя идея. Сам я в «Иерархии» представляю дух философа Зиновьева. И у меня к тебе есть предложение. Для нас с тобой разум важнее чувств. Мы не такие, как эта парочка. Они нашли друг другу. Не взывай к тем, кто не может тебя услышать. Есть те, кто жаждет услышать, как устроить общество на разумных началах.