Граф Аверин. Колдун Российской империи - Виктор Фламмер (Дашкевич)

— Конечно, хочу! — Кузя поднял голову и уставился ему прямо в глаза. — Но вы не понимаете: это совсем другое!

Аверин не выдержал и расхохотался. Простодушная наивность в этом существе соседствовала с такой же дьявольской хитростью. Нет, всё-таки он сделал правильный выбор. Див был настолько интересным экземпляром, что определенно стоило рискнуть. Тем более что Аверин не подвергал опасности никого, кроме себя. Ведь этот див убивал «только плохих людей».

— Да, кстати, чуть не забыл. Фотографии. Ты так и не сказал, как именно их сжег.

Кузя пристально посмотрел, потом задрал голову и открыл рот. И из него вырвался столб пламени, на мгновение осветив сад, дом и часть улицы.

Перед сном Аверин закрыл форточку на шпингалет и трижды повернул механизм ручки, тщательно запирая дверь. И не успел он коснуться головой подушки, как услышал под дверью шкрябанье и истошный мяв. Но к этому он был готов. Засунув в уши беруши, он прикрылся подушкой и, несмотря на то что до этого проспал почти полдня, мгновенно провалился в сон. Он очень надеялся, что услышит будильник и сумеет встать на пробежку.

Но проснулся он не от звонка будильника. То же самое чувство теплой тяжести заставило его приоткрыть глаза. Чтобы увидеть два огонька: отражение уличного фонаря в кошачьих зрачках. Сквозь сон он подумал, что ощущает не только материальную форму дива: вся тяжесть демонического облика давит на него. Но мысль о том, чтобы проснуться, а тем более встать и что-то сделать, показалась настолько ужасающей, что Аверин, сонно пробормотав: «Брысь!» — вновь провалился в сон.

В следующий раз его разбудил будильник. Он открыл глаза, чтобы увидеть кончик хвоста, скрывающийся за приоткрытой дверью спальни.

Как этот нахал справился с замком? Принимать человеческий облик без приказа в доме ему было запрещено. Даже если бы он и тут использовал «приоритет», то открыть дверь с обратной стороны без ключа невозможно.

Аверин зевнул и решил, что разберется с этой тайной позже. А пока умылся и направился варить кофе. Хвостатого засранца не было видно: вероятно, он прятался, не желая получить взбучку.

Но стоило только хлопнуть дверью холодильника, чтобы достать сливки, как за спиной раздалось настойчивое:

— Мя-я-я-а.

— Вот оставить бы тебя без завтрака, — Аверин повернулся и посмотрел на кота.

Тот старательно изображал невинность. Уши торчали в разные стороны, отчего вид у него был слегка придурковатый. Казалось, он говорил: «Хозяин, да я ж не со зла, ну дай колбаски».

Аверин, понимая, что делает первый шаг к тому, что наглый див усядется ему на шею, вздохнул, отломил большой кусок «краковской» и кинул коту. Тот поймал колбасу в полете и, утробно заурчав, удрал под кухонный стол.

Аверин налил в кофе сливок и ушел в гостиную. То, что рассказал вчера Кузя, нужно было как следует обдумать. И разработать стратегию взаимодействия с этим существом. Недооценивать его точно нельзя, иначе запросто можно пасть жертвой собственного самомнения, как случилось с Сомовым. В том, что див ведет с ним какую-то игру, Аверин ни на секунду не сомневался.

Он допил кофе, переоделся и отправился на пробежку, надеясь, что в его отсутствие Кузя не выкинет какой-нибудь фокус. А на обратном пути зашел в уже открывшийся хозяйственный магазин и купил там дверной засов, отвертку и шурупы.

Дома он застал совершенно мирную картину. Завтрак, прикрытый салфетками, остывал на столе, а с кухни доносился голос Маргариты, делящейся с котом подробностями какого-то сериала, судя по часто повторяющемуся слову «труп» — детективного. Услышав открывающуюся дверь, Маргарита выглянула из кухни.

— Доброе утро, Гермес Аркадьевич, а Кузя наш опять крысу поймал. Я прихожу, вижу, несет. Показал мне и убежал. Думаю, скоро не будет у нас и следа этой пакости. Накормила его от пуза.

Аверин заглянул на кухню. Пузо на худом Кузином тельце и впрямь выделялось. Сам кот валялся на подоконнике и едва повернул голову, услышав Аверина.

— Да ты обнаглел, полосатый, — поругал его Аверин, — а кто будет хозяина встречать?

Кот слетел с подоконника и принялся тереться об его ноги, отчаянно мурча.

— Какой же он у нас умненький, — умилилась Маргарита.

Нет, сердиться на кота совершенно не получалось. Может быть, дождаться, когда уйдет Маргарита, приказать диву принять человеческий облик и навешать оплеух за ночную выходку?

С этой мыслью Аверин вернулся в гостиную. Покончив с завтраком и выпив какао, он достал инструменты и засов и принялся прилаживать его к двери с внутренней стороны спальни. В одном меховой хулиган был прав: держать щит всю ночь точно не получится.

Шурупы никак не хотели вкручиваться в дверь. Они скользили по дереву, выпадали из рук, стоило только коснуться их отверткой, и постоянно закатывались куда-то, где Аверин не мог их найти или достать. Хорошо, что он догадался купить полную коробку. Чертыхнувшись в очередной раз, он оглянулся и увидел, что посреди гостиной стоят Маргарита и Кузя и сосредоточено на него смотрят. Причем у Маргариты было удивленное выражение лица, а у Кузи… Аверин мог бы поклясться, что морда кота выражала сочувствие.

— Может, рабочего вызвать? — проговорила Маргарита, увидев, что хозяин обернулся.

— Нет. Нет-нет. Я сам. Тут всего-то четыре шурупа вкрутить, — не очень уверенно сказал он.

— А… зачем вам засов? — осторожно поинтересовалась она.

Аверин неловко улыбнулся и развел руками:

— Да вот, понимаешь, кот. Ломится в спальню, я дверь запирал, так он ее как-то умудряется открыть.

Маргарита всплеснула руками и рассмеялась:

— А что же вы хотели? Это кот. Коты, они же жидкость, куда угодно просочатся. Не уверена, что даже засов вам поможет, Гермес Аркадьевич.

— Ох… А что поможет? — в этот раз Аверин спрашивал всерьез. В конце концов, ее совет с коробкой ему здорово помог.

Но не успела Маргарита ответить, как зазвонил телефон. Экономка направилась к аппарату:

— Это вас, — сказала она, выслушав звонившего.

Аверин прошел в прихожую и взял трубку.

— Гера, — сказала трубка голосом брата, — Гера, приезжай срочно. Бабушка умирает.

Глава 3

«Матриарху» семьи, Галине Игнатьевне Авериной, в этом году должно было исполниться девяносто шесть лет. По крайней мере, Аверин точно помнил, что с девяносто пятилетним юбилеем он поздравлял ее в прошлом году. По телефону. После эпизода с несостоявшейся женитьбой, случившимся больше двадцати лет назад, лично он старался общаться с бабушкой только в исключительных случаях. Потому что ни на какую другую тему, кроме брака, бабушка с ним разговаривать категорически не желала. В этой связи семейные торжества он почти не посещал и в родовом гнезде