Русский капкан - Борис Яроцкий

Этот разговор почти слово в слово капрал записал в своем дневнике. Через много лет он его обнародовал. Американские историки обвинили бывшего капрала в непатриотизме. А надо было в мемуары вставить: Америка – великая держава, и солдат великой державы идет в бой и побеждает врага с великими мыслями о своем превосходстве.

В первой декаде сентября 1918 года американцы были сосредоточены в лесу на топких берегах реки Тегра в двадцати километрах южнее станции Обозерская. Здесь готовился удар по Шестой Красной армии Северного фронта. В свою очередь, эта армия имела задачу в начале сентября перейти в наступление – очистить Северную Двину от интервентов.

Шестая Красная армия под командованием генерала Самойло нуждалась в новейших сведениях о состоянии войск противника, об их ближайших планах и перспективах на будущее, а будущее – назови хотя бы участок фронта, откуда будут наносить удар.

Некоторые сведения нес в кожаном портфеле прапорщик Насонов. Данные, примитивно зашифрованные под количество животных в лесах Северного края, нужны были сейчас в штабе армии и фронта. Агента не пошлешь, хотя в резерве есть товарищи, которые могли бы доставить документы, но к ним нужен человек, который мог бы грамотно и четко дать пояснения, высказанные устно офицерами Белого штаба. Вот и послал Насонов сам себя, рискуя не добраться до штаба Шестой Красной армии. Он понимал – время торопило.

– Как же быть? Войск нет, а патрули повсюду? – Сергей задавал вопрос не столько старшему патруля, сколько себе.

– Да потому и патрули, что в нашей армии с людьми туговато, – отвечал Карманов, получивший задание довести Насонова до самого переднего края и передать с рук на руки чекистам.

Кошельков много не сказал, да и говорить не следовало. Знал Насонов, что Шестая Красная армия по количеству личного состава не больше пехотной дивизии, сплошной линии фронта нет, оборона носит очаговый характер. Войска интервентов сосредоточены на двух направлениях: на железнодорожном и северодвинском.

По каком из них Антанта поведет наступление? В штабе белых царила полная апатия. Решающее слово было за союзниками – за генералом Пулом.

Штаб советского Северного фронта непрерывно анализировал обстановку. Сведения, поступавшие от агентов, свидетельствовали, что генерал Пул в предвидении осенней непогоды избрал железнодорожное направление: Плесецк – Вологда – Москва. Факты свидетельствовали, что это направление будет главным. Янки уже не скрывали своих замыслов. Наблюдая за подходившими транспортами в большинстве своем из Америки и Англии, они, словно возбужденные наркотиком, сдержанно ликовали:

– Когда там Деникин подойдет к Москве с юга, а мы уже будем в Москве!

В штабе американского экспедиционного корпуса, что разместился в купеческом доме на Троицком проспекте, сдвинув канцелярские столы, принесенные из гимназии, штабные офицеры, расстелив новейшие крупномасштабные карты России, стояли, как загипнотизированные, сокрушенно качали головами:

– Такие просторы! Да их и за десять лет пешком не пройдешь.

Считали, прикидывали, по каким дорогам вести наступление. Если продвигаться как туристы, делая привалы и питаясь горячими блюдами, то до первого снега не дойти и до Котласа. Ландшафт диктовал продвижение вдоль старых наезженных дорог. Охотничьи тропы даже в летнее время для техники не проходимы. Нужно будет выждать – дождаться устойчивой зимы, трескучих морозов: тогда реки покроются льдом, но болота, к несчастью, для тяжелой военной техники станут еще опасней.

И все же главная трудность была в другом. О ней на совете командования экспедиционного корпуса открыто высказался подполковник Джордж Стюарт – на него президент Вудро Вильсон возложил персональную ответственность за личный состав американских войск.

На этом совете он привел слова президента как напутствие:

– Выполните задачу, сохраните людей, – не обойду наградами.

Тогда же, пожимая руку пожилому рослому офицеру со шрамом на левом виске, он в присутствии своих подчиненных пообещал вручить ему полковничьи погоны.

Пока же Джордж Стюарт оставался подполковником. Как старый вояка он уже чувствовал, что в этих непролазных елово-сосновых джунглях затаились не крокодилы, а кровожадные гризли – бурые медведи, на которых насмелится идти далеко не каждый охотник. Уже несколько отважных янки побывали в могучих лапах лохматых хищников.

На совете командования подполковник Стюарт высказал мысль, которая уже созревала в голове генерала Пула; но высказать ее он не решался, зная, что если он ее озвучит даже в узком кругу, завтра она будет известна в Лондоне, а Лондон уже прислал в Архангельск генерала Уильяма Эдмунда Айронсайда, умеющего победно проводить наступательные операции.

Подполковник сказал:

– Если бы эти таежные дебри населял цивилизованный народ, скажем, как испанцы или португальцы, потомки первых колонизаторов, а то – какие-то низкорослые русские, чуть ли не эскимосы. Но если кто их сравнивает с эскимосами, обитателями Гренландии, тот дико ошибается. Русские имеют привычку сопротивляться, особенно тем, кто у них что-либо конфискует. Господь Бог несправедлив: одних народов наделил несметными богатствами – лесами, золотом, рыбой, других – в силу их неудачного географического положения, – оставил ни с чем. А кто может исправить промашку Господа Бога? Цивилизованная нация.

Подполковник Стюарт говорил вдохновенно, что даже принимавший участие на совете посланник Италии Де ла Торетто невольно прослезился: его страна древней цивилизации, где всегда чего-то не хватает, вынуждена отнимать у слабого. Господь Бог ей не подарил необъятных сибирских лесов и несметных залежей полезных руд. Ошибку Бога можно исправить силой.

На совете русскую армию (подчинявшуюся генералу Миллеру, также принявшего пост Главного начальника Северного края) представлял генерал-майор Марушевский, поляк по крови, патриот Польши, у которой Россия будет вечным должником (и к Польше, по мнению этого генерал-майора, Господь Бог оказался несправедлив).

Вот и приходится великим державам тратиться на вооружение. Оплатит ли Россия расходы? В кредитоспособности России мало кто сомневался. Конечно, оплатит! Но как скоро?

Причалы Бакарицы, принимавшие транспорты из-за океана, были завалены техникой. Это паровозы, платформы для установки орудий, пульмановские вагоны для перевозки людей и боеприпасов.

Все это относительно легко ставилось на железнодорожные рельсы, благо ширина русской колеи соответствовала американской. Выгружались и рельсы для восстановления пути. На всякий случай. Артиллерийский снаряд или авиабомба может угодить на рельс. Без запасных частей не восстановишь.

На транспортах не было только железнодорожных шпал, считалось, что в России леса предостаточно. Была в России и своя колея, предложенная изобретателем-самородком Ползуновым, но по настоянию заокеанских советников император утвердил колею перспективную – американскую.

В дневнике последнего императора сохранилась любопытная запись. При подготовке дневника для публикации эта запись и ряд других редактор по каким-то соображениям убрал. Оказывается, факт, какую принять колею для русской железной дороги – европейскую или американскую, – обсуждался на семейном совете, и царствующий двор высказал предположение: в будущем Россия и Америка станет одно целое, два гигантских материка свяжет железнодорожное сообщение – через Берингов пролив.

На Аляске, которая традиционно была составной частью Российской империи, уже начинались изыскательные работы. Русско-Американская компания зафрахтовала корабли для перевозки из России «строительных рабочих и прочих грузов» (так значилось в некоторых таможенных декларациях).

Неожиданно грандиозные планы колонизации Русского Севера пришлось отложить на неопределенный срок. Россия после Крымской войны не смогла удержать Аляску якобы по причине отдаленности ее от метрополии, да и казна была скудная. Восстанавливать русский военный флот – нужны будут годы и годы. Советники императора Александра Второго, а затем и Третьего обратили внимание монархов на Колыму. Как вскоре выяснилось, эти же советники – петербургские чиновники – хорошо нагрели себе руки на военных программах реформирования армии и флота. Оказалось, золото – самый надежный двигатель реформ.

Тогда Александр Второй – уже после Русско-турецкой войны – спросил своих советников:

– Кто будет рыть золото?

Ответ был единодушным:

– Каторжане. Не вешать и не расстреливать, не согласных с вашей политикой, а гнать на Колыму.

На укрепление своего могущества империя требовала золото. Много золота. Для этого требовала и много каторжан. Даже в годы мировой войны их поток не уменьшился.

А тем временем…

Тем временем Северные Соединенные Штаты перешли к политике «откусывания территории от России» мирным и немирным путем, исходя из складывающейся обстановки. Конечная цель – поглощение России.