Назад на Землю. Что мне открыла жизнь в космосе о нашей родной планете и о миссии по защите Земли - Николь Стотт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Место, выбранное посреди Центрального парка в Нью-Йорке, было обнесено забором с 1939 года, там по сути мало кто ходил все это время. Так вот, там вырос лиственный лес и образовалось нечто вроде заповедника в заповеднике. Удивительно было видеть, что он процветает, а с другой стороны, там полностью отсутствовала целая группа насекомых, которой полагалось быть довольно многочисленной. Там не осталось насекомые, летающих по ночам, потому что каждую ночь их отвлекали загорающиеся вокруг огни города. И это было дико».
Его слова напомнили мне о хрупком равновесии жизни на нашей планете. Мы не только зависим друг от друга, но и жизнь, будь наша планета расположена чуть ближе к Солнцу или чуть дальше от него, в том виде, как мы ее знаем, не могла бы существовать на Земле.
Значительное влияние на Дэвида оказала работа Э. О. Уилсона. (Я бы сказала, нам всем надо узнать о ней.) Уилсона считают одним из крупнейших биологов-теоретиков со времен Дарвина. Он преобразил свою область исследований – поведение муравьев – и применил научный взгляд и свой опыт для освещения особенностей жизни людей, включая происхождение человека, его природу и взаимодействие людей друг с другом. Уилсон также стал первопроходцем и активистом в области усилий по сохранению и защите биоразнообразия планеты в рамках проекта Half Earth – масштабного начинания в том смысле, что проект может спасти не только природу, но и людей вместе с ней. Действуя через основанный им Фонд биоразнообразия Э. О. Уилсона, он продвигает идею всемирной осведомленности и понимания важности биоразнообразия и сохранения нашего биологического наследия[61].
Дэвид поделился со мной некоторыми идеями Э. О. Уилсона, которые, по его мнению, могли бы меня заинтересовать.
«Может показаться, что вся эта противная куча [букашек] и миниатюрные миры, в которых они обитают, не имеют отношения к заботам людей. Но ученые обнаружили, что все как раз наоборот. Вместе с бактериями и другими невидимыми микроорганизмами, плавающими и оседающими вокруг минеральных крупиц почвы, наземные обитатели являются сердцем жизни на Земле. А Земля – единственная известная нам планета, где существует биосфера. Этот тонкий, как мембрана, слой жизни – наш единственный дом. И он способен поддерживать в себе ту самую среду, что так нужна нам для сохранения жизни. Большинство организмов биосферы и огромное число ее видов встречаются на поверхности или непосредственно под ней. Через их тела проходят циклы химических реакций, определяющих жизнь всего живого. С точностью, превышающей все, с чем может сравниться наша технология. Со временем мы в полной мере оценим великолепные маленькие экосистемы, которые нам следует взять под защиту».
Вспоминая, как в 2000 году наш отряд космонавтов получил шуточное прозвище в честь того, что все тогда испытывали страх из-за выдуманной «ошибки тысячелетия», я нахожу одновременно печальным и ироничным, что угрожающее нам исчезновение самых важных букашек, вызванное общим отсутствием понимания разнообразных функций, которые они выполняют, и продолжающимся незнанием взаимосвязи и взаимозависимости всей жизни на Земле, может фактически привести к всеобщему вымиранию. У нас еще есть возможность обратить этот процесс вспять, но сначала мы должны признать важность всего живого и согласиться с тем, что зачастую то, что кажется слишком малым, чтобы мы сочли его значительным, может оказывать наибольшее влияние.
5
Двигайтесь медленно, чтобы двигаться быстро
Когда Джона Янга, одного из лучших астронавтов всех времен и командира экспедиции, спросили перед самым первым пилотируемым полетом по программе «Спейс шаттл», волнуется ли он, он ответил: «Если человек, сидящий на верху крупнейшей в мире системы, работающей на водороде и кислороде, и знающий, что снизу вот-вот включат двигатели, не волнуется, значит, он не до конца понимает ситуацию». И это говорит первый человек, шесть раз побывавший в космосе: дважды – на космических кораблях «Джемини» («Джемини-III» и «Джемини-X»), дважды – на «Аполлонах» («Аполлон-10» и «Аполлон-16», причем он не только прошелся, но и прокатился по Луне) и дважды – на шаттлах (полеты STS-1 и STS-9).
При запуске в космос все происходит стремительно, медленно тянется лишь предшествующая ему подготовка. Тренировки космонавтов в основном нацелены на то, чтобы научить нас находить выход из ситуаций, грозящих гибелью. Многое может пойти не так при запуске корабля с мощностью взрыва в несколько мегатонн, а затем во время работы космической станции, когда от смертоносного космического вакуума нас отделяет лишь тонкий металлический корпус. Три ситуации классифицируются как чрезвычайные: пожар, проникновение в атмосферу станции токсичных веществ (например, аммиака) и быстрая разгерметизация (выход воздуха с космической станции в космический вакуум). Каждая из этих ситуаций опасна для жизни и требует немедленных действий.
Примерно через неделю после начала моего первого полета в космос меня разбудил посреди ночи резкий, пронзительный сигнал аварийной сигнализации, который очень напоминает звук домашнего детектора дыма, только громче. Когда сигнал сработал посреди ночи на станции, у меня подскочил адреналин, но паники я не чувствовала. Сразу вспомнились все тренировки, я была готова приступить к работе и внести свой вклад в ликвидацию возможной чрезвычайной ситуации. Выплывая из своего отсека, я была рада наблюдать, что все товарищи по экипажу вели себя так же. Все среагировали так, как нас учили, и выполняли необходимые действия подчеркнуто спокойно. Каждый из нас проверил, все ли в порядке с остальными членами экипажа. Мы присматривали друг за другом и сделали все не обходимое, чтобы побыстрее отключить сигнал тревоги, связаться с центром управления полетами и вместе выполнить все пункты плана по устранению неполадок и решению проблемы.
В ту ночь нас поднял сигнал тревоги из-за разгерметизации. К счастью, корпус станции был цел. Как только мы убедились, что драгоценный воздух не выходит в космос, все поплыли обратно в свои отсеки и снова заснули (хотя, наверное, чуть менее крепко, чем до того).
Столь же впечатляющее для меня и то, что позволяло гордиться и придавало уверенности – не наша техническая способность справиться с ситуацией, а то, насколько хорошо мы среагировали на нее как одна команда. Сигнал тревоги периодически включался во время всего полета, и каждый раз мы реагировали как настоящий экипаж, решая сложную задачу ради всей станции. Мы никогда не задумывались о том, какой из частей МКС угрожает опасность.
