Ничей ребенок - Элизабет Смит

Категоричность сказанного не оставляла Дженни никакой возможности для протеста.

— Стиви останется с нами до Рождества, когда мы все вместе ляжем на обратный курс, — продолжал между тем Джо. — Таковы условия контракта, который я подписал с ее редактором. Он обладает правом эксклюзивных публикаций в газете, а это обеспечивает нам всю необходимую рекламу. Билеты на летние концерты в Денвере уже можно считать проданными.

Дженни сползла со стола и направилась к двери. На пороге резко обернулась. Злость по поводу того, что Джо обратил ее собственные слова против нее же, боролась со здравым смыслом, подсказывавшим: еще немного — и она переступит ту черту, после которой уже не может быть возврата. Если она не хочет потерять эту работу, то придется сдать назад сейчас, пока ситуация еще позволяет это.

Не проронив ни слова, Дженни открыла дверь.

— Для всех нас будет лучше, если ты примешь существующий порядок вещей, Дженни. Ты, я, парни — мы составляем неплохую команду. Мне бы хотелось сохранить ее. — В голосе Джо звучало предупреждение.

Дженни потребовалось все ее самообладание, чтобы уходя не хлопнуть дверью — ведь тогда на карьере пришлось бы поставить крест.

— Ты безусловно прав, Джо, — выдавила она, перешагивая через порог. — Мне просто обидно, что все планы придется пересматривать.

— Понимаю. Я уверен, что вы со Стиви найдете общий язык.

— Не сомневаюсь, Джо, — едва сдерживая клокочущую ярость, с улыбкой ответила Дженни.

Дверь закрылась. Ничего, она найдет способ поквитаться. Это ей всегда удавалось.

Из разговоров со зрителями до начала выступления Стиви почерпнула на удивление интересную информацию. Больше всего ее поразило количество в зале женщин среднего возраста. Одна из них, уже за пятьдесят, объясняя причины почти культового почитания Джо Девлина, произнесла простую и емкую фразу:

— Он вернул мне веру в романтическую любовь.

Сидя в зале, Стиви вспомнила ее слова. Глядя на этого притягательного мужчину, она и сама была готова вновь поверить в романтическую любовь. Если не одно: теперь ей было известно, что все это — игра.

По окончании концерта Стиви не захотела вместе со всеми отправиться на ужин и решила вернуться в гостиницу.

— Я подвезу тебя, — предложил Джо.

— Зачем? — возразила она. — Оставайся, тебе нужно развлечься. Я устала и собираюсь пораньше лечь спать.

Но Джо продолжал настаивать, а у нее не было сил спорить. В гостинице он предупредительно открыл перед Стиви дверь ее номера.

— Не пригласишь меня?

— Так ты понял мой отказ от ужина? То есть я не поехала в ресторан, чтобы остаться здесь с тобой?

— Нет, — ответил Джо с улыбкой, от которой таяло сердце, — но поскольку возможность представляется сама собой…

— То почему бы ею не воспользоваться? — закончила за него Стиви.

— Что-то вроде этого.

Она жестом предложила Джо войти, прошла за ним следом и уселась на кровать.

— Что ты пытаешься доказать, Джо? Что можешь опять затащить меня в постель? Заставить потерять голову от того, что я так хочу тебя и ничего не могу с этим поделать?

— Для начала звучит очень неплохо, малышка. — Он прислонился к шкафу, сложил на груди руки.

— И что это будет значить? Что ты все тот же соблазнитель, а я — все та же дурочка, какой однажды предстала?

— Или то, что мы не можем друг без друга.

— Господи, ну как же ты не хочешь понять, — в отчаянии простонала Стиви. — Это не будет значить ничего, Джо. Ничего. Разве только то, что я опять окажусь дурой и сама полезу в твою постель, а потом, когда ты уйдешь, опять буду мучиться. Может, в тебе и проснется после этого совесть, но ненадолго. Ведь так?

— Совсем не обязательно, Стиви. Мы можем быть вместе. Ты останешься, будешь разъезжать со мной по стране.

— В качестве кого? — с горечью спросила она. — Твоей приживалки? Любовницы? Девочки на ночь? Все это не для меня, Джо. Мне нужно совсем другое.

Он поднял Стиви с кровати, прижал к себе, поцеловал требовательно и, ощутив в ответном поцелуе ее все нарастающее возбуждение, вдруг резко отстранился.

— Подумай о том, что я сказал, Стиви, — почти прошептал Джо и вышел из номера.

Вторую половину следующего дня Стиви провела в разговорах с членами группы, сознательно избегая Джо. Дженни большую часть времени оставалась на переднем сиденье автобуса, с головой уйдя в деловую переписку.

Когда Брэд застенчиво признался, что во время учебы в колледже играл на тромбоне, Стиви рассмеялась, не в силах представить его с длинным инструментом в руках.

— А кем бы ты хотел стать, если бы не музыка?

— Опять будешь смеяться. — Брэд откинулся на спинку стула. — Я же был учителем, Стиви. Шестой категории. И я любил свою работу, пока не связался с этими ребятами.

Стиви с удивлением открывала для себя, какими разными путями пришли в этот маленький коллектив люди. Дэйв был профессиональным музыкантом, играл раньше в других группах. Аллен Ли по окончании колледжа подрабатывал официантом, но в душе его все время тянуло к музыке. Ричи получил диплом инженера. Стиви никогда не приходило в голову спрашивать об этом, и она была изумлена, узнав, что Джо по образованию финансист, и на протяжении ряда лет ему приходилось вести двойную жизнь, разрываясь между брокерской фирмой, куда он ходил на службу днем, и ночными клубами, где он пел по вечерам.

— Клубы? — Ричи фыркнул. — Клубы еще ничего. Но к ним нужно прибавить прокуренные кафешки, темные придорожные забегаловки и ярмарочные балаганы, словом, все те места, куда нас пускали просто так. Мы играли там до тех пор, пока с нас не начинали драть плату за выступления.

В воспоминаниях о добрых старых временах Стиви забросали названиями мест и именами людей.

— Что же в конце концов произошло? — спросила она, горя нетерпением понять, как к ним пришел успех. — Как случилось, что в один прекрасный день вы проснулись знаменитыми?

— Все было вовсе не так, — пустился в объяснения Ричи. — Однажды нас действительно заметили. Все началось с того, что нас пригласили на чествование Даррела Дэвиса [4].

— Да, счастливое стечение обстоятельств, — из-за спины Стиви подал голос Джо. — Редко бывает так, чтобы успех пришел за одну ночь.

— Собственно говоря, это была песня Джо «Одинокие ночи». Примерно в то самое время, когда она появилась, люди, никогда прежде не интересовавшиеся музыкой кантри, начали вдруг что-то слышать в ней. Наша песня стала как бы вехой в их сознании. И по шкале популярности мы медленно поползли вверх.