Синий мопс счастья - Дарья Донцова

– Говорил же, она жива! – воскликнул мальчик.

– С чего ты так решил? – прошептала, бледнея, девочка.

– Так не с головой накрыли и не вперед ногами тащат, – резонно заметил подросток.

Группа мужчин поравнялась с нами, я увидела бледное, с синевой лицо и закричала:

– Аллочка!

Лежавшая приоткрыла глаза.

– Знаете ее? – спросил врач. – Идемте с нами. Можете назвать фамилию и паспортные данные?

– Да, конечно. Свириденко Алла, дайте мне листок бумаги, адрес напишу.

– Сейчас в машине найдем.

– Что с ней?

– Ничего хорошего.

– Она не умрет?

– Сейчас трудно строить прогноз, – мрачно буркнул врач. – Вы ей кто?

– Ну… просто знакомая.

Тут мы достигли реанимобиля, парни впихнули в его нутро носилки, доктор в кабине начал искать листок бумаги. Пока он рылся, я наклонилась к девушке:

– Аллочка!

– М-мама.

– Нет, это я, Лампа.

– М-ммама…

– Она где? Попробуй вспомнить.

На лбу несчастной выступили капли пота.

– М-мама… сейчас… приезжает…

– Твоя мама сегодня возвращается?

Веки девушки медленно опустились и снова открылись.

– Когда?

– В-в-в…

– Семь? Восемь?

Аллочка снова моргнула.

– С-с-с…

– Не волнуйся, – я попыталась ее успокоить, – поеду к тебе домой и все расскажу маме. Почему ты упала?

– Т-т-толк…

– Тебя столкнули! Кто?

– Н-н-н…

– Не знаешь? Не видела? Не хочешь говорить?

– Н-н-н…

– Что? Я не понимаю!!!

– Н-нина!

– Нина?

Аллочка закрыла на секунду глаза.

– Нина? – растерянно повторила я. – Та самая, что снята на одном фото с Лерой? Студентка театрального вуза?

– Да, – неожиданно четко, не заикаясь, сообщила Аллочка, – она все знает… она придумала… они вместе… Римма… цыгане… они…

– Назови ее адрес.

– Сумка… сумка.

Я пошарила вокруг глазами, увидела на носилках небольшой кожаный ридикюльчик, взяла его, раскрыла.

– Эй, – заглянул в салон врач, – а ну вылезайте, напишите ее адрес.

Я выбралась из «Скорой помощи», нацарапала пару строк на мятом листке и хотела снова сесть в машину, но двери в отделение, где лежала Алла, оказались закрыты.

– Спасибо, – крикнул врач, устраиваясь около шофера.

– Куда вы ее везете? – сообразила спросить я.

– В Склифосовский! – гаркнул эскулап.

Шофер нажал на газ, я осталась стоять посреди дороги, прижимая к груди сумочку Аллы.

Глава 22

До дома Свириденко я добралась довольно быстро и опять устроилась на подоконнике. Минуты тянулись томительно, от ничегонеделания я извелась и выучила почти наизусть бесплатные газеты, лежавшие на полу у батареи.

Наконец послышался скрежет, из лифта вышла худенькая женщина, поставила около двери дорожную сумку, вынула из другой, висящей у нее на плече, ключи…

Я соскочила с подоконника и слишком громко спросила:

– Простите, вы мама Аллы Свириденко?

Связка со звоном упала на бело-красную плитку.

– Извините, не хотела вас напугать, – пробормотала я, – не знаю вашего имени…

– Кира, – машинально ответила женщина и тут же покраснела. – Вы кто?

– Не волнуйтесь, – забубнила я, судорожно прикидывая, каким образом сообщить Кире ужасную новость, – понимаете, Аллочка попала в больницу, с чистой ерундой, ей-богу, пустяк, не о чем волноваться…

Кира всплеснула руками.

– Так и знала! Опять приступ аппендицита, между прочим, уже третий! Говорила ей, не грызи семечки…

– Э… нет, у нее не аппендицит.

– А что? – изумилась Кира.

Я набрала полные легкие воздуха и выпалила:

– Она попала под поезд метро, свалилась с платформы.

Кира стала медленно опускаться на пол, я ринулась к ней, подхватила ее и закричала:

– Она жива и практически здорова! Хотите, поедем к ней прямо сейчас? Аллу в Склифософский отвезли.

Кира вскочила, мгновенно открыла квартиру, вбросила туда саквояж, повесила на плечо маленькую сумочку и, по-прежнему не говоря ни слова, ринулась в лифт, я влетела за ней.

Примерно через час я сидела на стуле в длинном коридоре, наблюдая, как Кира, словно раненый зверек в клетке, бьется между стенами кишкообразного помещения. Аллочка была на операционном столе, добиться какой-либо информации от медицинских работников оказалось невозможно. Сестры тенями шмыгали мимо, изредка я хватала какую-нибудь за халат и слышала раздраженный возглас:

– О состоянии здоровья больного спрашивайте не у меня.

Если в коридоре появлялся врач, он меланхолично заявлял:

– Я не ваш лечащий доктор, ждите, к вам подойдут.

В какой-то момент Кира попросила:

– Дай позвонить, мой мобильный остался дома.

Я протянула ей сотовый. Кира схватила трубку и исчезла. Я раскрыла сумку Аллочки, которую привезла с собой, и стала перебирать нехитрые пожитки: губная помада, тени для век, пудреница, смятый носовой платок, потертый замшевый кошелек, расческа, пластинки жвачки и телефонная книжка. Еще тут лежал крохотный телефончик, по виду очень дорогой, с внешним дисплеем, замечательная игрушка ярко-красного цвета. Я повертела его в руках. Кто бы мог подумать, что у не слишком обеспеченной Аллы обнаружится подобный мобильник, на мой взгляд, он был ей совершенно не по карману.

Я начала листать записную книжку. Вот то, что мне надо: Нина Рагозина и четко написанный телефонный номер.

– Спасибо, – сказала, выныривая невесть откуда, Кира.

Я взяла свой телефон, записала в его памяти координаты Нины и сказала:

– Вот, возьми. Это сумка Аллочки, надо было тебе еще дома ее отдать, да я забыла и притащила сюда. В «Скорой» она пропасть могла.

– Спасибо, – кивнула Кира, – Аллочка любит эту сумку.

– Ты не знаешь, где тут туалет? – поинтересовалась я.

Кира внезапно заплакала, я прижала ее к себе и стала бестолково бормотать ненужные, лживые слова.

– Все будет хорошо. Аллочка поправится, закончит институт, выйдет замуж, нарожает тебе внуков…

Кира, уткнувшись лицом в мою шею, скулила, словно побитый щенок. Так мы простояли, наверное, с полчаса. Потом она наконец успокоилась и пробормотала:

– Извини.

– Плачь, если тебе от этого легче.

– Уже все. Где тут туалет?

– Понятия не имею, сама хотела его найти.

Кира завертела головой в разные стороны и неожиданно улыбнулась.

– Да мы около него стоим. Можно я первой пойду?

– Ступай.

Кира исчезла на четверть часа, потом появилась, вполне спокойная, со свежим макияжем на лице.

– Незачем хоронить ребенка раньше времени, – решительно сказала она, – если стану сейчас в истерике биться, Аллочке лишь хуже станет.

– Правильно, – кивнула я, – собери всю волю в кулак и надейся всегда на лучшее.

В туалете оказалось очень чисто, и, что поразило меня больше всего, тут имелась туалетная бумага, одноразовые полотенца и прикрепленная к стене бутылочка с жидким мылом. Я оглядела в зеркале свою физиономию и попыталась кое-как пригладить торчащие дыбом волосы.

– Просил же более меня не беспокоить, – раздался из коридора раздраженный мужской голос.

– Но, Боря, – начала было говорить Кира.

Закончить фразу ей не удалось. Мужчина повысил голос:

– Просто безобразие, так эксплуатировать мою порядочность!

– Наша дочь при смерти, Борис!

– Твоя дочь, – немедленно поправил бас.

– Но…

– Никаких «но»! Я давал тебе денег на аборт, а когда ты уперлась, честно предупредил: у меня жена, никаких обязательств на себя принять не могу и не хочу. И что услышал в ответ: сама выращу, никого не побеспокою.

– Ведь я тебя не трогала! – взорвалась Кира. – Алиментов не просила!

– Какие, к черту, платежи на незаконного ребенка, – окончательно вышел из себя Борис, – фамилия у нее не моя.

– Отчество твое!

– И что? Ты его ей сама записала. Кто в метрике отцом указан?

– Ну…

– Баранки гну! Обещала не беспокоить, и что? Сначала в институт устрой!

– Но…

– Не нокай! Девчонка полная идиотка, учится бесплатно, через сессии ее тяну. Надо бы плюнуть!

– Только посмей, – заорала Кира, – мигом к твоей Наташке заявлюсь и все выложу. Имей в виду! И про Римму тоже! Кобель! Девочка умирает! Твоя дочь!

– Твоя.

– Но и твоя тоже! Я ее себе не пальцем сделала.

– Это доказать надо!

– Подонок!!!

– Ты меня еще пугни, и твоя лентяйка на улице окажется! Хватит со всякой ерундой приставать, поняла!

– Девочка умирает!

– Слышал уже. Крайне сожалею, что из дурацкой порядочности взял ее в академию!

– Господи, какой ты мерзавец! Подлец.

– Очень хорошо, что вы, леди, это наконец-то поняли. Разойдемся мирно. Я сволочь, вот и держись от меня подальше. Кстати, когда ты деньги сперла, кто тебя выручил, а?

– Меня подставили!

– Вот что, голубка, – просвистел Борис, – пошла ты со своей дочуркой на…

– Зачем тогда приехал?

– Чтобы лично, глядя тебе в глаза, сообщить: забудь о нашем знакомстве.