В глубинах Балтики - Алексей Матиясевич

19 сентября, в 12 часов 32 минуты, после полутора суток подводного хода, мы всплыли в трех милях от острова Лавенсари. Заметили нас быстро. Через несколько минут мы уже обменялись опознавательными сигналами с вышедшими нам навстречу «морскими охотниками». Командир звена старший лейтенант И.П. Чернышев радостно прокричал слова приветствия. Месяц тому назад он выводил «Лембит» в море, срок нашего возвращения истек, и катерники уже не надеялись встретить нас. Полным ходом под дизелями мы пошли в бухту острова Лавенсари в кильватер МО-303 под командованием А.З. Патокина.

На рейде к борту лодки подошел на катере командир дивизиона капитан 3 ранга В.А. Полещук. Он поздравил нас с благополучным возвращением, сказал, что до наступления темноты нам придется лечь на грунт: на бухту часто налетает авиация противника. На борт катера перешел комиссар Иванов, и катер умчался в глубь бухты под прикрытие.

Комдив Полещук и комиссар Иванов тотчас сообщили командованию о нашем благополучном возвращении и боевом успехе.

Нам пришлось отойти на большие глубины и лечь на грунт. В отсеках произвели приборку. Все побрились, наш доморощенный парикмахер Гриценко кое-кому подстриг слишком длинные волосы, — словом, готовились будто к увольнению в город. Удалось подремонтировать камбуз. Из остатков продуктов кок Козлов приготовил горячий ужин. [179]

С наступлением темноты подошли к гостеприимному пирсу острова. Снова мы дышим чудесным ароматом соснового бора!

Базовые врачи, осмотрев пострадавших, пришли к выводу, что фельдшер Д.Г. Куличкин лечил правильно и скоро подводники придут в полную норму. Только Ф.Н. Галиенко решили срочно отправить в Кронштадтский госпиталь на быстроходном тральщике.

На лодку пришли комдив Полещук, батальонный комиссар Амурский и капитан-лейтенант Лукьяненко. В штабе, не получая от нас сообщений, не знали что и думать. А тут еще фашистское радио передало о потоплении советской подводной лодки в районе нашей позиции. Автономность «Лембита» давно была исчерпана. Но надежду наши товарищи не теряли. Когда сигнальщики с наблюдательной вышки доложили о перископе, замеченном вне района встречи наших лодок, решили, что это может быть вражеская субмарина.

К месту, указанному сигнальщиками, немедленно помчались с глубинными бомбами наши «морские охотники». Но тут лодка внезапно всплыла.

— Мы, наблюдая за морем с берега, — говорил Полещук, — сразу узнали неповторимый силуэт «Лембита». Наши катерники тоже узнали его и полным ходом пошли навстречу.

Осматривая на лодке повреждения, Полещук, Амурский и Лукьяненко поражались, как экипаж смог выстоять и на одной группе аккумуляторных батарей привести лодку на базу.

Я вкратце доложил комдиву о походе. На форсирование Финского залива в восточном направлении — с момента входа на фарватер противника до всплытия у острова Лавенсари — мы затратили 83 часа 32 минуты, причем всего 9 часов 18 минут в надводном положении, и ни разу не ложились на грунт, Выход лодки в море и возвращение на базу показали, что заверения фашистского командования о непроходимости Финского залива несостоятельны. Урон, нанесенный нами и другими нашими подводными лодками [180] транспортному флоту противника, был весьма ощутимым. Это подтверждалось и официальным докладом фашистского морского командования гитлеровской ставке в декабре 1942 года. В нем говорилось, что «каждая подводная лодка, прорвавшая блокаду, представляет опасность для всего Балтийского моря и ставит под угрозу движение транспортов, которых уже не хватает для перевозок»[5].

Кронштадт встречает оркестром

Ранним утром 22 сентября на третьем пирсе Купеческой гавани Кронштадта выстроился личный состав бригады подводных лодок. Когда с «Лембита» подали первый швартов, грянул оркестр. После моего рапорта командованию состоялся краткий митинг. Бригадный комиссар С.А. Красников поздравил нас с победой и благополучным возвращением из боевого похода. Наш секретарь парторганизации С. А. Моисеев и я заверили, что экипаж лодки примет все меры к быстрейшему исправлению полученных повреждений и продолжит боевой счет возмездия.

Митинг окончен, под звуки марша экипаж сходит на берег и попадает в объятия друзей. Мы дома!

Лучший лекарь после боевого похода — баня: она успокаивает нервы и дает отдых мышцам.

За праздничный стол, накрытый в командной кают-компании, весь экипаж лодки сел в отличном настроении. В этот день обычный режим был нарушен. После обеда смотрели кино. На базе собралось уже несколько экипажей лодок, возвратившихся с моря. Разговорам о боевых походах, казалось, не будет конца. Но в положенный час был дан отбой. Впервые за долгое время мы спокойно заснули на твердой кронштадтской земле.

На другой день лодку посетили начальник штаба флота Ю.Ф. Ралль, начальник штаба бригады подводных [181] лодок Л.А. Курников и военком бригады С.А. Красников. Они внимательно осмотрели повреждения, полученные в походе, беседовали с личным составом. Л.А. Курников приказал готовить лодку к переходу в Ленинград и побыстрее написать донесение о походе.

Подготовить лодку к переходу было проще, чем написать донесение. Ведь в этом походе произошло столько необычных событий. Пришлось взяться за перо. Через два дня донесение было написано: один экземпляр на имя командующего флотом вице-адмирала В.Ф. Трибуца и один командиру бригады подводных лодок капитану 1 ранга А.М. Стеценко[6]. В официальном донесении обо всем, о чем думаешь, не напишешь, а мысли уходили в глубь веков...

Еще весной, изучая историю лодки, я разыскал в Публичной библиотеке поэму, воспевающую народного героя Лембита. Ее написал в 1866 году Ф.Р. Крейцвальд. Просмотрел и другие исторические, материалы.

В сентябре 1217 года на берегу реки Палы произошла битва шести тысяч эстов под предводительством Лембита с немецкими псами-рыцарями. Главный отряд рыцарей был разгромлен, командир отряда убит. Рыцари обратились в бегство, лембитовцы преследовали их. Но неожиданно немецкие рыцари получили подкрепление и перешли в контратаку. Начался длительный неравный бой. В это время на помощь эстам шли из Новгорода русские ратные люди. По бездорожью, через густые леса и болотные топи продвижение русских было медленным, и помощь их запоздала.

Эсты, собранные Лембитом из разных древних эстонских городов, бились с сильным противником. Закованные в латы, немецкие рыцари начали их теснить. [182] Лембит воодушевлял героических защитников родины и вместе с ними дрался с врагом, пока не был убит. С тех пор прошло 725 лет. В сентябре 1942 года экипаж подводной лодки, носящей имя легендарного народного героя древних эстов, вступил в бой с немецко-фашистскими захватчиками и вышел победителем.

Когда «Лембит» был в составе эстонского флота, на передней части рубки крепилась эмблема лодки, своеобразный герб с золотым трезубцем — символом морского бога Нептуна, с надписью «LEMBIT» — и словами девиза лодки: «Будь достоин своего имени». Думаю, что советские подводники с честью пронесли имя Лембита через все испытания этого нелегкого похода. Мы не сомневались, что в недалеком будущем с помощью русского народа Эстония, как и вся советская земля, будет очищена от гитлеровских оккупантов. Командование высоко оценило наши действия. Командир бригады подводных лодок А.М. Стеценко представил весь экипаж «Лембита» к награждению орденами. На лодке побывали корреспонденты газет «Смена», «Дозор», «Красный флот», «Ленинградская правда». Целый день 4 октября кинооператоры Ленинградской студии кинохроники Фомин, Пирогов и Тизов производили съемки в отсеках лодки. Они засняли исковерканную взрывом радиорубку, разорванные трубы шахт батарейной вентиляции и многие другие поврежденные места. На кинопленке был запечатлен весь экипаж лодки, выстроенный в первом отсеке.

Снова в Ленинграде

В ночь на 5 октября мы благополучно прошли в Ленинград и опять ошвартовались у Летнего сада. Осень уже сильно тронула деревья. Вся земля была засыпана листьями. Особенно выделялись золотистые кленовые листья. Мы с удовольствием прошлись по этому шуршащему пахучему ковру. [183]

До решения вопроса о ремонте перебрались в свои прежние помещения на плавбазе «Иртыш». Моего соседа по каюте А.А. Крона на «Иртыше» не оказалось. Новый редактор «Дозора» А.Я. Брук сказал мне, что еще в августе Крон получил новое срочное задание, живет на берегу, на частной квартире, и вместе с В.В. Вишневским и В.Б. Азаровым «что-то сочиняет». Это «что-то» воплотилось в либретто оперетты, но об этом я узнал несколько позже.

После долгого нахождения в море и жизни на лодке мне очень хотелось побыть на берегу или просто в какой-либо другой, неслужебной обстановке.