Возрождение - Джеймс Паттерсон

— Именно так и получается. Такова, видно, суровая правда жизни. Детей выращивают в клетках, шестилеток пытают «на благо науки», — голос Клыка звенит от негодования, и оба мы вздрагиваем, одновременно подумав про пережитое Ангелом, — а кучка взбесившихся белохалатников готова стереть с лица земли все человечество состряпанным в адской кухне вирусом.

Он замолкает, и мы оба долго не произносим ни слова. Высоко в небе луна сияет, как громадный всевидящий глаз. Лицо у Клыка посерело. То ли от падающей на него тени густой листвы, то ли от сознания неизбежной страшной катастрофы.

А я думаю о черных днях нашего лабораторного детства, проведенного в клетках, о быстро промелькнувших годах свободы, когда Клык был мне братом, а Джеб казался отцом. Когда я и выживать-то не умела, а не то что сражаться. Вспоминаю, как Голос впервые сказал мне, что я предназначена спасти мир.

Как все это давно было!

— Мне кажется, я теперь старая-старая… — говорю я, глядя сквозь ветви на бесконечное звездное небо. — Будто мне уже двадцатник стукнуло…

Клык ухмыльнулся.

— Всегда можно устроить себе очередной день рождения, — напоминает он мне про одну из наших затей.

— Да ну его, день рождения. Даже напиться не получится. До чего все-таки у людей идиотские правила: алкоголь нам пить еще нос не дорос, а спасением мира заниматься — всегда пожалуйста.

Клык подвинулся в гамаке, чтоб лучше видеть меня в лунном свете, и губы у него снова дрогнули в его всегдашней кривой усмешке.

— С каких это пор ты правилами так озабочена?

Я ткнула его под ребро.

Вдруг голос у него снова посерьезнел, и мне показалось, что он меня насквозь видит.

— И вообще, Макс. НАМ мир теперь уже спасти не удастся. И тебе тоже.

Выходит, Клык говорит мне, что последние три года моей жизни пошли псу под хвост.

Он, конечно, прав. Но если мне больше мир не спасти…

…зачем живет на свете Максимум Райд?

79

Клык притянул меня к себе сильными жилистыми руками. Глубокая ночь. Мы качаемся в гамаке. Даже в тропических джунглях стало прохладно. Но нам тепло. Мы согреваем друг друга. Он прижимает меня к груди и гладит, и гладит по спине между крыльев. Он теперь мой, только мой, и мне хочется обо всем забыть и утонуть в его любви. Если бы не уколы совести…

— Я знаю, надо быть благодарной Нино. — Мысли у меня путаются, говорить трудно. — Но мне противно, что он и даже мама нас защищают. Что спасают они только нас. Разве от того, что у нормальных людей нет крыльев, они не достойны выжить?

— Вот именно. — Клык скрипнул зубами. — Всю жизнь или нас использовали и эксплуатировали, или мы кого-то спасали. А теперь никого спасти мы не можем.

— Мы бессильны что-либо сделать, — вздыхаю я. Всем известно, что нет для меня худшего наказания, чем утратить контроль над ситуацией.

— Согласен. Бессилие меня больше всего убивает, — соглашается Клык. — Но, с другой стороны, нас спасли, нас притащили на этот остров не случайно. Здесь полно ребятни, которой ты нужна. Упрямей тебя, Максимум Райд, я еще никого не встречал. А еще ты умная. И красивая, и чертовски обаятельная, если, конечно, немножко постараешься. Поэтому тебе и удается добиваться от людей того, что тебе надо.

— Ничего я ни от кого не добиваюсь, — вспылила я.

— Да ты не горячись. Потому что это как раз то, что делает тебя классным командиром, — остановил меня Клык. — И первостатейным бойцом. Вот они тебя и выбрали, чтоб вести за собой новое поколение.

— А между делом все остальное человечество порешили.

— Очень может быть. — Он раскрыл крылья, укрыл ими нас обоих, и его мягкие перья щекочут мне плечи и руки. — Но, коли мир все равно обречен, давай лучше проведем хоть одну ночь вместе, забудем про все ужасы и кошмары и будем счастливы. Всего одну ночь.

Я на мгновение притихла. «Будем счастливы». Как бы мне хотелось освободиться от всего и просто быть одну ночь счастливой.

— Макс?

— Хмммм?

Клык взял меня за подбородок и пристально на меня посмотрел:

— Я всю жизнь ждал, чтобы быть с тобой. Понимаешь ты это или нет?

Сердце у меня затрепетало. Еще бы мне не понимать — я тоже всю жизнь его ждала.

— И я…

— Вот и давай обо всем забудем. Давай просто порадуемся друг другу. Хотя бы недолго…

Глаза у Клыка горят в темноте, а на губах играет знакомая чуть заметная улыбка. Родная улыбка… Любимые губы… Я как в пропасть лечу, а он, не сводя с меня черных бархатных глаз, наклоняется ко мне, и губы его прижимаются к моим в нежнейшем из поцелуев. И я забываю обо всем на свете и только с наслаждением вдыхаю его запах.

Когда, опьянев от счастья, я наконец открыла глаза, на лице у Клыка была написана такая боль, будто он только что увидел нечто ужасное.

— Что? — дернулась я.

— Ничего. Я просто… — Голос у него охрип. — Мне больше ничего в жизни не надо. Только ты. Мне только ты нужна.

Он снова обхватил меня, только теперь он целует не мягко и нежно, а жадно, почти отчаянно. И я отвечаю ему так же страстно, чуть ли не впившись в него губами. Его пальцы едва выпутались из моих нечесаных кудрей, и вот я уже чувствую, как его руки скользнули по моему животу на бедра и с силой притянули меня к его телу.

Я прижалась к нему, ноги наши переплелись. Кажется, он никогда меня не отпустит.

Почему я дрожу? Ведь мне так жарко! Мне не оторваться от него, будто мы навечно слились воедино. Я даже не понимаю, дышу я или нет. Или это он за нас двоих дышит? И мы целуемся целую вечность, наверстывая упущенное за все те годы, когда не позволяли признаться ни друг другу, ни даже себе самим, что друг без друга мы жить не можем, за все те месяцы, дни, минуты, когда мы по собственной глупости бегали друг от друга и жили в разлуке. Целуемся так, точно умрем здесь и сейчас, в объятиях друг друга.

Целуемся так, будто вот-вот наступит конец света.

80

И вдруг и вправду наступил конец света.

Нас подбросило внезапным взрывом. Все мое дерево содрогнулось. Под ним словно земля разверзлась. В кровь мне хлынул адреналин. Мы с Клыком насилу выпутались из гамака и прыгнули с балкона внутрь моего жилища. Стекло — вдребезги, дерево трещит, кто-то врезается в меня с силой и скоростью торнадо. Что за черт!

— Сматывайтесь отсюда! — трубит чей-то голос. — Немедленно!

Какая-то непонятная высокая фигура вырастает из тени, заламывая руки в приступе безумия и отчаяния.

Мной овладела дикая ярость. Мало ему было все испортить, так теперь он еще и мою волшебную ночь с Клыком испоганил.

— Дилан! — заорала я. — Какого черта ты сюда заявился? Кто тебя звал на наш остров?

— Макс, я все сейчас объясню…

— Объяснишь? — У меня побелело в глазах от гнева. Я своим ушам не верю. — Да как ты посмел! Псих ненормальный! Ты стаю бросил. Ой, чуть не забыла, ты КЛЫКА УБИТЬ СТАРАЛСЯ! Вали отсюда со своими объяснениями!

— Начинается! — стоит на своем Дилан. — Я ЭТО в небе видел. — Взгляд у него совершенно дикий. — Надо срочно отсюда сматываться.

— Тебе надо срочно отсюда сматываться, — тихо говорит Клык и вплотную подступает к Дилану. — Немедленно!

Дилан не шевельнулся, только ноги шире расставил. Потом схватил меня за руку и толкнул к двери. Клык рванулся к нему: лицо перекошено гневом, крылья широко распахнуты, кулаки сжаты. Сейчас убьет.

Ситуация выходит из-под контроля.

— Послушайте. — Дилан наконец попятился. — Кто спорит, между нами всякие сложности в последнее время были. Но сейчас вы должны мне поверить.

— Тебе? Поверить? — прошипел Клык, точно сквозь зубы сплюнул. — С чего это нам тебе верить?

— Потому что мне всегда-всегда было только одно важно: чтобы Макс была жива.

Клык злобно ощерился, но Дилана этим не остановишь.

— Потому что с каждой секундой, что вы здесь остаетесь, ей все большая и большая опасность угрожает. Всем угрожает. И ты, Клык, будешь в ответе за ее гибель! Этого ты хочешь? Этого?!

— Хватит пугать! — крикнула я и сделала шаг между ними. — Ладно. Даю тебе шестьдесят секунд. Выкладывай.

Дилан перевел дыхание.

— Я что-то видел в небе. — Он тяжело дышит, собираясь с духом, стараясь не путаться и не сбиваться. — Только не знаю, как объяснить что. Надо срочно всем в пещеры бежать. Всем. И ребятам, которые не в стае, тоже. Срочно.

Я покачала головой:

— Мы знаем и про чуму, и про План Девяносто Девять Процентов. Этот остров специально оборудован, чтобы всех, кто на нем, защитить. Мы здесь в безопасности.

— Единственные на планете, — тихо добавляет Клык у меня за спиной.

— Это все ерунда! — кричит Дилан вне себя от ужаса. Вид у него совершенно безумный. Он как будто вот-вот рассудка лишится. — Никакая это не чума! И близко не лежало!