Словацкие повести и рассказы - Альфонз Беднар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За этими думами я не обращал внимания на разбитую крепь, даже на то, что свет надо мной преодолел мрак, что он царствует над миром. Что вокруг уже даже не шахта, а разбросанная, разбитая, расковырянная дыра, опасный обвал, дикое уродство, из которого, как гигантские иглы, торчали бревна, железные стропила, рельсы. Но я приближаюсь к свету:
— Glück auf!
Я даже не понял сразу, что поразило мой слух. Света было так много, что меня ослепило. Но это же ослепление привело к тому, что я стал видеть.
Первое, что я увидел, был ствол винтовки у моего виска.
Я зажмурился, думал, зрение меня обманывает. Но когда открыл глаза, увидел еще и другие винтовки в руках эсэсовцев.
В первую минуту мне захотелось броситься обратно в шахту, но меня схватили страшные, белые, паучьи руки, ледяные, как те черепа, которые украшали фуражки палачей…
Перевод Б. Шуплецова.
ЙОЗЕФ КОТ
БЛАГОДАРЕНИЕ ДОЖДЮ
В гостиницу «Слован» я попал совершенно случайно. Я отправился в городок N, уверенный, что вернусь дневным скорым, но меня задержали неотложные дела. Вечером, когда я наконец пришел на станцию, оказалось, что единственный выход — остаться в городке N на ночь.
— Гостиница приличная, — сказал мне железнодорожник, отставляя высокую проволочную корзинку, в которую он длинными щипцами складывал окурки. — Самое необходимое там есть.
— Мне надо выспаться, — отвечал я, — не люблю гостиниц рядом со станцией. Слишком шумно, а я хочу выспаться.
— Другой гостиницы здесь нету, — сказал железнодорожник. — Была еще одна на площади, но после войны ее закрыли. Ничего, вы останетесь довольны. Станция у нас тихая.
Я спросил про ближайший поезд. Он заверил, что в гостинице будет спокойно, мне даже не захочется вставать.
— Удобнее всего, сударь, ехать в полдень, — сказал железнодорожник. — Это самый лучший поезд. В обед ездят только случайные туристы. Один займете целое купе.
Я поблагодарил и предложил ему сигарету. Железнодорожник засунул сигарету за ухо и неуклюже козырнул.
— Не забудьте утром посмотреть город, — добавил он.
Я ответил, что непременно посмотрю, хотя мне вовсе не хотелось колесить по кривым улочкам и широкой невзрачной площади, которая с первого же взгляда оставляла впечатление тоскливого однообразия.
Вестибюля в гостинице не было. В нее попадали через узкие двери, напротив которых стояла застекленная клетка с ровными рядами ключей, пожелтевшими открытками и двумя кактусами-уродцами в красных горшках. За маленьким столиком горбился паренек лет пятнадцати с пустыми глазами.
— Я хотел бы здесь остановиться, — сказал я в приоткрытое оконце.
Малец вздрогнул и вперил в меня широко раскрытые глаза. Взгляд их казался отсутствующим.
— Свободная комната найдется? — повторил я.
— Что? — в смятении произнес он заикаясь. — Я… Я…
Тут во чреве клетки открылась дверка, спрятанная за афишами, и появился высокий седеющий мужчина.
— Что вам угодно? — он смотрел на меня недружелюбно.
— Хочу здесь переночевать, — ответил я. — Это возможно?
— Конечно, — сказал человек. — Устрой его. — Он повернулся к мальцу. — Давай шевелись. Черт тебя побери, устрой же его.
Малец, послюнив палец, долго листал толстую книгу записей. В конце концов он с трудом выдавил:
— Можно дать шестнадцатый?
— Вот каких мне подсовывают, — сказал мужчина. — Он кретин, но я не могу ему даже поддать.
— Вы администратор? — спросил я.
— Конечно, — сказал он и выхватил у мальца книгу. — Вам угодно на одну ночь?
Я кивнул.
— С вас тридцать пять крон, — он бросил на стойку ключ с большой деревянной грушей. — У нас платят вперед. Сначала дай, потом бери. По-моему, правильно, а?
— Возможно, — сказал я.
— Я уже кое-что в жизни видал, — сказал администратор, — и знаю, что к чему. Люди — чума.
— Если надо, — сказал я, — могу заплатить сейчас же.
Я достал бумажник.
— Это единственный свободный номер, — присовокупил администратор. — Не многим везет попасть сразу. Обычно все занято за неделю вперед.
Я добавил чаевые.
— Значит, мы имеем…
— Сдачи не надо, — ответил я.
Он поклонился.
— Спать у нас будете, как в раю, — сказал администратор, когда формальности были закончены. — Наверх сейчас пойдете?
— Да, думаю, мне лучше сначала оставить вещи.
— Пожалуйста, это на следующем этаже.
Я шел по узкой лестнице, покрытой ветхим красным ковром. Под ногами путались выскочившие из гнезд медные прутья. На меня пахнуло типичной гостиничной вонью — смесью разнообразных дезинфекционных порошков и пригоревшего лука из непроветренной кухни. В комнате была стандартная кровать, желтый канцелярский шкаф, вешалка, журнальный столик и два стула. В углу — алюминиевый таз, кувшин, полный воды, и пустое ведро. Я выглянул из окна: станция была темной, а площадка перед ней ничем не напоминала железнодорожный узел. Лишь откуда-то издали доносилось шипение пара, видимо от товарного состава, который только что отошел от водокачки.
С ним я познакомился в столовой за ужином. Свободное место было лишь за одним столиком. Когда я к нему подсел, он, оторвавшись от тарелки, взглянул на меня и сказал:
— Разрешите дать вам совет: не заказывайте никаких блюд под татарским соусом.
— Почему? — я удивленно обвел взглядом круглую физиономию с двойным подбородком и выпуклым лбом, переходящим в лысину.
— Это мой совет, — сказал он, — на ночь следует беречь желудок.
— Принцип верный, — ответил я. — Вы поможете мне что-нибудь выбрать? — Я подвинул к нему меню.
— Нет, лучше не надо. Выбрать — это ответственность. Я не выношу ответственности. Даже когда это касается лично меня, я не отваживаюсь. Видите, я ем только суп.
— Жаль. Меню в незнакомом ресторане для меня — китайская грамота. Я думал, вы разбираетесь.
— Вы не местный? — он взирал на меня испытующе.
— Нет. Я здесь остановился.
Он достал огромный платок и вытер вспотевший лоб. Я заметил, что из кармана у него выпала сложенная бумажка, и сказал ему об этом.
— Просто лотерейный билет, — ответил он и, махнув рукой, неловко поднял его, спрятал в бумажник и снова вытер лоб.
— Невыносимая жара.
— На улице довольно противно, — ответил я.
— Да, безусловно. И по радио объявили похолодание.
— Вот-вот ударят морозы…
— Послушайте, — оборвал он вдруг бессмысленный разговор о погоде, —
