Поведение - Константин Крылов

Одним из видов внецивилизационных сообществ являются те, в которых отношения между людьми строятся по нормам нулевой этической системы (то есть подобные отношения "внеморальны").

Напомним соответствующие правила поведения:

f(I, O) = f(I, O)?

f(O, I) = f(O, I)?

^f(I, O) = ^f(I, O)?

^f(O, I) = ^f(I, O)

"Мне нет дела до других, как и им — до меня. Как другие ведут себя по отношению ко мне, пусть так себя и ведут. Как я веду себя по отношению к другим, так я и дальше буду себя вести. Все действуют так, как считают нужным, и я тоже действую, как считаю нужным."

Человек, принявший подобные жизненные установки, находится, так сказать, "по ту сторону добра и зла" — точнее, он их просто не различает. Разумеется, ему доступно понимание некоторых ценностей: он хорошо знает, что такое «полезное» и «вредное», он даже может делать добро тем людям, которые ему чем-то нравятся, и при этом даже не ждет за это благодарности, поскольку не понимает, что это такое. Он не обидчив: он вполне способен договориться с человеком, который причинил ему зло, если изменились обстоятельства и ему понадобилось обратиться к этому человеку. С другой стороны, он и сам способен сделать другим людям все что угодно, если это ему в данный момент покажется выгодным. Как правило, такие люди склонны презирать окружающих за их приверженность каким-то «нелепым» этическим ограничениям (смысла которых они просто не чувствуют), а себя считать "реалистически мыслящими" людьми, адекватно воспринимающими реальность.

Очевидно, что уровень взаимного доверия между подобными людьми (если они составляют единое сообщество) будет равен нулю, поскольку каждый из них прекрасно знает, что другой может в любой момент нанести ему сколь угодно значительный ущерб. Такие люди (и такие сообщества) могут нормально существовать только среди других людей (и других народов) и за их счет- систематически эксплуатируя их доверие. С другой стороны, эти сообщества могут образовывать из себя подобия «народов», хотя эти «народы» достаточно своеобразны.

Мы говорим о так называемых "народах диаспоры". Наиболее известным народом такого типа являются евреи «классического» периода, но далеко не только они одни. Любой народ (или его часть) может попасть в подобное положение. Все "рассеянные народы" имеют между собой нечто общее, а именно общность некоторых моделей поведения. Если мы посмотрим на армянскую или итальянскую диаспору в Америке и поведение людей, принадлежащих к этим диаспорам, мы, к своему удивлению, увидим в их поведении сходство с теми же евреями: те же занятия, те же отношения с окружающим миром, те же способы бытового устройства и т. п.[103]

Следует иметь в виду, что «диаспорой» в указанном смысле слова можно назвать далеко не все национальные сообщества, волею судьбы оказавшиеся далеко от своей "исторической родины" и не желающие ассимилировать. Например, замкнутое, территориально ограниченное поселение какого-то народа на «чужой» территории вовсе не является «рассеянием». Такое сообщество может жить по законам одной из этических систем, в нем может сохраняться высокий уровень взаимного доверия, и т. п. Разумеется, между таким сообществом и окружающим миром возможны конфликты (национальные или даже межцивилизационные), но в данном случае речь идет о другом.[104] Настоящая диаспора возникает, когда составляющие ее люди переходят[105] на нулевую этическую систему, то есть начинают относиться к окружающим так, как это описано выше. Уровень взаимного доверия в таком сообществе падает, поскольку все его участники начинают понимать, что они могут ждать от окружающих буквально чего угодно. При этом сообщество или распадается, или перестраивается, приобретая характерные черты народа-диаспоры.

Отношения между народом-"хозяином" и живущим в нем народом-диаспорой обычно бывают достаточно сложные. Как уже было сказано, это полусимбиоз-полупаразитирование. Народы-диаспоры ведут себя в среде обычного народа примерно так, как микробы в теле человека. Иногда они полезны — как кишечная палочка, которая помогает переваривать пищу. Иногда они являются обычными паразитами, более или менее безвредными. В некоторых случаях они могут играть роль болезнетворных бактерий — то есть вирусов гриппа или холерных вибрионов. Один и тот же народ в разных обществах и в разное время может выступать в разном качестве: для какого-то общества эти люди играют роль кишечных палочек, для какого-то — возбудителей холеры. Более того, если само общество меняется, то могут измениться и функции народа-диаспоры: из полезного или хотя бы нейтрального он может превратиться в опасный, и наоборот. При этом сам народ-диаспора может и не изменяться: меняется общество, в котором он находится. Те действия народа-диаспоры, которые когда-то были безобидны или даже полезны, становятся разрушительными для изменившегося (или просто временно ослабевшего) общества.

Стоит обратить внимание на внутреннее устройство такого рода сообществ. Как правило, люди, входящие в них, боятся друг друга больше, чем чужих — поскольку ждут от «чужих» этически окрашенного поведения, а от «своих» чисто прагматического. Именно это обстоятельство может как разрушить подобное сообщество, так и (как это не парадоксально) сплотить его.

Дело в том, что подобные люди хорошо управляемы. Оказывая на них давление, можно не опасаться морального возмущения или желания отомстить. Напротив, они легко уступают силе, и всегда предпочитают «откупиться», если это дешевле. Политические силы, действующие в среде таких народов, состоят из людей, способных смотреть дальше других и хоть сколько-нибудь поступиться мелким своекорыстием. Как правило, они глубоко презирают "свой народ", который рассматривают в основном как орудие, с помощью которого они действуют. Для того, чтобы их сообщества не рассыпались, их управляющие структуры применяют разного рода методы давления на людей, иногда весьма изощренные. Результатом такого рода деятельности является возникновение системы взаимного давления и взаимного шантажа. В основном это давление оказывается через семейные каналы, через родственников и близких, через навязываемые долги и обязательства и т. д. и т. п. Эта система взаимного контроля может показаться со стороны проявлением "национальной солидарности", хотя это не так. Действительно, представитель такого народа будет оказывать определенные услугим «своим», даже незнакомым ему лично людям, но только потому, что он опасается нажить себе лишних врагов в своей среде. К тому же в большинстве случаев эти услуги ему лично ничего не стоят: он предпочитает оказывать их за счет окружающих.[106]

Еще раз затронем такой вопрос: может ли народ-диаспора при всех своих неприятных свойствах быть в чем-то полезен обществу, в котором он обитает? Да, иногда такое случается. Например, народ-диаспора берет на себя какие-то функции, которые в среде народа-"хозяина" считаются низменными, грязными или морально неприемлемыми. Другой случай: народ-диаспора очень эффективно действует в какой-то сфере (как правило, это торговля, финансы или что-то в этом роде), ограниченный со всех сторон жесткими рамками, и, так сказать, запряженный в телегу национальной экономики.

В связи с этим нужно отметить, что ни один народ-диаспора (в том числе и еврейский, часто обвиняемый в вынашивании далеко идущих планов) никогда не пытается захватить власть над народом-хозяином. Такого рода теории возникают постоянно, но они смешивают власть и упомянутое выше паразитирование. Власть — это принятие решений за других, а народы-диаспоры в общем равнодушны к делам других народов. Нельзя же сказать, что солитер в кишечнике человека мечтает управлять этим человеком. Он не мечтал об этом, даже если бы был разумен. Ему не нужно заставлять человека идти туда-то и делать то-то. Более того, это требует принятия решений за этого человека, и можно принять неправильное решение, лишившись источника пищи. Нет, пусть о своих делах человек думает сам. Солитера волнует только одно: возможность съедать самому большую часть пищи, которую съест человек, как бы тот ее не добыл. Примерно так же рассуждают и представители народов-диаспор, в том числе и их руководство. К тому же представители народов-диаспор просто не способны управлять обычными людьми, поведение которых они понимают слабо, поскольку оно более сложно, чем их собственное. Их мечта и конечный идеал — спокойное безбедное захребетничество, продолжающееся неопределенно долго. Эту возможность они действительно хотели бы иметь, и прилагают все усилия, чтобы достичь такого положения (то есть "сидеть на шее" у других народов).