Черный цвет солнца (СИ) - Зарецкая Рацлава

— Я сделаю это, если ты поклянешься, что не причинишь вреда Ольге. — Помедлив, она добавила: — И Арсению.

Колдун нахмурил темные брови.

— С чего вдруг такая забота?

— Ольга — моя сестра, а Арсений…

— Только не говори, что он твой друг, — поморщился колдун.

— Я знаю его много лет. Меня сожрет совесть, если с ним что-то случится по моей вине.

Ван шагнул ближе к княгине. Полы его плаща колыхались на ветру.

— Совестливая ты моя, — прошептал он, погладив ее по щеке.

На удивление Веданы, ей вдруг стало неприятно. Она еле вытерпела его холодное, бесчувственное прикосновение к свей коже, и, когда он убрал руку, стальным голосом произнесла:

— Просто у меня все еще есть душа.

Черные глаза колдуна злобно сузились, кулаки сжались.

— Так ты принимаешь мои условия?

Ван молча испепелял княгиню взглядом. Ведане даже показалось, что она слышит скрип его зубов. Изо всех сил она старалась гордо держаться под его страшным взглядом. Наконец, он проскрежетал:

— Принимаю.

Он протянул худую ладонь, и Ведана тут же взялась за нее.

— Клянусь, что не причиню вреда охотнице Ольге и лешему Арсению, — глухо произнес Ван.

— Клянусь направить хранителя к Елисею в Орлиное Гнездо, — тихо проговорила Ведана.

Золотая нить оплела их руки, завязалась узлом и лопнула, оседая на землю золотой пылью.

Глава 10

Гаяна быстро и уверенно шагала по каменному полу горного коридора. Цокот ее каблуков эхом раздавался по мрачным чертогам. За ведьмой, шебурша и попискивая, семенила стайка нечисти. Остановившись около высоких и массивных дверей, Гаяна нетерпеливо зыркнула на свою свиту. Нечисть загалдела и вытолкнула вперед тощую и остроносую кикиморку. Она отряхнула заляпанный тиной сарафан и, покрякивая, распахнула тяжелые двери.

Перед Гаяной открылся просторный зал приемов. Она ступила на черный ковер, который был расстелен от входа до самого трона, и медленно пошла по нему, не оглядываясь на бегущую за ней нечисть.

Когда черти строили Горный Чертог, Гаяна предложила в первую очередь создать трон и зал приемов. Вану идея понравилась. Он частенько любил восседать на троне из черного мрамора и звучно кричать на своих подчиненных. Правда, в последнее время он все реже и реже приходил сюда.

Ведьма подошла к трону и погладила его гладкие, холодные подлокотники. Приподняла подол и присела на черный мрамор. Если Ван не хочет здесь сидеть, то с удовольствием посидит она.

— Итак, почему вы не убили охотницу? — обратилась она к шуршащей у ее ног нечисти.

Послышались непонятные слова, охи и ахи, кашель и какое-то бурление.

— Пусть говорит один! — раздраженно бросила ведьма.

Нечисть притихла и вновь вытолкнула все ту же кикиморку. Она злобно цыкнула на предателей и смиренно склонилась перед Гаяной.

— Вы не предупреждали, что она ведьма, — пискляво сказала она, нервно теребя драные края своего сарафана.

— Она не ведьма! Она простая охотница! — крикнула Гаяна.

— Но она создала огонь из ничего, — заикаясь, промямлила кикимора.

— Быть такого не может!

— Это правда, мы все видели! — сказала кикиморка и с надеждой посмотрела на стоящую за ней нечисть.

Разношерстная кучка дружно закивала, подтверждая слова кикиморки.

Гаяна нахмурила светлые брови. Недооценила она эту охотницу. Неужели, она и вправду ведьма? А ведь ее сестра говорила, что дара у Ольги нет и не было.

— Кто еще с ней был? — спросила Гаяна, теребя висевший у себя на шее огненный камень.

— Леший, госпожа, — выкрикнула из толпы русалка. — Он схватил ее за руку и уволок. Мы даже опомниться не успели.

Нечисть вновь согласно закивала. Гаяна закатила глаза и сделала глубокий вдох. Все же с чертями иметь дело намного проще — с ними практически не бывает неудач. Не то что с этим пустоголовым отрепьем. Однако без Вана чертями не воспользуешься.

— Толку от вас никакого, — раздраженно бросила ведьма. — Выметайтесь отсюда!

Нечисть начала кланяться и пятиться назад, пока не уперлась в двери и не выскочила из приемного зала. Гаяна устало потерла пальцами лоб и, подперев кулаком голову, прикрыла глаза. Надо было решить, что делать дальше. У нового хранителя становилось все больше и больше союзников. Сначала охотница и леший, готовые ради нее на все, а теперь еще и волколак со змеем. Всего ничего в этом мире, а уже стольких защитников себе нашла. Вану бы у нее поучиться.

Сильнее всего Гаяну волновал взявшийся из ниоткуда змей. Она не представляла, как с ним бороться, если он внезапно нападет. Крылатые змеи почти вымерли. Ни дед Гаяны, ни ее отец, ни разу их не видели. Однако каким-то образом на пути ведьмы один все же появился, и теперь его следовало поскорее убрать.

Через приоткрытые двери в зал влетела орлица. Покружила над высоким потолком и слетела вниз, сев на спинку мраморного трона. Ведьма специально развернулась вполоборота, чтобы лучше видеть красивую хищную птицу.

— Какие новости принесла? — спросила она, бросив взгляд на толстый медный браслет, сковывающий птичью лапу.

Орлица склонила голову и издала мелодичный посвист.

— Я уже знаю, где был Ван. Я стараюсь не спускать с него глаз, — сказала Гаяна, закинув ногу на ногу. — Лучше расскажи мне, куда они двинутся дальше.

Птица захлопала крыльями и громко запищала. Ведьма внимательно выслушала ее и ухмыльнулась.

— Если я не ошибаюсь, на пути к Орлиному гнезду есть озеро, кишащее русалками. Неплохой шанс избавится разом от всех мужчин, которые сопровождают эту девчонку.

Гаяна с довольным видом посмотрела на орлицу, которая согласно склонила изящную голову.

— Если эта нечисть подведет меня снова, сожгу их всех до единого, — улыбаясь, пообещала ведьма сама себе.

***

Уже давно Ван не знал, что такое тоска. С того момента, как он лишился души, чувства и эмоции медленно, но верно покидали его. Однако после встречи с девчонкой на колдуна неожиданно накатила тоска. Вязкая и склизкая, как геркулесовая каша в детдоме, она прочно обосновалась у него в груди и выходить не собиралась. Не помогало даже вино, которое Ван вливал в себя с середины ночи. Тоска не проходила, а лишь нарастала, и в какой-то миг Ван начал видеть перед собой образ Маши.

От этих видений его со страшной силой тянуло к зеркалу. Ван хотел снова и снова наблюдать за девчонкой, жадно впитывать в себя черты ее лица, движения, мимику. Он жаждал изучить ее всю вдоль и поперек: узнать, что она хочет, что любит и о чем думает. Он мечтал поглотить ее всю без остатка, завладев ее душой.

Допив последний глоток вина, Ван со злостью отбросил серебряный кубок. Раздался оглушительный грохот метала о камень. Тут же в покои забежали два черта и вперили в колдуна свои красные глазки.

— Чего вам? — прохрипел Ван.

— Работу! Работу! — противно запищали черти.

Колдун грязно выругался на своих подчиненных, но те и ухом не повели. Черти были его верными подручными — шли как дополнение к колдовским силам и выполняли любую прихоть хозяина. Однако в бочке меда оказалась ложка дегтя: чертям надо было постоянно давать задания, иначе они могли сойти с ума, довести всех вокруг до белого каления или даже убить кого-то из близкого окружения Вана. Порой колдуну казалось, что у него больше нет сил терпеть этих мелких рогатых бестий, но в такие моменты рядом всегда оказывалась Гаяна, которой удавалось успокоить разбушевавшегося Вана.

— Ты, — Ван указал пальцем на черта, который стоял слева. — Достань мне самого лучшего вина на свете.

Сказав это, колдун довольно оскалился. Теперь он еще долго не увидит этого черта.

— Слушаюсь и повинуюсь, хозяин, — было ему ответом.

Черт развернулся и, размахивая длинным тонким хвостом, выбежал из покоев колдуна.

— Ну а ты, — задумчиво сказал Ван, глядя на оставшегося черта. — Ты нарвешь мне целый мешок спелых и сочных яблок.