На сопках Маньчжурии - Михаил Толкач

— Нам известен полковник — старый ворчун, не более того! — Васин оценил деликатность Фёдорова, который не упомянул Голощёкова. — Тут вот какое дело, капитан. Не прохлопать бы подслушивание. Твои, небось, всё разлялякивают?

— Товарищ майор, как первоклашку!

— Без обид, Семён Макарович — служба! Опознавателей бы…

— Поясните, Климент Захарович, для начальных классов!

— Кто помнит Скопцева в лицо. Разве не ясно? Кто опознает Скопцева, должен немедленно известить органы НКГБ. Что по Кузовчиковой-Заиграевой?

— Пустыня! — Фёдоров встречался с Агриппиной Петровной в гарнизоне: отдавал бельё в стирку. Ему каждый раз было до боли неловко: за кем слежка?!

— Наблюдение не ослаблять! — заключил разговор Васин.

Простая русская женщина, обойдённая счастьем, несёт свой крест безропотно. Грамота — два класса церковно-приходской школы. Дьякон не имел средств для обучения девочки в гимназии. Везти в Верхнеудинск — опять рубли! Церковный приход в Турунтаево — нищенский. Перепадало порой от беглых варнаков да гулевых ямщиков, гонявших по Итанце на кислые воды в Горяченск и Турку. Подкармливали изредка богатые буряты из Баргузина и Курумкана, приезжавшие в Ильинку на лечебные грязи и купанья в минеральных источниках. А зима — голодуха!

На постой попал как-то казак Иван Кузовчиков — в охране губернатора находился. А генерал изволил наведаться к Байкалу. Переглянулись, перемолвились казак с молодой дочкой дьякона — прикипели друг к другу. Тайком увёз Иван Грушу в Сотниково, обвенчались без родительского благословения в Вахмистрово. И стала Агриппина казачкой… Потеряла счёт дням и ночам в ожидании своего казака с войны — восемь годков минуло. Потом сошлась с Заиграевым, смирным мужиком — вдовцом из Иволги, в её дом вошёл — батрак из батраков! По второму разу вдовой сделала война с фашистами…

Агриппина Петровна не подозревала, надо думать, что её проверяют, за ней наблюдают, что её дом попал в поле зрения военной контрразведки «Смерш». Она старалась исполнять свою незамысловатую работу аккуратно — стирала и гладила бельё: гимнастёрки, брюки, портянки, простыни, полотенца, наволочки, считая, что помогает в борьбе с фашистами, сожравшими её мужа под Москвой. Когда из Сотникова передали, что незнакомый мужчина спрашивал Кузовчикову, дескать, обмолвился насчёт мужа, Агриппина Петровна птицей полетела в город к военкому. И понурой прибрела она обратно: «Выдумали люди!». Тайком от Петьки проплакала до утренней зари — вдовья ночь длинна и горюча!..

…Двое суток ушло на ревизию связевых линий. Лейтенант Сидорин замотал монтёров, линейщиков, электромехаников — каждый столб, кабельные колодцы, проводки в зданиях штаба части подверглись проверке.

— Подслушивание не обнаружено! — доложил в Читу Фёдоров.

— Задокументировано?

— Само собой, Климент Захарович… У лейтенанта есть идея…

— Что-то шибко идейный ваш лейтенант! — Васин закашлялся и Фёдоров, отведя трубку от уха, засмеялся: «Зря тогда Маргарита Павловна не отходила мешалкой майора!».

Лейтенант намеревался под видом охотника вместе с надёжными промысловиками заняться свободным поиском в тайге.

— Ему разрешено обследовать брошенные заимки! Чего ж тут идейничать?

…На заседании Военного Совета, когда зашла речь о фронтовой базе, обустраиваемой в районе Распадковой, генерал Чугунов упомянул не пойманных неизвестных.

Командующий — подтянутый генерал лет пятидесяти — спросил с грозой в голосе:

— Ловкие такие? Или же сами промахнулись?

— Не всё выяснено. Доложу позднее. Возможно, потребуется помощь.

— Ну, батенька мой, армия должна воевать, а охранять её секреты и тылы — ваша забота, товарищ Чугунов! — Командующий потёр свой широкий нос, повертел очки в толстых пальцах и добавил с жёсткой нотой: — И если, как говорят старики, не дай Бог… Первым к ответу потяну вас, Тарас Григорьевич! Ловите скорее ваших гостей!

— Наших, товарищ командующий! — Чугунов болезненно воспринял слова упреждения. Он был ревнив к своей профессии. Он закипал в гневе, услышав нелестный отзыв о своей службе. После заседания Военного Совета поставил по стойке «смирно» Васина:

— У вас есть ясность? Опять окажемся в хвосте? Коли не умеем, так открыто признаться!

— Работаем, товарищ генерал. — Васин знал вспыльчивость генерала. Воздерживался от лишних слов.

— Вводить максимальный режим розыска?

Васин не считал себя провидцем, но, основываясь на собственном опыте и объективных данных, известных по Распадковой, полагал: последует вторая «ходка» оттуда. Что мог установить агент или даже агенты?.. В лучшем для них случае, что ведётся строительство. Что даёт это противнику? Подробности проекта лазутчик вряд ли мог вызнать — пробыл у «объекта» от силы неделю. Конечно, майор не допускал и мысли о безукоризненности своих рассуждений. Он выбирал оптимальный вариант, намечал свою версию развития событий. Появление агента в районе Распадковой можно и, пожалуй, нужно ожидать! Если сопредельная сторона всерьёз займётся «объектом», то так оно и случится…

В захудалом городишке угрозыск имеет под рукой технику, архив, участковых милиционеров, приметливых дворников. А территориальное пространство — медный пятак! В военном же округе — «хозяйство Тараса», как в обиходе называли отдел «Смерша» — по обводу тысячи и тысячи километров. Сотни городов и посёлков, сёл и городков, несчётное число разъездов, полустанков, станций, пристаней и переправ — гуляй, агент, без оглядки! Угрозыск имеет дело с одиночками и мелкими группами, орудующими самостийно на свой страх и риск. За лазутчиками — система. Немецкая и английская секретные службы — элитные во всём свете — прародители японской разведки…

— Чего молчите, майор?

— Поработаем сами, товарищ генерал. Не проторить ли свою зелёную тропу через границу?

— Группе «Тайга» не веришь, Климент Захарович?

— Не имею оснований! Её активность, точное информирование не помешают в данном разе! Вводить же максимальный режим розыска не считаю своевременным.

— Климент Захарович, насчёт закордонки ваши замечания не принимаю. Японцы умеют хранить тайны! — Генерал взял из рук Васина жёлтую папку. — Познакомлюсь подробнее. Покумекаю один на один с документами.

Васин покинул кабинет Чугунова.

После обеда из шифротделения доставили наконец раскодированное донесение, полученное по запасному каналу почтовой связи.

«Срочно. Совершенно секретно.

По сведениям достоверного источника в Харбине вновь объявился Скопцев Платон Артамонович, рождения 1898 года, село Сотниково Турунтаевской волости Верхнеудинского уезда Иркутской губернии, из семьи крупного купца. Казак-каратель армии барона Унгерна. Получил пособие резервиста за три истекших месяца одномоментно и наградные сто иен. По имеющимся данным, посетил тайно Забайкалье. Итог «ходки» устанавливаем».

Из Главного Управления военной контрразведки «Смерш» в тот же вечер сообщили лаконично:

«В Харбине задержан китайской полицией один из группы «Тайга». Обстоятельства, мотивы и следствие уточняются».

Чугунов переживал: насколько катастрофичен провал? Повлияет ли он на добычу оперативной информации? Какие меры необходимо предпринять для обезопашивания «закордонки»? Какие каналы задействовать, чтобы наблюдение в Харбине не ослабевало?

Перечитав ещё раз почтовое донесение, генерал пришёл к выводу: в Гадючьем овраге побывал Скопцев! А что прятал? Связано ли его посещение с базой в Распадковой?..

И вновь мысль о группе «Тайга». Сумели послать весточку по почтовому варианту, значит, кто-то уцелел. А рация? А радист?..

В просторном кабинете генерала люди держались подобранно. Строгая мебель. Длинный стол с приставными тумбами. Зашторенные карты на стенах. Стайка разномастных телефонов на особом столике. Большие окна прикрыты тяжело свисающими драпри.

Позднее других прибыл представитель пограничных войск — полковник с казацкими усами и седой шевелюрой на крупной голове. Он испытывал чувство изрядной вины: допустили прорыв через границу Союза ССР. По каналам НКГБ стало известно: какой-то казак вернулся в Харбин из «ходки» в Россию. Кому счёт? Пограничникам — проморгали! Полоса госграницы длинная, с невыгодным рельефом, в горах, полупустынной местности — как предугадать и предотвратить попытку противника пробиться в Союз? Нарушители не так часто пересекали границу в данном секторе — тем обиднее полковнику ждать укора от генерала, который по поручению Москвы собрал это совещание. Попрёки будут — полковник не сомневался. Сел в простенке, зажав под мышку тонкую папку.

Генерал Чугунов вышел из боковой двери, коротко оглянул прибывших, махнул рукой: «Садитесь!». И открыл совещание. Без предисловий поднял майора Васина.