Владимир Басов. В режиссуре, в жизни и любви - Людмила Богданова

Валентина Титова была влюблена в уже ставшего известным актера Театра им. Евгения Вахтангова и популярного киноактера Вячеслава Шалевича. Их роман вспыхнул неожиданно во время гастролей театра в Свердловске – Титова, приехавшая домой на каникулы из Ленинграда, вместе с подругой отправилась на один из спектаклей вахтанговцев, а так как безбилетная театральная молодежь устраивалась в зале, где могла, места им достались в оркестровой яме. В эту яму и смотрели практически весь спектакль молодые артисты прославленного театра – не заметить Титову было просто невозможно. И хотя все вахтанговцы были и сами «парни заметные», Титова без памяти влюбилась в одного – Вячеслава Шалевича. И это чувство было ответным.

Их роман был просто кинороманом: она жила, работала и училась в Ленинграде, он жил и работал в Москве. В то время Шалевич был женат, много играл в театре, часто снимался в кино, Титова жила в актерском общежитии и, что называется, дневала и ночевала в театре, учась у Товстоногова, репетируя в спектакле и подрабатывая костюмером. Влюбленные забрасывали друг друга письмами, Титова вспоминала, что, несмотря на свою колоссальную загруженность занятиями и работой в БДТ, всегда находила время, чтобы улучить минутку и вырваться из театра – сбегать на почту: получить в отделе «до востребования» очередное послание от Славы и тут же отправить в Москву ответное, свое.

Они без конца перезванивались, Шалевич постоянно, улучив свободные дни, мотался в Ленинград, он мечтал, чтобы Валя была рядом – жила и работала в Москве. Он даже «угрожал» главному режиссеру Вахтанговского театра Рубену Симонову, что переведется в Ленинград, чтобы раз и навсегда прекратить эти поездные страдания. И он действительно засобирался в город на Неве, но в дело вмешался сам Рубен Симонов и предложил ему привезти Титову на прослушивание, чтобы потом переводом «забрать» ее в Щукинское театральное училище. Шалевич привел Титову домой к Симонову, она читала подготовленный в школе Товстоногова отрывок… Такого предательства Товстоногов любимице не простил: выгнать – из театра и с курса – не выгнал, но с роли и спектакля «Еще раз про любовь» Титову сняли.

Пытаясь как-то разрубить этот «гордиев узел», Шалевич ушел из семьи, снимал комнату, где они жили с Валей во время ее приездов в Москву, но она не оставила учебу у Товстоногова и не бросила БДТ и часто уезжала в Ленинград. Титова все ждала, что вот-вот – и любимый сделает ей предложение и они по-настоящему, официально поженятся, но Шалевич говорил, что хочет, чтобы она сначала закончила учебу, которая так много значила для нее.

Однажды Вячеслав придумал, как продлевать время их совместного пребывания в Москве, – Титову стали вызывать в столицу на кинопробы, и хотя в строгом уставе товстоноговской школы сниматься в фильмах студентам во время учебы было запрещено, но против отъезда на пробы особых возражений не было. И вот тут случилось это самое «вдруг»: как-то Шалевич снимался в фильме «Хоккеисты», где художественным руководителем картины был уже маститый режиссер Владимир Басов. Басов по случайному стечению обстоятельств работал тогда над картиной «Метель» и искал актрису на главную роль. Он просмотрел к тому времени все актерские курсы ВГИКа и театральных вузов Москвы и никак не мог найти подходящую исполнительницу на роль Маши. Шалевич осторожно пообещал Басову, что по крайней мере одну кандидатуру он может ему порекомендовать. Этой «одной» и была Валентина Титова.

Титову, проходившую в то время пробы на роль главной героини в фильме режиссера А. Роома «Гранатовый браслет», «отловили», как она сама говорила, в коридорах киностудии «Мосфильм» и привели к Басову, но он на встречу опоздал. Титова нервничала – у нее были другие обязательства, она торопилась. Но наконец режиссер пришел, сел напротив, сказал: «Ну что, будем сниматься?» И услышал в ответ: «Нет, не будем». Басов даже растерялся и «заболтал» – «один ваш взмах ресниц с большого экрана, и вы станете повелительницей мира». Титова смотрела на него с удивлением: «Что за патетика, я из другой провинции, из строгого театра». У Товстоногова железные правила – во время учебы не сниматься. Она тогда поднялась, сказала «спасибо» и уехала.

И, как вспоминали потом участники этих событий, когда за красавицей студенткой закрылась дверь павильона, Басов сказал: «Женюсь!» Знакомые с ситуацией Шалевича и Титовой киношники стали Басова отговаривать, объяснять, что «она влюблена в другого, что у нее роман», но Басов был непреклонен и в своем решении однозначен: «Все равно женюсь!»

Для Титовой ее утверждение на главную роль в «Метели» было во многом неожиданным – решение о ее участии в картине принималось на самом высоком уровне, но Басов и здесь добился своего – получил официальное разрешение от БДТ на участие студентки Титовой в съемках своей картины, и она сыграла-таки Машу в его фильме.

«Метель» Басов снимал сразу после успеха «Тишины», и этот его выбор многим тогда показался странным – за Басовым уже закрепилась вполне устойчивая слава режиссера, поднимавшего в своих киноработах остросоциальные, больные темы дня сегодняшнего. И вдруг – элегантная новелла Пушкина, где почти невозможно уловить границу между авторской иронией и флером французского литературного романтизма. И каждый, кто хотя бы раз перечитал заново эту очаровательную пушкинскую «безделицу», ловил себя на мысли о том, что все это – галантный анекдот, пересказанный языком «романа для барышень» великим писателем и остроумным шутником. По сути дела вся история главной героини новеллы умещалась в двух-трех фразах: вознамерившийся тайно обвенчаться с Машей молодой человек сбился в метель с пути, и священник принял за него совершенно другого человека, который в эту же ночь искал в той самой церкви убежища от непогоды. Недоразумение навсегда развело по жизни Машу с ее незадачливым женихом, а блестящий офицер, с которым она познакомилась позже и которого искренне полюбила, оказался женат – женат на ней самой, так как именно он и был тем самым незнакомцем, «прибитым» метелью к алтарю, у которого юная Маша стояла в ожидании своего суженого много лет назад.

Но некоторая пародийная окраска «Метели» не смутила Басова. Всегда искавший в экранизируемых им произведениях что-то неожиданное в повороте сюжета, в характерах героев, Басов поставил картину о превратностях судьбы, о жизни, в которой порой происходят столь фантасмагорические вещи, что ни нарочно не придумаешь, ни специально не устроишь. А еще он ставил фильм о красоте чувств, на которую иногда способны люди. Басов говорил: «А что, если в наш век, когда мы почти уже утратили способность рыдать от несчастной любви и падать в обморок от счастья, возродить чувствительные нравы пушкинской поры?»