Воспоминания юнги Захара Загадкина - Павел Ильин

Конечно, если б я отыскал архипелаг во времена парусных плаваний по неведомым морям, к примеру в XV или XVI веках, когда великие географические открытия делались одно за другим, на всех картах земного шара стояло бы имя Захара Загадкина. Но я увидел новый архипелаг в наши дни, да еще-с моторной лодки, которую взял напрокат в городском порту.

Что смутило меня в собственном открытии? Никто не станет отрицать, что встреченные мной острова -- суша. Несомненно и то, что это -- архипелаг, то есть группа островов-соседей. Расскажу о нем подробней, и вы поймете, почему я задумался.

Я пришвартовал моторную лодку к островку покрупней и тщательно его осмотрел. На нем были двухэтажные жилые дома, промышленные постройки, склады. Между зданиями росли цветы и кое-какие деревья, на недлинных улицах и нешироких площадях чирикали воробьи, похаживали голуби. Странно, что на островке не оказалось детей, -- я не заметил ни одного мальчишки или девчонки. Не было там и стариков-пенсионеров.

Потолковав с островитянами, я узнал, что архипелаг продолжает расти. С каждым годом он вытягивается дальше в море -- над водой встают новые острова, а некоторые старые острова увеличиваются в размере.

Один островитянин согласился присмотреть за моей моторной лодкой, и я пошел по узкой дороге, проложенной между островами. Но всю дорогу пройти пешком не мог -- она тянулась на десятки километров, исчезая в морской дали. К счастью, попадались попутные машины, и шоферы охотно подвозили меня.

Дорога вилась от острова к острову, делая зигзаги и повороты. Она шла на высоте нескольких метров над уровнем моря, и в бурю прогулка по такому шоссе была бы не особенно приятной. Шоферы рассказывали, что в непогоду разъяренные штормовые волны иногда перехлестывают через дорогу, грозя смыть в море неосторожных пешеходов.

В конце пути я видел, как с барж выгружали песок, гравий, щебенку, камень,-- там готовились строить многоэтажные дома с площадками для вертолетов на плоских крышах.

Я пробыл на островах до вечера и выяснил, что открыл самый молодой из всех архипелагов Земли. Не прошло и пятнадцати лет с тех пор, когда первые его острова стали появляться над пеной морских вод. И не только самый молодой, но самый необыкновенный. Его острова и островки не были рождены ни извержениями подводных вулканов, ни поднятием морского дна. Никогда не были они и частью материка. По своему происхождению они отдаленно напоминали коралловые острова, но архипелаг находился в море, слишком холодном для жизни коралловых полипов. Не был он и скоплением ледяных гор -- для айсбергов в этом море слишком тепло, да и материковые льды нигде не сползают к его берегам.

Что же спорного в моем открытии? С точки зрения физической географии у всех островов, за исключением одного, оказался серьезнейший недостаток: они располагались не среди морских вод, а над ними! Как ни маловероятно, -- над ними! Под островами свободно проплывали рыбы и прочая морская живность...

Я неспроста рассказал о своем открытии. Ум -- хорошо, два -- лучше, тысячи умов -- совсем замечательно! Мне нужен товарищеский совет: настаивать ли на своем открытии или признать спорным не нанесенный на карту архипелаг? Как посоветует большинство, так я и поступлю.

По пути знаменитых ученых

Знаменитые русские ученые и путешественники В. А. Обручев и В. Л. Комаров рассказывают в своих воспоминаниях, что начинали знакомство со Средней Азией на восточном берегу Каспийского моря.

Я хорошо знаю, почему именно там. В конце прошлого века, когда оба ученых отправлялись в Среднюю Азию, еще не было железных дорог, которые ныне соединяют ее с Уралом и Сибирью. А от Каспия прокладывали железную дорогу в глубь Средней Азии, и по этой дороге уже шли поезда.

Ученые высаживались с пароходов в Узун-Аде -- небольшой пристани и начальной станции новой железной дороги. Азия встречала приезжих высокими барханами, окружавшими заливчики, где была пристань. Среди барханов вилась железная дорога, которую то и дело приходилось откапывать из-под песка, засыпавшего полотно при малейшем ветре. Так рассказывают воспоминания.

Я был в Баку, собирался плыть на восточный берег Каспия и, по примеру обоих ученых, решил высадиться в Узун-Аде. Во-первых, кому не лестно повторить путь великих людей? Во-вторых, хотелось посмотреть, что произошло за три четверти века с Узун-Адой. Наверное, на месте небольшой пристани вырос огромный порт с причалами и складами, а железнодорожных подметал, убиравших песок с полотна, заменили мощные пескодувные машины.

Но то, что удалось ученым, оказалось невозможным для меня: в Бакинском порту отказались продать билет в Узун-Аду!

-- Такой пристани нет, -- ответила кассирша.

-- Как -- нет? -- расхохотался я и, ссылаясь на знаменитых ученых, стал доказывать кассирше существование пристани Узун-Ада. Я говорил о заливчиках, о высоких барханах, обо всем прочем, что вычитал в книгах и мечтал увидеть.

-- Отойдите от кассы, товарищ пассажир! -- рассердилась кассирша, оборвав меня на полуслове. -- Такую очередь собрали...

Я обернулся. Позади толпились люди. Они хмуро поглядывали на меня, ожидая, когда я отойду от кассы. Какой-то седобородый дед из самого конца очереди потрясал суковатой палкой. Испытывать чужое терпение я не рискнул, от кассы немедленно отошел, но от Узун-Ады не отказался.

"Карта -- великий подсказчик" -- учит важнейшее правило путешествий. Примостившись у окна, я раскрыл карманный атлас и углубился в розыски Узун-Ады. Тщательно обследовал все восточное побережье Каспия -- от Гурьева до Гасан-Кули у нашей границы с Ираном. Проверяя себя, на всякий случай пробежал глазами по северному и западному побережьям, даже по южному, -- уже иранскому берегу Каспия. Узун-Ады нигде не было!

Что это могло значить? Морские пристани -- не иголки, чтобы исчезать бесследно. Железнодорожные станции -- тоже. Что будет с пассажирами, если они соберутся в незнакомый город, а его и след простыл?

Как бы там ни было, но я оказался в серьезном затруднении. Не переименована ли пристань, где высаживались мои предшественники --знаменитые ученые? Но тогда кассирша знала бы о переименовании и продала билет, хотя бы Узун-Ада называлась иначе.

Потом я подумал, что пристань могли затопить морские

волны. Именно так они поступили с караван-сараем, по-нашему гостиницей, построенной в Баку семь столетий назад; развалины этого караван-сарая до сих пор виднеются из-под воды в Бакинской бухте. Но в то время уровень Каспия поднимался, и море, увеличиваясь в размерах, наступало на сушу. А за последние три четверти века уровень воды в Каспии снизился на два метра, и море отступило от суши...

Тут все словно бы прояснилось. Конечно, Каспий отступил от Узун-Ады, заливчики пересохли, и пароходы перестали туда заходить. Но тезка пристани, железнодорожная станция Узун-Ада, должна быть на старом месте, пусть далековато от моря, но по-прежнему среди высоких барханов. А раз так, до нее можно добраться хотя бы посуху. И я достал из сундучка "Расписание пассажирских поездов", купленное еще в Мурманске. Увы, в списке железнодорожных станций Узун-Ады тоже не было! И пристань и станция бесследно пропали...

Пришлось взять билет до Красноводска. Повторить путь знаменитых ученых мне не удалось.

Я был огорчен, но не сдался. "Захар Загадкин непременно раскроет тайну Узун-Ады", -- так утешал я себя, поднимаясь по трапу на палубу теплохода. А на судне меня ждал седобородый дед, которого я приметил еще в очереди у кассы.

-- Опоздали, молодой человек! -- сказал он.

-- Где ж опоздал, дедушка? До отплытия еще пять минут...

-- Не на теплоход, а в Узун-Аду! Теперь туда не попадете: поздно хватились, молодой человек...

Где были плотники?

На корабле, который доставил меня в Красноводск, я познакомился с двумя плотниками-стариками. Почти весь переход просидел на палубе и не отрываясь слушал их неторопливые рассказы. Одного плотника звали Петром Ивановичем, второго -- Иваном Петровичем. У обоих была забавная присказка. Петр Иванович что-нибудь скажет и тут же спросит: "Ясно-понятно?" А Иван Петрович кивнет головой и поддакнет: "Понятно-ясно".

Старички полвека работали на различных строительствах и о чем только не вспоминали: о горах и степях, о тайге и пустыне! Вот один из их рассказов, по-моему, интересный, хотя и загадочный.

-- Давным-давно, лет тридцать пять назад, плотничал я где-то неподалеку на большом острове,-- начал Петр Иванович.-- Ну и местечко попалось, труднее не встречал! С четырех сторон море, посредине -- горячая пустыня. Куда ни пойдешь -- голый песок, ни деревца, ни травинки. Настоящей воды и то не было, вместо нее опресненные морские волны пили. А у опресненной морской воды никакого вкуса нет: захотел побаловаться чайком, беги в лавку, бери две бутылки "Нарзана", лей в котелок и кипяти чай. Когда из-за моря приходили шаланды с речной водой, так за ней очередь выстраивалась... Ясно-понятно, Иван Петрович, как жилось на пустынном острове?