Найти себя - Валерий Елманов

«Но как-то оно все равно не совсем правильно,– снова вернулся я к странностям визита английского принца.– Конспирация конспирацией, но всему же есть разумные границы, а тут...»

Спустя еще десять минут нервного блуждания по комнате я резко остановился и громко вслух произнес:

– Ну и дурак ты, батенька! А какого черта тебе вообще понадобилось гадать?! Тоже мне Шерлок Холмс выискался. Иди и устрой этому наследнику допрос с пристрастием.

Сказано – сделано, и уже через пару минут я вломился к Квентину с самыми решительными намерениями узнать всю правду до конца.

– Давай, парень, рассказывай все полностью. Знаешь, есть на Руси хорошая поговорка, сказал «а», говори и «б».

– Бэ,– послушно произнес сидевший у стола с какой-то тоненькой книжицей в руках шотландец-англичанин.

– Нет, ты меня не так понял,– поправился я.– Тут речь о другом. Я что-то в толк не возьму: тебя прислали сюда для того, чтоб ты женился на царевне Ксении, так?

– Царевна – это русская принцесс? – уточнил по-прежнему недоумевающий Квентин.

– Да, причем в одном экземпляре, тьфу, дьявольщина, я хотел сказать, единственная дочка царя,– быстро поправился я и поторопил Квентина с ответом: – Ну? Чего молчишь?!

Тот, вытаращив глаза, по-прежнему безмолвно глядел на меня, а рот его в это время постепенно расползался в широкой – от уха до уха – улыбке.

– Так и есть! – вдруг завопил он и вскочил на ноги.– Так и есть! А я есть глупец и настоящий дурень! – После чего он вновь затараторил по-английски, радостно жестикулируя и чуть ли не подпрыгивая от восторга.

– М-да-а, все-таки знание иностранных языков – великое дело, как говаривала, облизываясь, сытая лисичка, выманившая доверчивого петушка на зазывное куриное кудахтанье,– пробормотал я, наблюдая за буйным весельем шотландского принца.

Выждав несколько минут, чтоб у того улегся первый бурный всплеск эмоций – пусть выпустит пар, иначе все равно ничего путного не добиться, я негромко окликнул:

– По-русски, Квентин, по-русски. Я тоже хочу разделить с тобой радость, так что, будь любезен, поделись.

– Да, да! – опомнился тот.– Непременно! – И кинулся меня обнимать.– Боже, как я благодарить тебя! Ты сказать цель, а ведь я думать...

– Вот и говори после этого, что англичане – сухой и чопорный народ,– пробормотал я себе под нос.– Хотя да, ты же поэт, а это – существа особые, ушибленные на голову вне зависимости от национальности.– И громко скомандовал: – Ближе к телу, как говорил Мопассан,– пытаясь холодным тоном остудить полыхающий костер бурных эмоций.

– Слушай...– таинственным шепотом произнес Квентин, заговорщицки оглянулся на дверь, после чего, метнувшись к ней, накинул на всякий случай увесистый крюк на петлю и, вернувшись, приступил к долгому и путаному – все-таки многих слов еще не знал – рассказу.

– Значит, ты – незаконнорожденный? – с легким разочарованием уточнил я спустя полчаса.

– Ты сам есть незаконнорожденный! – возмутился Квентин, и пятна яркого румянца вспыхнули на его щеках.– Я же сказываю: он непременно женился бы на моей матери, если бы та не умерла спустя два года после моего рождения. Я как раз напротив – истинный Стюарт по отец и самый главный род Шотландии Дуглас – по матерь.

– А кто тебе сказал, что ты – сын короля? Он сам? – осведомился я.

Квентин замялся, но потом с вызовом выпалил:

– Он не мог о том поведать, ибо есть такой великий вещь, как политикус, но он был всегда так добр и так любезен ко мне, что я сам решить эта загадка. К тому же я очень похож на его величество – яко ликом, так и всем прочим. Как мыслишь, кто написал оное? – И Квентин, хитро улыбаясь, протянул мне небольшой томик.

– Ты? – уважительно поинтересовался я у него.

– Сам король,– горделиво поправил меня Квентин и, любовно посмотрев на книгу, торжественно прочел заголовок: – «The Essays of a Prentice in the Divine Art of Poesy».

Я тупо уставился на него, вежливо похвалив:

– Звучит красиво. А теперь переведи, а то у меня по вечерам с английским что-то худо.

Квентин некоторое время беззвучно шевелил губами, склонив голову набок, после чего, радостно просияв, выпалил:

– «Опыты подмастерья в божественном искусстве поэзии»! У нас, Стюартов и Дугласов, поэзия вообще в крови,– гордо вскинув голову, заметил он.– Еще Якова, моего предка-короля, который жил лет двести назад, называть первым пиитом шотландских гор[54] на протяжении веков. А что касаемо Дугласов, то у них особая слава принадлежать третий сын Арчибальда Отчаянного Гавин Дуглас. Хотя он и быть в духовном звании, достичь звания епископа Дункельдского, но это не мешать ему слагать сладкозвучные вирши и переводить древних эллинов. Я сам некогда наслаждаться чтением «Энеиды», кою он переводить лет сто назад.

Выпалив все это на одном дыхании, он довольно откинулся на лавке и, горделиво вздернув голову вверх, позволил себе расслабиться, с несколько покровительственной улыбкой наблюдая за мной.

Однако поэтическая генеалогия меня не совсем удовлетворила, и скептическое выражение так и не исчезло с моего лица. Спустя минуту Квентин это почувствовал и с ласковым упреком и легкой досадой в голосе – вот же бестолочь попалась, не зря ему рассказывали, что Русь – страна варваров, которые туго мыслят, потому что от лютых морозов в их голове все мозги слипаются,– осведомился:

– Какие же тебе еще нужны доказательства, неверующий упрямец? Я мыслил, что меня удалять из Англии, дабы мое присутствие не стеснять отца во время его коронации, ибо корабль вместе со мной отплыть ровно за месяц до нее. Но токмо теперь я начать понимать всю его мудрость. На самом деле он вопреки всем придворным козням решить возвеличить своего старшего сына, но, не имея возможности сделать это в Англии, посоветовал моим опекунам отправить меня сюда именно с целью женитьбы на...

– А ты уверен в этом? – перебил я его и уточнил: – Я говорю про женитьбу. Мало ли что я могу ляпнуть, а потому...

– Ты ляпнуть на сей раз именно в punctum... то есть в точка,– тут же поправился он.

– Ну-ну,– недоверчиво проворчал я.

Все-таки что-то меня здесь смущало. Ах да, полное отсутствие свиты. Я не специалист в придворном этикете, но, на мой взгляд, принцев, пускай даже незаконнорожденных, вот так запросто за моря не выпускают. Уж с десяток человек его величество король вполне мог сунуть своему отпрыску. Ну там камердинеров, гувернеров, швейцаров и прочую шелупонь.

– Знаешь,– деликатно начал подкрадываться я к весьма щекотливому вопросу,– давай пока отодвинем в сторону царскую дочку и сосредоточимся на твоем папаше. Книга книгой, но хотелось бы доказательств посущественнее.

– Да ты какой-то недоверчивый Фома,– попрекнул Квентин.– Но я на тебя нет обида. Сейчас моя показать твой что-то, и тебе все понять.

Он торжествующе раскрыл обложку, и моим глазам предстал титульный лист с размашистой английской надписью поперек заголовка.

– Переведи,– вновь попросил я.

– «Моему возлюбленному сыну Квентину, в надежде что он почерпнет из него множество ценного и прекрасного»,– высокопарно произнес он.

– Впечатляет,– согласился я.

– Сыну! – гордо подчеркнул Квентин.– А вот еще.

Он опрометью кинулся под лавку, на которой спал, и сноровисто извлек из-под нее небольшой сундучок. Лихорадочно покопавшись в нем, Квентин извлек еще одну тоненькую книгу.

– «Basilikon Doron»,– нараспев произнес он и тут же, даже не дожидаясь моей очередной просьбы, перевел: – «Королевский...» – Легкая заминка, после чего он, поправившись, выдал окончательный перевод: – По-вашему если, то царский дар. Сие есмь наставление для меня.

– Так уж и для тебя,– скептически вздохнул я.

– Гляди сюда.– И Квентин сунул мне под нос очередной титульный лист, где вновь чуть пониже заголовка красовалось несколько жирных фиолетовых строк.– «Сын мой,– нараспев произнес он,– дарую тебе оный труд, дабы ты on account of his important position...»[55] Я не ведаю, яко перевести оное на твой язык, и очень жалею, ибо именно тут сокрыта еще одна явная разгадка тайны моего рождения,– на ходу пояснил Квентин и продолжил: – «Ведал и разумел не токмо явное, но и тайное, и полагаю, что оный труд изрядно подсобит тебе в твоей жизни даже вдали от меня». И подпись имеется,– показал он.– Вот она, зри сам.

Я некоторое время пристально разглядывал загогулины, которые мне ни о чем не говорили, и, плюнув в душе, согласно мотнул головой.

– Зрю,– согласился я.

– Мне стыдно,– вздохнул Квентин,– ибо хотя подсказка была ясна, но, увы, я так ничего и не понять, пока ты не растолковать мне.

– Это чего же я тебе растолковать? – насторожился я.

– Ну-у, о том, что все мое путешествие затеяли не...– он замялся, но затем бодро продолжил, так и не назвав ничьих имен,– а сам король и как раз с той целью, дабы я смог жениться на дочь ваш царь. А учитель – это лишь так,– он небрежно помахал рукой,– обман для глупцов, не более. И когда я,– он мечтательно закатил глаза,– явиться во дворец к царь, то...