Танец мертвых - Кристи Голден

Дева остановилась, повернув печальное лицо к Лариссе:

– То, чему я тебя учу, является магией плодов и цветов. Она сопутствует природе, не противодействуя ей. Алондрин избрал более темный путь и теперь научился управлять мертвыми. Таков тот, кому капитан Дюмон оказывает гостеприимство. Результаты усилий Лонда уже видны на борту «Мадемуазель Мюсарда».

«3омби. – Ларисса слышала о них, и они вызывали у нее отвращение. – Движущиеся трупы, постоянно гниющие, неспособные самостоятельно думать».

– И да и нет, – продолжала Дева, читая мысли Лариссы. – Сейчас Алондрин работает с водой и обрел новую силу. Он научился получать зомби, которые могут думать и разговаривать, целиком оставаясь в его воле. – Грустно глядя на Лариссу, Дева добавила: – Зомби, которые могут даже петь.

Ларисса сжала кулачки в ужасе:

– О нет… Касильда… Боже…

– Да, дитя мое, – сказала Дева мягко. – Алондрин скрывает свое лицо и тело, поскольку на нем лежит печать зла, которую он не хочет показывать. Рабовладелец и создатель зомби заключили союз. Лонд хочет покинуть Сурань. В обмен на проезд он дал капитану команду, которая никогда не высказывает недовольства.

Ларисса прогнала боль и жестко посмотрела на Деву:

– Когда мы будем готовы к атаке?

– Тогда, когда я решу, что ты готова, дитя мое, – и ни днем раньше. Даже и тогда останется одно последнее препятствие, – Дева сделала паузу. – Но для этого достаточно времени. Должно быть. Тебе сегодня досталось. Теперь поешь, поспи. Завтра утром снова начнем.

Глава XIV

Шаги Джелаара были быстрыми и уверенными, когда он шел по палубе; шедший с ним зомби был охраной, но он не предпринимал ничего против целеустремленности эльфа.

Они подошли к каюте Дюмона, которую Драгонейс открыл с нарочитой тщательностью. Джелаар нетерпеливо отодвинул Драгонейса плечом и прошел в каюту. Драгонейс закрыл и запер дверь все с той же бесстрастностью.

Эльф занялся зеркалом, встроенным в гардероб. Не без колебаний подступил он к зеркалу и прошептал несколько слов грубым шепотом. Он издал мелодию не столь чистую, как у Сардана или даже у Дюмона, но этого оказалось достаточно.

Поверхность зеркала потемнела. Отражение роскошного убранства каюты и наблюдающего Драгонейса пропало, как сумерки в ночь. Затем, как бы с дальнего расстояния, Джелаар смог разглядеть белое пятно, которое при приближении оказалось клубами тумана.

Джелаар сжал кулаки. Появились намеки, окрашенные иначе: синие, золотые пятна. Наконец клубы тумана рассеялись и появилась стройная фигура дочери Джелаара Араднии. Длинные светлые волосы свободно лежали вокруг ее овального лица, с любовью смотревшего на отца с поверхности зеркала. По свою сторону этого зеркала она протянула к нему свои руки:

– Привет, папа! – прошептала она, бодро улыбаясь со слезинками в глазах, как осколки хрусталя.

Глаза Джелаара тоже были в слезах. Он положил руки на поверхность зеркала так близко к дочери, как только мог:

– Привет, дитя!

Последний год Арадния содержалась в одной, известной только Дюмону, области туманов. Когда Дюмон или Джелаар хотели с ней поговорить, контакт осуществлялся посредством зеркала. С Араднией обращались неплохо, но она была страшно одинока и постоянный страх сковывал ее мысли.

Отпущенные ему Дюмоном полчаса на свидание Джелаар эгоистично хотел бы употребить только на то, чтобы смотреть на дочь, но он отказался от такого проявления чувств. Это время было более для нее, нежели для него:

– Куда, моя дорогая?

– Лес, я думаю, – голос выдавал, как она соскучилась. – На заре. С красивыми существами.

Прежде чем начать, Джелаар кинул взгляд на Драгонейса. Полуэльф тихо сидел в кресле, глядя на Джелаара с мертвецким терпением.

На момент Джелаара посетило подобие жалости. Кошачья грация Драгонейса сменилась деревянной исполнительностью. Его странные глаза более не выражали злого юмора, а его лицо с резкими чертами не выражало никаких эмоций. Но тут Джелаар вспомнил ядовитые насмешки, которые ему пришлось вытерпеть от Драгонейса только за последний год.

Чувство жалости у Джелаара испарилось, как мгла под полуденным солнцем. Что бы ни случилось с полуэльфом, он это заслужил, в отличие от других ходячих мертвецов на борту.

Иллюзионист распростер руки и начал бормотать заклинание.

Желтый свет фонаря Драгонейса отступил в сумерки. Можно было слышать тихое чирикание птиц и едва слышный шелест бриза. Перед жадными глазами Араднии стала разворачиваться картина.

На фоне лавандового неба выделялись темно-зеленые сосны. Деревянные стропила потолка исчезли из вида, им на смену пришли мерцающие звезды. Прямо перед зеркалом росли зеленая трава и грибы. Пение птиц затихло, и трогающие душу звуки флейты задрожали в воздухе. На флейте играла прекрасная девушка-эльф, которая вышла на передний план.

За ней последовали другие существа: феи, нимфы, сильфиды и единорог. Музыка других, невидимых музыкантов сливалась с мелодией флейты.

Маг сделал жест правой рукой, и в центре феерического круга появился улюлюкающий сатир. Взрывы смеха, неслышные для тех, кто был вне каюты, послышались из зеркала на воображаемой поляне, созданной Джелааром, стремившимся облегчить страдания дочери.

Знойная ночь раннего лета накрыла землю душным одеялом. Воздух был немного прохладнее, чем днем, но сырой и густой. Дюмон стоял один на правом борту «Мадемуазели»; он был недоволен ощущением влажности в легких, но тем не менее вдыхал воздух глубоко, чтобы успокоить мысли. Над ним в ночи возвышался грифон.

Ночь была обманчиво тиха. Дюмон приказал остановить пароход до тех пор, пока не будет обследована непосредственная область исчезновения Лариссы. С этого времени не было слышно ритмического всплеска гребного колеса.

– Этого не может быть, – пробурчал он, – Ларисса не волшебница. Я знал бы это, черт побери! – Россказни Лонда о «белых гривах» и «магии топей» противоречили здравому смыслу. С другой стороны, колдун заявил себя как сила, с которой необходимо считаться. Об этом свидетельствовали зомби, топтавшие палубы собственного судна Дюмона.

Сквозь все тревоги Дюмона проходила одна мысль: Лариссу надо найти.

Он увидел проблеск света на берегу и скомандовал четырем зомби на борту приготовиться к приему людей. Уилен, Тейн и Джахедрин поднялись на борт. Они были в поиске почти целый день.

– Какие-нибудь следы? – спросил Дюмон.

Уилен и другие покачали головами.

– Ничего, – сказал Джахедрин. Даже при свете факела была видна крайняя усталость на его лице. – Там полно опасностей, капитан. Достаточно одной из них…