Полное собрание сочинений. Том 9. За порогом весны - Василий Песков

– Покупают?

– А иначе зачем же мне тут стоять? – сказал продавец. – Смех полезен здоровью…

Продавец похвалился, что знает ругательства всех народов Земли. Не дождавшись, как видно, обычной просьбы – «показать мастерство», – он разрядил пулемет своих знаний с отчаянной щедростью. Дискриминации русской речи не наблюдалось.

Продавцу было под шестьдесят. В одном глазу желтело бельмо, в разрез трикотажной синего цвета рубашки глядели кудряшки седых волос. В «лавочке смеха» было скорее грустно, чем весело…

Юмор напрокат – все равно что ум напрокат. Лавчонка – это прокатный пункт. Сам шутить не умеешь – о тебе позаботились. Но в Америке часто встречаешь людей, способных сверкнуть усмешкой по самым неожиданным поводам. И, возможно, поэтому общаться с американцами просто. Вот сцена возле колонки с бензином. Со щита у дороги смотрит сытый и нагловатый джентльмен. Под ним лаконичная надпись: «Выберите меня. Самые искренние обещания». Заметив, что мы улыбаемся, глядя на плутоватую личность, пожелавшую стать губернатором, рабочий колонки, не прерывая протирку стекла, мигнул:

– Они, когда себя предлагают, обещают построить мост через реку, которой даже и нет…

Америка знает и чтит своих шутников. Говорят, что Линкольн покорил избирателей умением пошутить. Короткие ежедневные фельетоны Арта Бухвальда газетами покупаются нарасхват. В аэропорту города Оклахомы среди пестрой рекламы стоит строгий бронзовый бюст человека с хитроватым прищуром глаз. Это памятник местному острослову, актеру и журналисту, а точнее сказать, оклахомскому Ходже Насреддину, Биллу Роджерсу. Каждому штату в Америке дано право поставить в конгрессе два памятника наиболее известным и почитаемым людям. Одно из этих почетных мест в Вашингтоне оклахомцы отдали памяти Билла Роджерса.

Уместно припомнить также: Чарли Чаплин весь мир смешил из Америки…

Недавняя старина

Земля за океаном

«Забыть?.. Черта с два!»

«Забыть?.. Черта с два!» – такой плакатик, приклеенный к заднему бамперу автомобиля, мы видели много раз и в самых разных местах. В Америке всем известно, что значат эти три слова: в машине сидит южанин, живущий в Луизиане, Джорджии, Миссисипи или, может быть, в Алабаме. Надпись напоминает о знаменитой войне северян и южан, в которой рабовладельческий Юг был побежден. Забыть об этом?.. Черта с два! В этой полусерьезной наклейке всего понемногу: прежних амбиций («Юг остается Югом»), фрондерства, какая-то дань истории – «что было, то было»…

Надо отметить: американцы тщательно берегут все, что связано с прошлым. Старина Америки не глубокая. Тут нет древних замков и крепостей с замшелыми кирпичами. Тоска по «глубоким корням» долгое время была так велика, что люди с очень большим карманом покупали в Европе знаменитые замки, мосты и дома. Постройки по кирпичику разбирались и в Америке заново собирались. Да и недавно совсем мелькнула заметка в газетах о предложении купить у римлян… Колизей.

Том и Гек.

К своей истории, к своей старине интерес в Америке очень заметен. Все, что стоит внимания, тщательно охраняется. Денег на реставрацию, на поддержание порядка исторических мест не жалеют. Деньги при размахе туризма умело и возвращаются. Но дело не только в деньгах. Патриотическому воспитанию молодежи придается значение очень большое.

Автомобильные карты и дорожные справочники берут на учет любую примечательность прошлого. В Пенсильвании, доверившись справочникам, мы навестили местечко, где жил знаменитый Роберт Фултон. Домик. Сирень возле домика. И доска на столбе. Из надписи ясно: «изобрел первый пароход, а также землечерпалку». В другом месте доска объясняла: «Пенсильвания – это первый в Америке уголь, первая книга, первая нефть, первый электрический свет». Тесаным камнем, доской, литьем из бронзы и чугуна отмечено все, что следует в истории не забыть. Даже места избиения индейцев, дороги, по которым их изгоняли с плодородных земель, отмечены досками – история!

В прекрасном состоянии содержится место рождения Линкольна. Каждый американец мечтает увидеть бревенчатый домик с одним окошком, старый дуб и родник, из которого Линкольны брали воду. Также много почтения к памяти Вашингтона. Отмечены не только места сражений за независимость и городки, где Вашингтон жил хоть сколько-нибудь. Не забыты даже места ночлегов первого президента. Но тут усердие было даже чрезмерным. Одна из газет, подсчитав все ночлеги, воскликнула: «Батюшки, Вашингтон-то всю жизнь проспал!»

В Америке огромное число памятников военным, главным образом генералам. Все они, как правило, сидят на бронзовых лошадях. Если конь вздыблен – генерал погиб на поле сражения. Если поднята одна нога – генерал умер от ран. Если лошадь спокойно стоит на всех четырех копытах – генерал скончался в постели от старости. Америка любит ясность.

Среди бронзового литья есть в Америке памятник не слишком богатый, но симпатичный и очень известный – памятник Тому Сойеру и Геку Финну. Это герои книжные. Но слава именно этих героев перешагнула границы Америки. Жалко, что наш маршрут пролегал в стороне от города Ганнибала, где начинал свой путь писатель Сэмюэль Клеменс, известный миру под именем Марка Твена, и где стоят теперь два бронзовых подростка Том и Гек.

Динозавр из бетона.

В устье реки Ниагары мы видели древний форт, построенный в те времена, когда европейцы главным богатством Нового Света считали меха. Сохранилась изба из бревен, в которой на одеяла и безделушки у индейцев меняли бобровые шкурки. Сейчас бревенчатые мостки и кладку из камня, на которой покоятся пушки, оберегают таблички, обращенные к дамам: «Леди, пожалуйста, без каблуков!» Отнюдь не по этой просьбе туристы-студентки ходили по бастионам босыми…

В противоположном конце Америки, в штате Нью-Мексико запомнился городок Санта-Фе. «Единственный в своем роде, ни на что не похожий!» – так сказано всюду в энциклопедиях и в брошюрках. Это что-то вроде наших Бухары или Ростова Великого. После бесконечной череды одинаковых, как близнецы, городков Санта-Фе с давними (и нетронутыми) мексиканскими постройками представляется оазисом самобытности. Колорит городку добавляют индейцы племени пуэбло, живущие в деревеньке поблизости. В городе на площадке под навесом они продают пестрые ткани домашнего производства, расписную посуду, бирюзового цвета эмали, оправленные в металл, и бусы из бисера. Ирония судьбы: такие вот бусы продавали индейцам первые европейцы в обмен на меха… Индейцы сидят молчаливые у своих ценностей. Старые и молодые. Длинноволосые, очень похожие на монголов. Мужчины и женщины. Они испытывают отвращение к фотокамерам. А если фотограф излишне настойчив, в него летит камень, которым пестрые ткани прижаты к земле от ветра. Впрочем, есть индейцы, которые облачаются в пестрый наряд из перьев, специально, чтобы сниматься. Зрелище это грустное. Есть в Санта-Фе колоритная лавка, над дверью которой висит сапог, зажатый в волчьем капкане. «Реликвии старого Запада» – так называется эта торговая точка. Вежливый, обходительный продавец (он же хозяин) показал нам все уголки лавки, напоминавшей музей, и даже провел в чулан, где хранились особые ценности. Перечислим самую малость из того, что увидели. Кремневый нож и кремневый топор. Индейские луки и стрелы. Томагавк, который служил и трубкою для курения. Бусы из кукурузы. Обувка из шкуры скунса. Одежда из шкуры койота. Седло. Поржавевшие шпоры и стремена. Череп бизона. Индейские боги: бог кукурузы, бог солнца, бог дождя, толстый черноволосый «бог общего успеха». Тут же ножи для снимания скальпа. И сам скальп, неизвестно когда и кем снятый с пожилого индейца. Эта реликвия стоила дорого – 900 долларов…