Запах страха - Вадим Панов

Когда-то объединившиеся кланы дикарей сумели прорваться в Замок и разграбить несколько нижних этажей главной башни. О том, что вел дикарей могущественный колдун, широкая публика не знала, а потому, несмотря на прошедшие годы, вредные репортеры не упускали случая кольнуть гордых рыцарей старой историей.

– Но зачем это понадобилось Зеленому Дому? Напомнить о себе?

Де Лаэрт пожал плечами:

– Большая война никому не нужна. Нет ни повода, ни желания, ни, говоря откровенно, возможностей. Или мы что-то упустили, и у зеленых появился повод.

– Или в стаде королевы Всеславы завелись горячие головы. – Было видно, что Бамбарда не очень-то согласен с выводами своего молодого начальника, однако понимает, что мастер войны обязан предполагать самое худшее и в первую очередь рассматривать инцидент с точки зрения возможности провокации. – Нужно найти Красных Шапок. Как ни крути, они единственные свидетели.

– Только аккуратно. – Гуго внимательно посмотрел на Рика. – Мы должны постоянно подчеркивать, что ищем свидетелей. И даже мысли не допускаем, что это дикари избили наших парней. Иначе «Тиградком» смешает нас с драконьим навозом.

– Я сделаю, – пообещал Бамбарда. – Все будет в порядке.

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Крылатские Холмы,

26 сентября, вторник, 10:02

Брать расследование убийства Лужного на себя Корнилов не стал – его отдел занимался крупной рыбой, и интерес к заурядному убийству мог показаться руководству подозрительным и вообще ненужным. Какое, скажите на милость, дело лучшему специалисту по организованной преступности до гибели профессора истории? Имеет отношение к преступным разборкам? Докажите, пожалуйста. Не можете? Тогда оставьте расследование коллегам с «земли».

А поскольку ни объяснять свой интерес, ни доказывать кому-либо что-либо Корнилов не собирался, то в понедельник он делом Лужного не занимался, сосредоточившись на собственных проблемах. Зато на следующий день, выкроив свободную минутку, велел шоферу везти себя в Крылатское – слово Сантьяги, конечно, хорошо, но нужно получить и собственное представление о происходящем.

– Другой отдел? С чего бы вдруг?

Женщина сначала внимательно изучила жетон, а затем так посмотрела на Корнилова, что майор мгновенно почувствовал себя школяром, которого директор поймал во дворе с сигаретой.

Почувствовал и не удержался:

– Вы учительница?

– Заслуженный педагог СССР, – с законной гордостью ответила женщина. – Я двадцать пять лет работала завучем в очень сильной школе.

– Ощутил. – Корнилов обаятельно улыбнулся. – Курить я начал после школы, а учился хорошо.

– Не сомневаюсь, что вы были отличником, – кивнула женщина. – Золотой жетон зарабатывается головой, а не кулаками, не так ли, Андрей Кириллович?

– Узнали?

– Телевизор – верный спутник любого пенсионера.

Успехи Корнилова на полицейском поприще были отмечены на самом высоком уровне – золотой полицейский жетон № 1 ему вручал лично президент, и церемонию, разумеется, показывали в новостях.

– Проходите, Андрей Кириллович.

– Извините, а ваше имя-отчество?

– Екатерина Ильинична.

– Очень приятно.

– Мне тоже.

Квартира у заслуженного педагога СССР оказалась трехкомнатной и очень ухоженной. Салфеточки, занавесочки, скатерки… Кружева, кружева, кружева… Екатерина Ильинична оказалась рукодельницей, в ее доме было как-то по-старинному уютно.

– Кофе?

– Не откажусь.

– Подождете?

– Можно я с вами на кухню? У меня не очень много времени.

– Пойдемте.

Кухня соответствовала квартире: уютная и чистая. Сидящая на подоконнике кошка одарила полицейского безразличным взглядом, зевнула и отвернулась.

– Что заставило лучшего полицейского страны заняться убийством скромного профессора? – осведомилась хозяйка, колдуя над кофеваркой.

– У Рудольфа Васильевича были друзья из высоких кабинетов, – без запинки соврал Корнилов. – Меня попросили проконтролировать ход расследования. А поскольку официально делом занимается местное управление, я прошу сохранить мой визит в тайне.

– Договорились, – кивнула Екатерина Ильинична. – Приятно оказать столь незначительную услугу хорошему человеку.

– Почему вы думаете, что я хороший?

– А разве не так? – Женщина в упор посмотрела на Корнилова.

– Я разный, – спокойно ответил майор. – С разными людьми.

– Вам когда-нибудь было стыдно?

– В том, что касается служебных дел, – ни разу.

– Значит, вы хороший. Ну, насколько это возможно. – Екатерина Ильинична налила кофе, выставила чашки, сахарницу, вазочку с конфетами и присела напротив: – Так о чем вы хотите поговорить?

– Для начала о самом профессоре. – Корнилов медленно помешал ложечкой сахар. – Он был горячим? Эмоциональным?

– Напротив, очень спокойным. Даже чересчур спокойным. Такой, знаете, книжный червь. Хотя, нет… – Женщина прищурилась. – Вы можете меня неправильно понять. Рудольф Васильевич не был, как говорится, не от мира сего. Он был умным, достаточно пробивным мужиком. Но при этом – спокойным. Умел добиваться своего без крика.

– Понимаю, – кивнул майор. Людей он повидал немало, а потому краткая характеристика Екатерины Ильиничны сказала Корнилову о многом. – Вы знали, что у Рудольфа Васильевича есть пистолет?

– Нет.

– А насколько близко вы были знакомы?

– Мы дружили с Валюшей… это его жена. Покойная. Раньше я часто у них бывала. А в последние годы, сами понимаете, реже. После смерти Валюши Рудольф Васильевич стал замкнутым.

– Вы ни разу не видели пистолет и не слышали о нем?

Екатерина Ильинична нахмурилась:

– Почему столько внимания пистолету?

Она пыталась понять ход мыслей Корнилова. То ли по привычке, то ли от скуки.

Майор улыбнулся:

– Вчера вечером к профессору пришел гость. Званый или незваный, мы не знаем. Но, судя по всему, Рудольф Васильевич встретил его с заряженным пистолетом в руке. То есть он знал о готовящемся нападении или предполагал его. Вы говорите, профессор был спокойным и выдержанным человеком, что он никогда не хвастал оружием, значит, он бы не стал его доставать без веской причины. А это, согласитесь, уже интересный факт.

– Ваши коллеги таких вопросов не задавали, – обронила женщина.

– Поэтому мы с ними занимаемся разными делами, – с достоинством ответил Корнилов.

– Знаете себе цену?

– А как же.

– Это хорошо.