Инкогнито грешницы, или Небесное правосудие - Марина Крамер

– Слушай, Мишаня, а ведь они врут, – вдруг сказала она и подошла совсем близко, наклонилась к голове и едва не вскрикнула.

Схватив оторопевшего Ворона за руку, она, не говоря больше ни слова, потащила его к выходу. Медсестра и охранник удивленно посмотрели на них – визит вышел очень уж краткосрочным.

Уже за дверью реанимации Коваль, сбрасывая одноразовый синий халат, повернулась к Ворону и зашипела:

– Ты что – идиот?! Это же не Бес там лежит!

– Что мелешь, дура?! – сгреб ее за свитер Ворон, но Марина ударила его ребрами ладоней по шее.

– А то! Это какой-то чувак с забинтованной башкой! И ни фига не Бес! Ни фига, понимаешь?!

Она развернулась и быстро пошла в сторону выхода из больницы, на ходу махнув Ворону и приглашая присоединяться.

Уже на улице, у машин, она закурила и, глядя на подлетевшего к ней Мишку, заговорила:

– Объясняю для недогадливых. У Беса были карие глаза. А у этого – голубые. И никакой травмы у него нет – да и руки-то совсем без следов инъекций, и даже катетера подключичного не наблюдается. И дышит он сам – сам, понимаешь? А при подобной травме это исключенный вариант. Ну, теперь понял?

Ворон начал хватать ртом воздух, как будто вот-вот свалится с сердечным приступом, а это было не совсем кстати. Марина размахнулась и дала ему такую оплеуху, что Мишка только головой мотнул.

– Уф! Ну, ты… да как ты… с чего?!

– Ты забыл, что я не родилась Наковальней. Я в этой больнице с шестнадцати лет не разгибалась, от санитарки до завотделением прошла. И нейрохирург я, если помнишь. Но вот мне что непонятно – как Ветка, например, не расчухала, что это не Гришка? – задумчиво проговорила Марина, беря новую сигарету. – Ведь не может быть, чтобы она ему в глаза не смотрела. Если только…

– Думаешь, она ему помогла? Чтобы от нас избавиться?

– Н-нет, – помотала головой Коваль. – Я не про то. Бес мог быть реально ранен – ведь кого-то же привезли сюда из мэрии? Невозможно скупить ВСЮ больницу, чтобы молчали. Значит, его подменили позже, когда Ветка уже не приезжала сюда.

Ворон тоже закурил, распахнул воротник рубахи, словно ему не хватало воздуха, и пробормотал:

– Не нравится мне это.

– А то! – эхом отозвалась Коваль, напряженно прокручивая в голове все, что могла припомнить из разговоров с Веткой. – Я тогда не понимаю вот что – куда он делся и почему кто-то с маниакальным упорством пытался напугать Ветку и вынудить… так, стоп! А что именно от нее хотели?

– Ветку? – удивленно спросил Ворон, и Марина, вздохнув, предложила:

– Поехали, посидим у тебя в «Матросской тишине», чтоб чужих ушей не было. Разговор длинный будет.

За два часа в пустом клубе, откуда охрана Ворона мгновенно вычистила имевшихся посетителей, Марина рассказала Мишке обо всем произошедшем в доме Беса за последнее время. Как рассказала и то, что сумела отправить Ветку с сыном из страны, правда, не уточнила, куда именно. Ворон внимательно слушал, то и дело закуривая новую сигарету и прихлебывая крепкий чай.

– Ты знаешь, а ведь и правда – если Беса подменили, то либо после того, как Ветка перестала к нему приезжать, либо… А ты не думаешь, что и в мэрии не его подстрелили, а?

– Была мысль, – кивнула Марина, помешивая ложечкой кофе, который расторопный барриста успевал поменять на горячий до того, как Ворон делал ему знак. – Но мне кажется, все-таки Гриня ранен и залег где-то. И ранен не настолько тяжело, как мог бы. И скорее всего, его уже нет в стране. А те, кто его подстрелил, как раз потому и обложили Ветку – ищут. Кстати, а ты знал про его сына?

Ворон округлил глаза:

– Только то, что ты сейчас сказала. Даже намеков не было никогда.

– А ты не думаешь, Мишка, что вот от этого сынка и ведут все дорожки?

– Вполне. Надо бы пробить, кто да что.

– Не вариант, – вздохнула Марина. – Ветка сказала, было какое-то письмо, которое скоропостижно исчезло, пока она врачей Бесу вызывала, когда того сердечный приступ прихватил на радостях. Куда могло потеряться – никто не знает. Но меня смущает еще одна вещь… Понимаешь, Генка мой приставил ко мне здесь одного мужика из своего агентства. Так вот, на этого мужика тоже кто-то активно охотится, и не далее как вчера-позавчера, его квартиру аккуратно, но тщательно обшмонали. А все потому, мне кажется, что Жорка прежде на Беса успел поработать.

Ворон потряс головой и зажмурился.

– Слушай, Наковальня, а ты вообще можешь жить, никуда не влипая?

– Наверное, нет, хотя безумно хочу. А ты? – улыбнулась она, поднося к губам чашку.

– Ты пробовала с этим своим телохранителем поговорить?

– Он не дурнее меня, если что и знает – не скажет.

– Почему?

– А потому – я ему кто? Просто объект охраны. Он не в курсе моего прошлого и даже не совсем в курсе настоящего, так что о какой откровенности речь?

Ворон хмыкнул – резон в Марининых словах был, а открыть правду о том, кто она на самом деле, было, разумеется, невозможно. А в сложившейся ситуации интерес к Бесу выглядел странно, хоть Ветка и была Марининой подругой. Неизвестно еще, что вообще за человек этот ее охранник.

Коваль допила кофе и снова задумалась. Выходило, Ветка на самом деле не в курсе, что в больнице лежит вовсе не ее муж, а, следовательно, обвиняла ее Марина в молчании совсем зря. И было очень неосторожно с Марининой стороны сегодня дать понять этому подставному, что она его раскусила. Но она просто не совладала с эмоциями от неожиданности – все-таки, когда ждешь одно, а видишь другое, не всегда получается контролировать себя. И когда из-под повязки на нее глянули голубые, а не карие глаза, Марина повела себя так, как повела.

– Ну, встать и уйти он пока не сможет, думаю, – проговорила она вслух, и Ворон напрягся:

– Ты о чем?

– А? Да вот думаю… зря я так дернулась в больнице, теперь этот клоун в курсе, что и мы знаем.

– Ну и что? Думаешь, он соскочит и бросится докладывать?

– Если сестра и охранник не в курсе, то нет. А вот если и они в теме – то вполне.

– Ты, если за себя опасаешься, так прекрати – не найдут. А со мной тягаться – зубов не хватит.

Марина покачала головой:

– Мишаня, самонадеянность еще никому не помогала в жизни. Давай сделаем вот что. Есть связи в больничке? – и когда Ворон кивнул, она продолжила: – Эту сестру, что сегодня дежурила, пусть твои утром перехватят и поговорят. Если она в теме про подмену – одна песня, а если нет – заплатим, и будут у нас свои уши и глаза, понял? Любого посетителя она станет нам сдавать. Тебе то есть.

– Умно, – согласился Ворон. – Посиди минут пять, я сейчас.

Он тяжело поднялся из-за стола и пошел на второй этаж, в кабинет, а Марина, снова закурив, вспомнила о том, что так и не купила новый телефон и осталась совершенно без связи. Когда вернулся Ворон, она как бы невзначай обронила фразу о том, что нужно ей куда-нибудь заехать, пока не закрыто, чтобы успеть купить трубку и сим-карту, и Мишка, только рукой махнув со смехом, тут же отправил одного из охранников, подробно объяснив, что нужно. «Отлично, теперь мобильник у меня будет вообще непробиваемый – на чужое имя», – довольно подумала Марина.

– Все, завтра будем иметь весь расклад, – между тем говорил Ворон, постукивая пальцами по столешнице. – Эх, как мне хочется выкрасть этого псевдомэра и поговорить с ним по-старому… – мечтательно произнес он, закидывая руки за голову. – Там бы уж он мне не соврал, ни единого словечка не перепутал бы…

– Ничего, и так все будет в ажуре.

– Но ты все-таки попробуй со своим охранником переговорить – вдруг чего сболтнет? Ну, не мне тебя учить, Наковальня, – с намеком посоветовал он, и Марина фыркнула:

– Хочешь, чтобы мне потом Хохол голову отвернул?

– Ой-ой-ой! Когда ты его боялась, отморозка своего?

Дождавшись возвращения охранника с телефоном, Марина попрощалась и поехала к себе, уговорившись созвониться с компаньоном завтра. Тогда же Ворон пообещал и показать офис. «Ну, половину дел сделала, – подумала Марина, садясь за руль, – можно и отдохнуть ночку. Завтра новый день будет, и что принесет – непонятно пока. Что-то очень уж много вдруг всего случилось».

Дома горел свет, а в кухонном зашторенном окне мелькал силуэт Георгия – видимо, готовит ужин, поняла Марина. Есть не хотелось совершенно, а придется что-то попробовать, чтобы не обидеть расстаравшегося телохранителя.

Он открыл ей дверь и с порога вдруг накинулся с поцелуями. Коваль слегка растерялась и оторопела от такого напора.

– Эй, стоп-стоп-стоп, сворачивай свой блицкриг! Хоть раздеться дай.

Прозвучало двусмысленно, она и сама это поняла, но было поздно – Георгий подхватил ее на руки и унес в спальню, на ходу сдирая одежду.

– Жора, погоди… – отбивалась Марина, но тщетно – силы были неравными.

– С кем ты была? – промычал он, целуя ее в обнаженный живот, и Коваль вдруг разозлилась.

– Кто ты такой, чтобы задавать мне – мне! – такие вопросы? – отпихивая его, раздраженным тоном спросила она и села, натянув на себя покрывало.