Свидание в Самарре - Джон О`Хара

— Это тебе. На чай, — объяснила она.

— Засунь их… — начал Аль.

— Молчать, паршивый итальяшка, — прошипела старуха. — Не то мои сыновья быстро обучат тебя вежливости. Если тебе не нужны деньги, давай их сюда.

— Черта с два, — ответил Аль.

— Куда вы направляете свои стопы, прекрасная дама? Уезжаете? — спросил Лис Лебри.

— Заткнись, — ответила Элен Хольман. — Позвони в Такву и вызови мне такси. Я заплачу за вызов.

— Но я не хочу, чтобы ты уезжала. Я думал, мы с тобой…

— Я знаю, что ты думал, но этого не будет, понятно? Если не хочешь вызвать мне такси, так и скажи. Я пойду пешком, — сказала Элен.

— Со всеми этими чемоданами?

— Совершенно верно. И чем быстрей, тем лучше. Так как насчет такси?

— Я не могу позволить тебе идти пешком по снегу. Кто знает, быть может, мы еще встретимся в Нью-Йорке, и ты, когда я буду уходить из твоей квартиры, тоже вызовешь мне такси, ладно? Одну минуту, сейчас я вызову тебе такси.

8

Мэри Клайн пошла домой обедать, и Джулиан остался в конторе один. На столе лежали листки бумаги, исписанные цифрами, названиями, техническими терминами: число машин, проданных в 1930 году, число проданных новых машин, доход от продажи бензина и масла в 1930 году, доход от продажи колес и других запасных частей в 1930 году, доход от перепродажи машин, принятых в обмен на новые, прочий доход, страховка помещения, оборудования, движимого имущества, процент на стоимость помещения, налоги, реклама, взятки, прочие расходы, освещение, расход электроэнергии, отопление, замена инструментов, получение водительских прав, конторское оборудование, в том числе и канцелярские принадлежности, зарплата рабочих, взнос на страхование от несчастных случаев, телефоны, убытки, марки, потери при обмене, гонорар адвокату и бухгалтеру, ремонт, убытки, не предусмотренные страхованием, слесарь-водопроводчик, амортизация помещения, амортизация оборудования, амортизация машин, принятых в обмен на новые, амортизация новых машин, расходы на благотворительные цели, аванс самому себе, погашение банковской ссуды, деньги, необходимые для выдачи заработной платы… И в итоге после всех подсчетов Джулиан объявил пустой комнате: «Мне нужно пять тысяч долларов».

Он встал. «Мне нужно пять тысяч долларов, но я не знаю, где их взять… Нет, знаю. Нигде». Он понимал, что лжет самому себе: ему не нужны пять тысяч долларов. Ему нужны были деньги, причем быстро, но не пять тысяч. Хватило бы и двух тысяч, а если в начале года им повезет — в Нью-Йорке и Филадельфии планировались автовыставки, которые обычно посещало удивительно много автолюбителей из Гиббсвилла, — он сумеет выкрутиться. Но достать две тысячи не легче, чем пять, рассудил он, а пять — не труднее, чем две. Пять даже легче, убеждал он себя; а поскольку сейчас он меньше стеснялся, чем год назад, когда обратился к Гарри Райли, то вполне мог просить круглую, приличную сумму. Вопрос только: у кого?

Летом в Гиббсвилле люди добрее, чем зимой. Взять взаймы у Гарри Райли Джулиан сумел как раз летом, причем и отделаться от Гарри летом особого труда не составляло. Если не хотелось играть с ним в гольф, можно было сказать, что уже обещал играть с Кэролайн, и в этом случае исключалась необходимость приглашать и Гарри принять участие в игре. С другой стороны, совсем недурно было выпивать вместе с Гарри в раздевалке в компании с другими полураздетыми собутыльниками. У Гарри был неплохой тенор, и он знал множество студенческих песен. Разумеется, Гарри не всегда справлялся с произношением отдельных слов, но Джулиан был не из тех пуристов, которые способны обескуражить человека с недурным тенором. Для раздевалки даже хорошим.

Все это пришло ему теперь на память. Гарри с тех пор порядочно изменился, стал каким-то мерзким. У нынешнего Гарри он не смог бы одолжить столько денег. Может, это зима во всем виновата. Едешь обедать в городской клуб — Гарри там. Едешь в загородный клуб играть в сквош на площадке Уита Хофмана — Гарри тоже там. В субботу идешь в гости — Гарри там. Неизбежно, неотвратимо. Картера Дейвиса, Уита, Фрогги Огдена тоже всюду встречаешь, но они свои люди. А Гарри Райли как был, так и остался чужим. Никак к нему не привыкнуть. В конце осени и зимой Гарри, казалось, присутствует всюду. Летом хоть на улицу можно выйти, а зимой если и выйдешь, то ненадолго. Зимой вся жизнь проходит в помещении. Во всяком случае, в Гиббсвилле, который и сам-то похож на маленькую комнатку.

Для чего придумывать, будто прошлым летом Гарри был славным малым? Просто прошлым летом Джулиану понадобились деньги, а у Гарри Райли деньги водятся, вот он и обратился к Гарри с просьбой. А Гарри сказал: «Господи, у меня нет столько денег наличными. Тебе прямо сейчас нужно?» Джулиан ответил, что нужно довольно быстро. «Не знаю, сумею ли достать их до завтра… Ладно, черт побери, конечно, сумею». Джулиан чуть не рассмеялся ему в лицо: в одну минуту появилось и исчезло опасение, что Гарри потребуется целый месяц, чтобы обдумать просьбу и раздобыть деньги. В колледже Джулиану было куда труднее одолжить сорок четыре цента на кино… Гарри прошлогодний ничем не отличается от Гарри нынешнего. Приходится с этим согласиться. Что же касается истории с Кэролайн, то тут, должно быть, правильна такая теория: если ты мысленно чего-то боишься, например, боишься, что порежешься во время бритья или что твоя жена уйдет к другому, значит, все в порядке. Этого не случится, ибо подобные вещи происходят только с ведома божьего. Будущее известно только господу богу; и если тебя терзает предчувствие, то можешь к этому не прислушиваться, ибо бог есть бог и он вовсе не намерен передавать часть своего могущества Джулиану Мак-Генри Инглишу. Поэтому Джулиан все думал и думал про Кэролайн и Гарри и гнал от себя мысль о них, о том, что их тянет друг к другу. Собственно, это и мучило его. «Клянусь богом, ни в чьей больше постели ей не бывать», — провозгласил он в пустоту комнаты. И тотчас его охватил самый большой на свете страх, что сегодня, на этой неделе, в эту минуту, на будущий год, когда-нибудь она примет в свои объятья другого мужчину. Если это случится, то она навсегда для него потеряна.

Джулиан открыл средний ящик письменного стола, вытащил кольт-автомат, встал и пошел в туалет. Он задыхался от волнения и чувствовал, что глаза его, как всегда, когда он был возбужден, расширились и смотрят пронзительно. Он сел на унитаз и, понимая, что ничего над собой здесь не совершит, все-таки сидел и смотрел на пистолет. Он долго смотрел на него невидящими глазами, а потом, ничуть не меняя положения, словно очнулся, вложил дуло себе в рот и ощутил привкус смазки. В горле у него что-то булькнуло, он глубоко вздохнул, положил пистолет в карман, встал, прополоскал рот холодной водой, а затем снял с себя пиджак, сорочку и галстук и, оставшись в нижней рубашке, умылся, смочив водой голову, лицо и руки до локтей. А потом вытерся, использовав целых четыре полотенца, оделся, стер случайно попавшие на ботинки капли воды, вернулся в контору и закурил сигарету. Он вспомнил, что в столе у него есть бутылка виски, и не спеша выпил стакан. «Не могу, — сказал он и, опустив голову на сложенные на столе руки, расплакался. — Бедный ты, бедный, — добавил он, — мне так жаль тебя».

Послышались первые послеобеденные звуки: начал шлепаться о перчатку бейсбольный мяч. Значит, механики покончили с едой. Один из них был членом полупрофессиональной команды и, чтобы не терять формы, не бросал тренировок даже зимой. Джулиан поднял голову, и в этот момент зазвонил телефон.

— Алло, — сказал он.

— Я пыталась найти тебя в клубе. Где ты обедал? — Это была Кэролайн.

— Нигде, — ответил он.

— Еще бы! Тебе, наверное, и есть-то не хочется. Послушай, Джулиан, я звоню вот почему: если ты будешь разговаривать с миссис Грейди таким тоном, между нами все кончено. Ясно?

— Да.

— Я говорю серьезно. Я не позволю тебе срывать злость на прислуге. Миссис Грейди следовало бы влепить тебе пощечину.

— Вот как?

— Да, теперь твоя очередь. И пожалуйста, запомни следующее: если сегодня ты придешь домой пьяным и поднимешь скандал, я просто позвоню всем нашим гостям и скажу, что вечер отменяется.

— Просто?

— Заткнись, — сказала она и повесила трубку.

— Просто, — повторил он и аккуратно положил трубку на рычаг. — Просто. — Он встал, надел шляпу, но остановился на секунду в нерешительности, не зная, оставить ли записку Мэри Клайн. — Да кто она такая, эта Мэри Клайн? — С трудом влез в пальто и поехал в городской клуб.

В клубе было довольно пусто.

— Привет, Стрейт! — поздоровался он с клубным администратором.

— Доброе утро, мистер Инглиш. Как праздники? Фу! Мы все очень благодарны вам за щедрый взнос в рождественский фонд сотрудников клуба. Фу! — Старик Стрейт, разговаривая, фыркал, будто нюхал нашатырь.