Убийца любви (СИ) - Князева Анастасия

От услышанного глаза Майкла налились кровью и гневом. Как он смеет говорить нечто подобное об его ангеле?! Кто ему дал право на это?!

Резко вскочив на ноги, он с грохотом поставил пусто бокал на стол. Руки его сжались с такой силой, что костяшки пальцев побелели, а скулы напряглись до предела.

— Никогда! Никогда не смей так о ней думать! — еле сдерживая крик, произнес он. — Эмили — единственный человек из этой сумасшедшей семейки, у которой были сердце и чувства. В отличие от них всех, Эмили никому не желала зла. Ее убили и обвинили в этом меня. Черт возьми, я чуть с ума не сошел, когда узнал, что родители выдают ее замуж! Купил кольцо и поехал делать предложение любимой, но они не позволили нам быть вместе... Эти люди отняли у меня все, растоптали мою жизнь... Я никогда не смогу простить им этого! Не успокоюсь, пока не уничтожу Хейза. Он еще заплатит за то, что хотел отнять ее у меня...

***

Осторожно, крепко держась за перила, Мелоди медленно спустилась по широкой дубовой лестнице на первый этаж.

К удивлению девушки, дом оказался намного меньше, чем все те, что раньше покупал или арендовал Виктор. Никакого шика или помпезности, которыми так кичились ее родные.

Полностью выполненный из дерева, коттедж, был обставлен грубой, самой обычной мебелью, что придавало ему настоящего домашнего тепла и уюта. Репродукции известных картин на стенах изображали различные пейзажи, а незашторенные окна пропускали внутрь скупые лучи осеннего солнца вместе с многообразием красок этого времени года.

Чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей, Мелоди решила осмотреть все вокруг. Помимо гостиной, она также отыскала две ванные комнаты, небольшую кухню со смежной столовой и выход на террасу. Все это место кардинально отличалось от того, что она видела раньше. Настоящий дом. Дом, которого у нее никогда не было...

Шум с улицы привлек ее внимание. Это был Виктор. Голос мужа Мелоди могла узнать где и когда угодно. Мужчина был пьян. Она поняла это сразу, неприятно поежившись от осознания того, что сейчас последует. Перемирие окончено, и он больше не станет притворяться заботливым мужем. Почему-то, понимание этого больно укололо ее в сердце, отдавшись тянущими ощущениями в груди. Никогда раньше Мелоди не чувствовала ничего подобного по отношению к нему. Но стоило Виктору один жалкий раз улыбнуться ей, как она, глупая, вмиг растаяла... Поверила, будто он мог измениться. Дура... Настоящая идиотка...

Слезы отчаяния и жалости к себе выступили на глазах, грозясь обернуться очередной истерикой. Лишь сила воли и остатки ее растоптанной гордости не позволяли поддаваться такому чарующему соблазну. Нацепив на лицо привычную маску безразличия, Мелоди двинулась в сторону прихожей, дабы встретить Виктора, как положено. Никаких эмоций, только формальные правила этикета и ее беспрекословное подчинение.

Стоило ей оказаться перед входной дверью, как та распахнулась настежь. Яркий свет слепил глаза, и Мелоди пришлось зажмуриться на несколько секунд. Всего одно мгновение. Но этого оказалось достаточно, чтобы весь земной шар перевернулся с ног на голову. Словно полюса резко поменялись местами, разрушая привычную реальность. Доля секунды, и весь ее привычный мир просто рухнул, превратившись в груду, никому не нужной, бумаги, как карточный домик...

Виктор не был прежним. В нем что-то изменилось. В светло-карих глазах мужчины стояли слезы, а в руке он держал полупустую бутылку бренди. С некоторой, незнакомой ей, робостью и грустью муж посмотрел на Мелоди. Короткое движение головы — не то кивок, не то приветствие и жалкое подобие улыбки на губах. Высокие скулы его скрывала пробившаяся щетина, а лоб и виски испещрили маленькие морщинки. Усмехнувшись каким-то, только ему известным, мыслям, Виктор зашел в дом и захлопнул за собой дверь.

Молча. Не пророня ни единого слова, муж просто прошел мимо нее в гостиную и без сил упал на диван, обитый коричневой кожей.

Все происходящее вокруг напоминало ей сцену из старого голливудского фильма. От старой жизни не было ничего, хоть отдаленно напоминающее их брак. Он пришел от своей любовницы. Девушка поняла это, стоило мужу лишь немного приблизиться к ней. Ненавистный и такой тяжелый цитрусовый аромат ее духов застрял где-то в горле, мешая дышать. Словно легкие изнутри медленно разъедал сильнодействующий яд, противоядие от которого медицина еще не успела найти...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Его измены всегда причиняли боль. Каждый раз, просыпаясь рядом с Виктором, Мелоди думала о том, какой же грязной и падшей является после ночи с ним. Раньше, когда их брак был только заключен, муж хоть как-то щадил ее чувства и скрывал свои многочисленные романы на стороне. А потом... Виктора словно подменили. Придя однажды, пять лет назад, домой, он впервые поднял на нее руку... Именно в ту ночь мужчина сказал, что никогда не полюбит такую и не признает своей женой. Виктор сказал, что никогда не женился бы на ней, если бы не возможность завладеть контрольным пакетом акций строительной компании «JPMHarris Heys & Co»...

Почему она снова чувствует эту боль? Как и тогда, услышав подобное признание впервые, Мелоди вдруг почувствовала сильную тошноту и головокружение. Чтобы хоть как-то придать себе сил и не потерять равновесие прямо тут, в прихожей, девушка села на небольшую тумбу для ключей. Наклонившись вперед, обхватила голову руками и крепко сжала губы, пытаясь сдержать рыдания, норовившие вырваться из горла.

«Ты ведь знала, что он любит Эмили и, все же, позволила себя уговорить на этот союз, — звучал внутренний голос, раздавленный тяжестью старых воспоминаний. — Виктор тогда казался тебе единственным спасением из того ада, в который тебя заключили родители. Лежа там, в клинике, ты мечтала о свободе и, поэтому согласилась на эту свадьбу. Но судьба снова посмеялась над тобой. Очередная греза оказалась страшным обманом. Миражом, который растворился сразу же, стоило лишь в него поверить...»

—

Громкий звон разбившегося стекла и проклятия Виктора вырвали девушку из плена прошлого. Вскочив на ноги, девушка заторопилась к нему, время от времени морщась от боли в спине и ребрах.

Мужчина громко застонал, пытаясь вытащить из ладони осколки разбитой бутылки, вместе с которой минуту назад пытался подняться по лестнице. Несмотря на алкоголь в крови, он вмиг протрезвел и отчетливо чувствовал каждое стеклышко в своем теле. Один вид рассеченной кожи руки вызвал в памяти образ Мелоди, лежащей в луже собственной крови...

Он тогда впервые понял, как сильно не хочет терять ее. Осознание этого и вина за свое поведение, за гнев и бессилие, которые могли стоить ей жизни...

Он ведь обещал, что будет защищать её! Обещал и не смог. Не смог...

Смачно выругавшись, мужчина заставил себя сесть на ступеньки. В голове звенело так, что он с трудом слышал собственные мысли, а комната перед глазами кружилась, словно на карусели. Виктор никогда не умел пить. Его мозг отключался как по щелчку, стоило сделать хоть глоток алкоголя. Именно в таком, пьяном состоянии он и позволял им издеваться над Мелоди. Безумец Харрис и этот, недочеловек без лица и имени, никогда не жалели её. Им было всё равно, умрет она или останется жить.

Вдруг, холодные маленькие руки поймали его раненую ладонь в свой плен. Легкие почти невесомые движения движения Мелоди, сопровождаемые ее дыханием, действовали успокаивающе. Когда она была рядом, внутри словно что-то менялось. Каждый раз, стоило ему ощутить ее близость, как тепло охватывало сердце, согревая все вокруг. Эта маленькая, хрупкая девушка, была нужна ему как воздух. Раньше Виктор не желал себе в этом признаваться, отгоняя прочь всякую возможность подобного. Но стоило ей заговорить о разводе или посмотреть на другого мужчину, как кровь вскипала в жилах. Виктор не хотел отпускать Мелоди. Несмотря на то, что их свадьба была лишь очередным этапом в игре Джонатана, он слишком сильно привязался к ней за эти семь лет...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Нет, отныне все будет другим. Я больше не допущу прежних ошибок,» — поклялся он и, прикоснувшись к щеке девушки кончиками пальцев, наклонился и позволил себе ее поцеловать. По-настоящему. Искренне. Со всей нежностью, которую так долго питал к ней.