ОПЕРАЦИЯ "ЯМАНАК" - Рэнкин Джилмен

Мак-Аскилл был высоким и худым, с коротко стриженными седыми волосами, словно плотно прилегающая к голове тюбетейка. Он носил очки в круглой стальной оправе. Голдманн, напротив, был среднего роста и хорошо сложен. У него были светло-русые волосы и борода, а бледно-голубые глаза на фоне загара казались холодными и настороженными. Он уже нацепил ремень с кобурой и причудливой формы бластером, готовым к тому, чтобы в любую минуту его пустили в ход. Кроме того, что он был инженером, он, очевидно, являлся и вооруженной охраной компании ученых. Не сказав ни слова, Голдманн сдержанно кивнул головой и принялся за завтрак.

Сосредоточив все свое внимание на Мак-Аскилле, Шеврон заговорил:

– Я обязан поблагодарить вас за то, что вы взяли нас с собой. Кроме того, узнав, что вы двигаетесь на север, я был бы рад, если бы вы позволили нам ехать с вами до тех пор, пока мы не сможем раздобыть какое-нибудь транспортное средство.

Голос Мак-Аскилла оказался резким и пронзительным. Выдержав долгую паузу и набрав побольше воздуха, он начал говорить в быстрой и нервной манере, отвлекаясь на множество повторений. Подвижные брови его вращались так, будто существовали сами по себе. Обежав по кругу, они вернулись назад в исходное положение и успокоились.

– Конечно, мистер Шеврон, конечно. Не каждый день такое случается – чтобы мы отняли у пустыни ее жертвы. Не каждый день, поверьте мне. Как случилось, что вы оказались в таком положении? Я имею в виду, как случилось, что вы оказались в таком неприятном положении?

– Отказало оборудование. Мы оставили машину и пошли осматривать руины. И в этот момент налетела песчаная буря. Очевидно, отказало управление, и машина скрылась за горизонтом, оставив нас на мели.

Голдманн, вымазывавший тарелку хлебным мякишем, оставил это занятие и тяжело взглянул на говорящего. Паркер взял еще один кусок колбасы, а Мак-Аскилл проговорил:

– Весьма необычно. Весьма необычно. Вам следовало бы помнить одну арабскую поговорку – полагайся на бога, но не забудь привязать своего верблюда. Но вовсе не потому, что в этой стране найдется немало желающих самим привязать его. Так у вас так и получилось – на Аллаха надейся, но верблюда привязывай.

– Я запомню.

– Я еще не отправлял сообщения о том, что мы подобрали вас. Еще не отправлял. Но мы сделаем это, как только вы пожелаете.

– Нет никакой необходимости. Мы просто путешествовали. Никто не ждет, что мы вернемся в ближайшие несколько дней. По мне, лучше забыть про это и составить новый договор в первом же местечке, где есть бюро найма автомобилей.

– Как вам угодно. Как вам будет угодно, конечно, мистер Шеврон. Мы двинемся дальше, как только ваши товарищи будут в состоянии. А какие руины вы осматривали? Я имею в виду, что это были за руины?

– Не по вашей части. Круги и полукружья из обожженного кирпича. Я бы сказал, что их использовали в качестве ночной стоянки верблюжьи караваны.

Разжигая короткую и толстую трубку, Паркер подтвердил:

– Разрушенный караван-сарай.

Голдманн щелчком смахнул остатки еды в огонь, где они быстро вспыхнули голубым факелом и съежились.

Разговор заглох, и Шеврон встал. Он собирался сказать, что пойдет взглянуть на Закайо, но в этот момент случилась маленькая неприятность: из люка появились Анна Рилей и Лойз, а из-за тупого носа автомобиля – Закайо.

Лойз Тейлор, высокая и худая, с лошадиными зубами и рыжими волосами, стянутыми на затылке в тяжелый узел, уставилась на Шеврона. В ее взгляде можно было прочесть вызов и обвинение. Она даже не ответила на учтивое паркерское «Доброе утро, Лойз».

– Эта девушка была в ужасном состоянии,- медленно проговорила она.- Вся ее спина исполосована фиолетовыми рубцами. Я бы сказала, что ее истязали.

Ее слова по-новому осветили происходящее, и все глаза обратились к новоявленному работорговцу.

Анна Рилей в белых шортах и красной рубашке с надписью «N.R.A.S.» поперек груди попыталась замолвить словечко в пользу Шеврона.

– Все хорошо. Правда. Я хотела лечь и умереть. Он сделал это с самыми лучшими намерениями. Это пустяки. Я прекрасно себя чувствую.

Разволновавшийся Мак-Аскилл поддержал ее:

– Именно так. Именно так. Жестокий для того, чтобы сделать добро. Иногда мы вынуждены прилагать огромное напряжение для своей собственной пользы. Да. Я могу это понять. Ладно, поешьте что-нибудь, и мы тронемся в путь. Как только упакуем вещи, двинемся дальше.

Голдманн последовал вслед за Шевроном, когда тот покинул компанию, и догнал его у дальнего края грузовика. Впервые за этот день нарушив молчание, Голдманн, производивший впечатление человека прямого и любящего во всем ясность, осипшим голосом заявил:

– Послушай, парень, ты можешь дурачить этих яйцеголовых, но меня не проведешь. Не пытайся что-нибудь сделать. Я не поверил во всю эту чепуху и не доверяю тебе, поэтому буду начеку.- Он многозначительно похлопал по рукояти своего причудливого бластера.- Это не для вида. Если будет нужно, я пущу его в ход. Видишь тот валун? – он указал на круглый бугор, возвышающийся в десяти метрах от них.

Бластер появился в его руке будто по мановению волшебной палочки. Тонкий, слепящий глаза луч протянулся гонкой нитью между его рукой и камнем, который в одно мгновение превратился в прах.

Шеврон медленно выговорил:

– Отлично исполнено. У вас способности к этому делу. Я буду иметь это в виду.

***

Паркер оказался прав относительно грузовика. Для своих размеров он был необыкновенно быстр, и Голдманн гнал его, в то время как стрелка тахометра приблизилась уже к красной черте. Если бы не беспорядочные, разбросанные тут и там россыпи обнажений пород, гаммада была бы ровной, как автострада. До полуденного привала они проехали три сотни километров, а через полчаса, после того как они снова двинулись в путь, грузовик подъехал к автостраде с двусторонним движением, возвышающейся над пустыней на бетонных основаниях и пересекающей гаммаду под прямым углом.

Голдманн развернул грузовик и погнал его вдоль автострады в течение трех километров, пока они не отыскали въезд. Тогда он увеличил скорость так, что мотор взвыл от усилия.

Внутри кабины с кондиционером было постоянно семьдесят по, Цельсию. Закайо с Анной Рилей спали на откидных сидениях, Шеврон с Мак-Аскиллом и Голдманном расположились на двухместном сидении на носу, которое соединялось с местом пилота. Паркер и Лойз Тейлор работали за столом, расположенным в середине кабины, доставая из корзины разрозненные черепки и сортируя их.

Мак-Аскилл наклонился вперед и нажал кнопку анализатора повреждений на пульте компьютера.

– Это очень странно. Я имею в виду, это очень странно. Снаружи едва ли выше восьмидесяти. Чуть-чуть более восьмидесяти. Теперь я буду знать это, побывав в этом районе в час сорок. Должно быть, повреждение термоизоляции. Когда вы в последний раз проверяли регулятор обогрева, Ганс?