Остров моих сновидений - Карен ван дер Зее

Он лег на спину и уставился в потолок.

— Я чувствую себя худшим человеком на свете, — произнес он так серьезно, что Ким не засмеялась.

— Почему?

— Потому что я хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной, а не уезжала назад, в Ньо-Йорк.

— А мне и не надо уезжать, Сэм.

Он погладил ее по голове.

— Нет, надо, Ким. — В его голосе было столько уверенности, что на секунду она потеряла дар речи.

— Почему? — повторила она — с губ сорвался лишь едва слышный шепот.

— Потому что, если ты останешься, тебе будет больно. И я буду в этом виноват.

— Но, Сэм, почему мне должно быть больно?

— Я эгоистичный ублюдок, Ким. Я хочу тебя… я хочу, чтобы ты была со мной, но…

— Но что?

— У нас с тобой нет будущего, Ким. — Теперь в его голосе сквозило отчаяние; он встал, как будто больше не мог находиться рядом с ней, завернулся в свой черный халат и смотрел на нее. — Ты знаешь это, Ким. Ты сама это сказала.

— Я ошибалась! — Слезы жгли ей глаза.

— Нет, ты была права. И я не могу позволить, чтобы это продолжалось. Притворяться, будто я ничего не знаю. Неважно, как сильно я тебя хочу. Это нечестно по отношению к тебе.

Как он заботится о ее благе! Неожиданно Ким почувствовала ледяной холод. Весь ее страх и отчаяние сейчас дополнились изрядной долей ярости.

Она села на постели, закрыв простыней обнаженную грудь.

— Ты хочешь сказать… — голос ее дрогнул, — ты имеешь в виду, что хочешь меня, что завел со мной роман и при этом не собираешься как-то… включить меня в свои планы на будущее, так?

Сэм повернулся к ней спиной — плечи опущены, голова склонена; он стоял перед окном и молчал. Ким сжала руки в кулачки и потребовала:

— Отвечай! — Ей нужен прямой, ясный и честный ответ, каким бы болезненным он ни оказался. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы просить меня выйти за тебя замуж?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Минуту Сэм стоял неподвижно, словно врос в пол. Сдерживая дыхание, Ким наблюдала за ним, краем уха слыша беззаботное чириканье птиц в саду и глядя, как яркий солнечный свет льется в комнату через окно. Потом он медленно повернулся и посмотрел на нее: глаза непроницаемы, в них невозможно ничего прочесть.

— Нет, Ким, не думал.

Вот и все; она получила ответ, какой хотела, прямой и честный. Что-то в ней растворилось, вытекло по капле, словно кровь из раны. На секунду ей показалось, что она сейчас умрет, прямо здесь, в постели, где они прошлой ночью были близки. Секунда, другая — сердце бьется, дыхание не останавливается… Только ощущение, что речь о ком-то другом, а она смотрит на происходящее издалека, наблюдая реальность словно сквозь мутное стекло.

— Что ж, — услышала она свой голос, — спасибо, что сказал это.

Ким встала, набросила кимоно и вышла из комнаты, ступая босыми ногами; через холл она вышла в сад, направляясь прямиком к соседнему дому.

В гостиной матери Ника села и тихо сидела в шоке, пока миссис Харрисон не принесла ей чашку кофе. Только тогда она разрыдалась, оплакивая свое разбитое сердце.

Вечеринка шла полным ходом; Ким разглядывала празднично украшенную комнату и людей, фланирующих мимо, — они едят, пьют или заняты веселой беседой. На этот раз она превзошла самое себя: дом еще более красивый, чем раньше; столики ломятся от угощения; звучит приглушенная музыка.

Ким сама не знала, как ей удалось пережить последние несколько дней: двигалась на автопилоте: она делала что необходимо и отчаянно старалась не думать о Сэме. Видела его редко, хотя он делал попытки заговорить, сказать, что не хотел ее обидеть; но хватит, ей больше ничего от него не нужно, и менее всего — пустые слова и извинения. Ее словно заморозили изнутри.

Она постоянно боролась с желанием упаковать чемоданы и уехать немедленно, но гордость удерживала от бегства. Она приехала сюда работать и закончит свою работу. Сэм получил свой дом, мебель, эффектную отделку, так что в ее присутствии больше нет никакой надобности — можно возвращаться в Нью-Йорк, к своей мансарде и друзьям, которые ждут ее дома.

Надо продержаться только до конца недели: на более раннее время не удалось достать билет на самолет. Предстоит держаться подальше от Майи и Джоэла, подальше от этого дома. Неожиданно Ким поняла, что рядом стоит Сэм, и невольно вздрогнула всем телом.

— Ты проделала отличную работу, Ким, — тихо произнес он.

— Ты мне платил именно за это.

Ее тон был резок, она чувствовала, что дрожит. Надо как можно скорее уходить, она просто не может быть рядом с ним. Ким повернулась и оставила Сэма одного стоять под большой картиной, выбранной ею. Будто ослепшая, Ким пронеслась по комнате, по пути наткнувшись на Ника — тоже приглашен, вместе с родителями.

— Я хотел бы поговорить с тобой, Ким, — сказал он, понизив голос. — Может быть, выйдем во двор?

— Конечно. — Ким последовала за ним через большие двойные двери.

В саду тут и там развешены фонари — атмосфера прямо сказочная. Некоторые из гостей бродили по саду — слышались смех, разговоры, доносимые ночным ветерком. Ник отвел ее в тихий уголок в дальнем конце сада.

— Не хочу, чтобы нам мешали, — объяснил он.

Ким не видела Ника последние две недели — он сидел дома за компьютером и писал новую статью. Завтра он покидает Индонезию — улетает в Сингапур, начиная шестинедельную поездку по Малайзии и Таиланду на грузовике.

Теплый воздух благоухал жасмином; из открытых окон дома лилась музыка. Ник повернулся к ней.

— Я хочу спросить тебя кое о чем, но, если выйду за рамки, пожалуйста, скажи мне об этом.

— Ладно.

— Мама рассказала мне, что случилось два дня назад, когда ты пришла к нам домой.

Ким ничего не ответила. Рассказывать его матери всю историю, она, конечно, не стала. Поведала, всхлипывая, что Сэм ее не любит и она уезжает, потому что не может больше здесь оставаться.

— Ты хочешь уехать обратно в Нью-Йорк? — спросил Ник.

Ким подтвердила это; она чувствовала себя вымотанной до предела. Говорить об этом, даже с Ником, одним из лучших друзей, каких она встречала в жизни, нет смысла.

— Я не прошу никаких объяснений, ты ничего мне не должна. Но мне больно знать, что ты несчастна.

— Со мной все будет в порядке, — храбро заявила Ким, тронутая его заботой.

— Я беспокоюсь за тебя, Ким.

Не обращая внимания на ставшую привычной боль, она улыбнулась.

— Не стоит, Ник. Я не спрыгну с моста и не брошусь под поезд. Я еще не была в Париже, чтобы умирать.

— Ким, ты неподражаема! — рассмеялся Ник. — Именно это мне в тебе и нравится. — И взял ее за руку. — Ты знаешь, что завтра я лечу в Сингапур?