Прокламация и подсолнух (СИ) - Сович Мила

Симеон сбежал по ступенькам, подхватил с земли камешек. Только примерился запустить в козла, пригляделся в сумерках – и аж рот раскрыл, выронив трубку.

Козел был полосатый.

В первый момент показалось – испачкался. Свинья, говорят, грязь найдет, козел, выходит, тоже. Но уж больно ровные полоски, пусть и разного оттенка!

Симеон, бросив камень на землю, ласково подозвал упрямого рогача и рассмотрел, что это все-таки не грязь. Краска какая-то, навроде сурьмы или чего еще, чем девки брови подводят. Пальцы она особо не пачкала, но кое-где в шерсть въелась накрепко, а кое-где явно размазалась. Разве что бородка у серого была выкрашена отлично: ровно, гладенько, волосок к волоску. И не скажешь, что серая была!

Симеон отпустил козла, чувствуя, что закипает. Йоргу, значит, уехал, капитану от бумаг не продохнуть, Гицэ в объездах пропадает, забыв, что такое нормальная постель... А кому-то заняться нечем? У какой это заразы времени свободного много? Хотя ясно, у какой!

Он набрал воздуха в грудь и гаркнул на всю заставу:

– Штефан! – и думая, что мог второпях погорячиться, рявкнул еще: – Все сюда! – и снова, не сдержавшись, прибавил: – Мать вашу!

Но почти сразу же от конюшни обиженно донеслось:

– А чего сразу Штефан-то? – и Симеон окончательно уверился, что не ошибся.

Чего парень не стал юлить и отпираться – Симеон тоже понял почти сразу. Как только увидел очень обиженную мордаху и сложился от хохота. Видать, крася козла, Штефан изрядно запарился и решил утереться рукой, забыв, что руки в краске... Наполовину черные усы рядом с полосатым козлом выглядели так, что недоуменно собравшиеся пандуры ржали, как три весенних табуна. А мальчишка не отступался:

– Нет, ну чего сразу Штефан, а?

– А скажешь – не ты?

– Ну, я! Но чего сразу я-то? – он обиженно отошел к колодцу. – Всегда, чуть что – так сразу я! С коровой вон тоже...

– Ты и корову покрасил? – поразился Симеон, забыв даже хохотать. – Зачем?

– Да я совсем мелкий был. И опять же, трое детей в доме, дворня, сельские крутятся, но как что, сразу Штефан! – на мордахе парнишки было написано искренне возмущение несправедливостью. Вот же зараза! И сейчас не подарок, но в детстве точно был не лучше.

– Ладно, по малолетству, а тут-то зачем? – уточнил Симеон, отсмеявшись.

Штефан махнул рукой с досадой.

– Да краску проверял. Я же, когда ее последний раз мешал, был чуть выше лавки. Пока состав еще вспомнил, – он покосился на козла и мстительно добавил: – Да ничего ему не будет, этой сволочи рогатой, походит в полосочку.

Симеон аж взвыл мысленно: дурни малолетние! Они же сказали, что коня им добром отдали!

– Да зачем тебе та краска понадобилась? Она же смоется! Цыгане краденых лошадей красят, оно же не навечно! И говори уж сразу, кто за этим конем прийти может!

Штефан вскинулся с искренним изумлением.

– За конем? Никто, капитан! Нам же его отдали, правда!

– Ладно, так красить-то зачем?

– Ну так... Все-таки приметный, – потупился мальчишка, глядя на собственные ладони. – А краска все-таки хорошая, надолго хватит... Даже, может, слишком хорошая... – и оборвал себя, будто сболтнул лишнего. Поглядел на свое отражение в бадейке и чертыхнулся от всей души.

– Пес с вами, обормоты, – великодушно сказал Симеон. – Явится кто за конем – я им скажу, что вам его добром отдали. А вообще ты бы головой подумал лучше и сообразил, что если сразу не явились, то теперь вряд ли уже объявятся. Этим боярам, знаешь, тоже не с руки объясняться, как это они пьяного товарища не уберегли, у того мерзавца батька влиятельный. А арнауты не любят в приграничье здесь соваться.

Парнишка рассеянно кивнул, яростно оттирая пострадавшие усы.

– Да сбрей ты их, – посоветовал от души кто-то из пандуров. – Не зубы – отрастут! Краска и правда отличная!

Все снова заржали, а Штефан окончательно пригорюнился и уселся рядом с колодцем, с тоской глядя на козла. Ну, мальчишка как есть, а ведь казался таким серьезным! Но не из баловства время тратил, а о товарище и о заставе побеспокоился! Хотя бедолаге-козлу он точно отплатил за все тычки рогами в задницу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но Штефана нужно еще к какому делу пристроить, окромя бумаг, раз силы есть козлов раскрашивать. И ведь вспомнил же краску...

– Откуда ты про краску-то узнал? – с любопытством спросил Симеон. – Неужто боярских детей учат коней красить?

– Да у мамы горничная цыганка была, – пояснил Штефан. – Рассказывала всякое... И про краску, и как с конем договориться. Вот я и решил попробовать...

Что это он попробовать решил – коня украсть, что ли?

Штефан тяжело вздохнул.

– Только своего коня у меня тогда не было. Да и конюх следил, чтобы я на конюшню не шастал. А краску проверить надо было. Вот я и покрасил корову. Полдня провозился, зато вышло... – он мечтательно улыбнулся, а после вдруг фыркнул: – А визгу-то было! С утра стояла корова рыжая, а к вечеру стала в пятнах!

– Сильно влетело? – добродушно поинтересовался Мороя, как раз пришедший из конюшни.

– Да нет. Мама пожурила, что скотниц напугал до полусмерти, отец... – Штефан осекся, нахмурился, но все-таки продолжил: – За сердце хватался, ругался... Да это каждый раз...

Он замолчал, только рукой махнул.

– Я бы выдрал, – хмыкнул кто-то из стариков. – Это ж надо – из озорства корову покрасить! Точно бы выдрал.

– Я не из озорства. Я краску хотел проверить, – вновь пробурчал Штефан. – А ну, как неправильно запомнил, или не вышло чего?

– И на конюшню тебя, говоришь, не пускали? – с лукавой усмешкой переспросил Мороя. – Так зачем тебе краска-то понадобилась? Коня свести собирался?

– Да ничего я не собирался! – горячо возразил Штефан. – У нас этих лошадей сколько в усадьбе, зачем еще красть! Просто... Дворовые ребята коней в ночное гоняли, я им как-то брякнул про краску, а они мне – не сделать, мол. Ну, вот я и сделал!

Точно, собирался коня увести! Симеон невольно улыбнулся: а что, этот мог!

– Врешь, поди, – усомнился Мороя, которого, видно, посетили те же мысли, что и Симеона. – Не иначе, у тех ребят и хотел коня попятить. Или таки увел?

– Не успел... – вздохнул Штефан, даже смутился вроде, а потом махнул рукой и уже весело продолжил: – Я же мелкий совсем был. А деревенские, погодки, считай, уже вовсю верхом носились и в ночное... Мне тоже хотелось.

– Стало быть, собирался? – усмехнулся Мороя. – А чего не успел-то? Или на горячем поймали?

– Дядька приехал. Узнал про корову, – Штефан потер затылок, вызвав у собравшихся понимающие смешки. – Всем хвоста накрутил, в первую очередь – той маминой горничной. Они вообще не ладили, а тут он прямо при родителях ей брякнул, мол, ты его еще кошельки резать научи!..

Мороя одобрительно закивал.

– Умный у тебя дядька, раз сообразил, откуда уши у твоей коровы растут.

– Угу, – согласился Штефан. – Он тогда и присоветовал мне какого-нибудь рабочего одра выделить постарше. И слово взял, что сам буду за конем следить и ухаживать.

– И ухаживал? – недоверчиво уточнил кто-то. Видно, не укладывалась в крестьянскую голову картина малолетнего боярского сынка, самолично обихаживающего лошадь.

Но Штефан жизнерадостно улыбнулся.

– А то как же! Да я счастлив до небес был! Не все сам, конечно. Седло поднять у меня сил не хватало. Но вот сбрую поправить, коня, там, вычистить, денник... Николае это, правда, не нравилось...

– Это отцу?.. – переспросил один из пандуров и осекся, получив тычок в бок локтем от Морои.

– Ему, – Штефан снова пригорюнился.

– А что дядька? – поинтересовался Симеон, чтобы отвлечь парнишку, так как в ответе он не сомневался. – Не против был, значит, таких занятий?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А он говорил, что лишних умений не бывает. Мол, толку-то с боярина, который без слуги и задницу себе сам подтереть не может!

– Да некоторые наши бояре без слуги и задницу-то не найдут, – фыркнул кто-то, и пандуры снова сложились от хохота.

Симеон тоже усмехнулся. Можно было и одернуть, но ведь правду черти говорят – не поспоришь. Видал Симеон таких вот бояр. Да и Штефан не в обиде, вон со всеми ржет. Он-то носа не дерет и работы не чурается. Теперь ясно – с детства приучен. А еще ясно, что парнишку воспитали толково, но спасибо за это говорить следует уж точно не батьке-боярину.