19 Цунами 1. Сотрясатели Земли - Алексей Лукьянов

Иван Иванович боксировал каждый день по паре часов и делал значительные для немолодого непрофессионала успехи. Иван Иванович нарастил мышцы и отпустил эспаньолку. Иван Иванович плавал с аквалангом и освоил серфинг. Он читал книги в оригиналах, смотрел фильмы и телепередачи на языке страны, в которой жил, каждое утро бегал вдоль набережной, не гнушался беседовать с обслуживающим персоналом и всегда давал щедрые чаевые. Он даже научился танцевать танго, сальсу и чачача не хуже инструктора.

Но пустоты, образовавшейся внутри, заполнить не мог. Пустота всасывала все, чем кормил ее Мезальянц, и выплевывала только тоску-печаль. На душе было холодно, гадко, поганое ощущение утекающего сквозь пальцы времени.

Он не привык к таким эмоциям.

Казалось бы, Иван Иванович сделал все. Разрушил планы Первого, сам вышел сухим из воды, обеспечил тылы... отчего же так хреново? Ведь не из-за того, что он увел у Первого из-под носа артефакты. Не из-за того, что надул Контору и подставил Свиридова. И убитого Сорри ему ни капли не было жалко (возможно, Иван Иванович и зря прихлопнул бедного рыбака, но угрызений совести на этот счет не испытывал и не собирался).

Только вкуса еды он не чувствовал с тех самых пор, как из Парижа кумом королю уехал в Ниццу. И сон стал прерывистый и тяжкий, будто домовой душит. Хоть к мозгоправу обращайся.

В конце концов Мезальянцу это надоело. Он решил отправиться в круиз, а если и это не поможет разобраться в себе — сдаться на милость моссадовских психологов. Это не значило, что Мезальянц так жаждал вернуться к работе. Но что-то же делать надо!

И последний шанс оказался выигрышным. Он понял все, что требовалось для восстановления душевного спокойствия. Все дело оказалось в танцах.

Мезальянц не очень разбирался в музыке, поэтому на танцплощадку, где играли живые музыканты — какой-то джаз-банд, но они лабали и популярные танцевальные хиты в латиноамериканской обработке, — заглянул случайно. Да так и залип у бара, наблюдая за немолодой, но все еще эффектной женщиной, с которой танцевал пожилой господин в ярко-красном галстуке, из-за которого нельзя было понять, носит господин еще что-то или интенсивная окраска галстука заменяет еще и гардероб. Впрочем, как раз на галстук Иван Иванович внимания и не обращал, потому что женщина эта была ему хорошо знакома. Настолько хорошо, что едва плохо сделалось. Женщина тоже предпочла сегодня ярко-красный колорит, на один тон спокойнее, чем галстук ее партнера, но тоже вызывающий. Однако, несмотря на яркость, красный очень шел женщине, и даже молодил ее. Сторонний наблюдатель решил бы, что она испанка. Или каталонка. Но Ивана Ивановича провести было трудно. В конкретном случае — вообще невозможно.

В голове щелкнул тумблер, и тускло освещенный внутренний мир Мезальянца превратился в залитый ослепительным белым светом коридор, ведущий к единственной и неповторимой цели, которую Иван Иванович отчего-то до сих пор не замечал.

Танец закончился, пожилой кавалер, облобызав ручку партнерше, удалился за свой столик. Мезальянц тоже удалился, но уже через несколько минут вернулся: слегка освежившийся, в очках, без диоптрий, но со слегка тонированными линзами.

Очень кстати банда наяривала танго. Мезальянц, не снижая скорости, подошел к знакомке, щелкнул каблуками и пригласил на танец. Дама легко, будто и не танцевала только что, согласилась.

Что же, на что-то и уроки бальных танцев сгодились. Мезальянц повел. Танго — это страстный танец, и тут одной техники мало, здесь требуется чувство. Мезальянц этим чувством просто кипел, в него словно бес вселился: все получалось, и движения были точны и завершенны. Прекрасная незнакомка тоже прекрасно чувствовала себя в танце, и не скажешь, что она уже два месяца как отправилась в мир иной и должна сейчас покоиться на одинцовском кладбище.

— Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд, — представился Иван Иванович.

— Мария. Просто Мария, — ответила она в такт музыке, чтобы не сбивать дыхание.

— Очень приятно, просто Мария. Хотя мне казалось, что вам подошло бы другое имя. Например, Барбара.

Нервы у женщины оказались стальными. Она следовала за «Бондом», то тесно прижимаясь, то отстраняясь на расстояние вытянутой руки, и ни разу не сбилась. Что ж, тем интереснее.

— Интересный вы круиз выбрали, — продолжил светскую беседу Мезальянц. Он явно был сегодня в ударе — дыхание не сбивалось, тело двигалось автоматически, оставляя голове думать не о танце, а о деле.

— По-моему, это один из кучи возможных маршрутов, — парировала просто Мария. — Я выбирала тот, где больше всего охвачено стран.

— Я тоже. Хочу слегка встряхнуть Старый Свет.

И Мезальянц посмотрел на просто Марию поверх очков.

Если этот взгляд и встревожил ее, то виду она не подала.

— Вы полагаете, что встряска пойдет ему на пользу? — уточнила женщина. — Между прочим, вибрации очень вредны. Для всех. Особенно для тех, кто работает на вибрационных установках. Вы не из таких?

— Изредка встряска бывает очень даже полезна. — «Бонд» буквально опрокинул партнершу, но у самого пола удержал и бережно поднял на ноги.

Зрители — да и музыканты тоже — громко зааплодировали.

— Вы очаровательны. — «Бонд» прикоснулся губами к руке Марии.

— Благодарю, вы очень хорошо танцуете, — ответила она.

— Могу ли я предложить вам бокал шампанского, чтобы продолжить наше знакомство?

— Что-то мне подсказывает, что отрицательный ответ вас не устроит. — Мария позволила взять себя под локоть и увести к дальнему столику.

Банда музыкантов, видимо, слегка устала, поэтому наигрывала тихую простую мелодию, никто уже не танцевал, и скоро все позабыли о яркой паре, так круто отжигавшей несколько минут назад. Никто бы не подумал, что прямо сейчас между танцорами происходит жесткая схватка, прямо за столом.

— Вы сильно изменились, Иван Иванович.

— Иван Иванович умер. Меня зовут Роберт.

— Красивое имя. Что с вашей мимикой, Роберт? Она какая-то омертвевшая.

— Зато вы чрезвычайно живая. Впрочем, я даже рад этому. Ловко вы меня надурили с вашими поддельными фигурками. Если бы я не оказался в квартире вашего внучатого племянника — долго бы разбирался, почему они не работают.

— И это все, что вы хотели мне сказать? Как мелко. К тому же Роберта я не обманывала. А Иван Иванович умер, если верить вам на слово. Мертвые сраму не имут.

— От вас я ровным счетом ничего не хочу. Как вы, наверное, заметили, — Мезальянц снова посмотрел поверх очков, — я добился своего. Между прочим, для покойницы вы очень хорошо выглядите. Особенно для той, что перед смертью долго болела...

— Не расточайте комплименты, мы договорились перейти к делу.

— Но все-таки, в чем секрет? Хоронили не вас?

— Обижаете, все было по-честному. Меня внуки откопали. Разве Егор ничего не...

— Он не успел.

Так, кажется, оборона железной бабушки пробита. Барбара Теодоровна тревожно взглянула на Мезальянца.

— Я тут совершенно ни при чем, это был несчастный случай. На самом деле я сотрудничал с Моссадом, и ваша племянница должна была забрать Егора с острова.

Заглотила. Лицо Барбары Теодоровны было по-прежнему непроницаемым, но Иван Иванович уже знал — она поверила.

— Чего вы от меня хотите? Чтобы я вернула деньги?

— Ни боже мой. Я хочу, чтобы вы бежали прочь. Я встряхну Старый Свет вовсе не фигурально.

Барбара Теодоровна слушала, потягивая вино из бокала, время от времени глядела за окно, на сгущающиеся сумерки и залитую электричеством палубу. Ей как будто было неинтересно, но Мезальянц и не ожидал бурной реакции.

— Так что, в конце концов, партия за мной, — закончил Иван Иванович. — У вас есть неделя, чтобы покинуть Средиземноморье.

— Вы с ума сошли. Вы же должны понимать, что сами пострадаете.

— Как ваш папенька? Отнюдь. Я найду место, где будет трясти меньше.

— Вы урод. У вас ничего не получится. Вы сами себя погубите. Но это не страшно, это ерунда. Люди-то здесь при чем?

— Странная у вас логика, милая Барбара Теодоровна. Одного человека вам не жаль, а многих — жаль. Как-то это непоследовательно.

— Позвольте, я кое-что вам объясню. Мой внук прекрасно справлялся с действием артефактов. Один лишь раз столкнувшись с их мощью, он сумел остановить стихию и никогда уже не позволял талисманам взять над собой верх. Я не знаю, как вам удалось завладеть предметами... Но они вас разрушат раньше, чем вы...

Не задался у нас разговор, подумал Мезальянц. Упрямая баба с железными нервами.

— ...и умрете страшной смертью, — закончила Барбара Теодоровна.

— Кому, как не вам, знать, что иногда покойники оживают? К тому же я купил у вас предметы в честном торгу, вы помните? Как можете судить меня вы, бессовестно меня обокравшая?

— Я хотела, чтобы вы прекратили поиски. Деньги я верну вам хоть сейчас.

— Старая дура, не нужны мне твои деньги, — почти ласково сказал Мезальянц. — Эти предметы не для соплежуев вроде тебя и твоего полуидиотичного внука. Лопата — чтобы копать, пистолет — чтобы убивать, и всякий предмет имеет свое назначение и должен работать. И он будет работать. Хотя бы потому, что я не зря свою рабо...