Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века - Виктор Усов

На это я заметил, что сегодня только читал в газетах о подобной ноте Англии в отношении положения дел в районе Ханькоу, но Фусэ сообщил, что подобная нота была 19 июля в Кантоне.

Далее имеется вопрос у Англии с займом для У Пэйфу.[471] У них уже решен вопрос о выдаче ему из Гонконга займа в 2 мл. ф.ст., но под условием одержания хотя бы частичной победы над «большевиками». Если например У Пэйфу возмет Хуайлай, то ему выдадут заем. У Пэйфу же сообщает, что он не может воевать, не имея денег. На этом дело стоит, но, по-видимому, у англичан уже созрело решение о вмешательстве в дела Китая. В ноте Англии, между прочим, было сказано, что меры ее, если таковые будут приняты, отнюдь не имеют в виду всего Китая, а только отдельные пункты, где наносится ущерб английским интересам.

Престиж Англии в Китае вообще падает. Ей наносят ущерб с одной стороны японцы усилением своего экспорта в Китай, с другой Америка, которая… не поддерживает Англии. Особенно сильно это сказалось на таможенной конференции,[472] которую Англия сорвала именно потому, что никакие изменения в таможенном деле Китая для нее невыгодны. Вам, вероятно, известно, что по соглашению с Китаем Главный Инспектор Китайских Морских Таможен должен быть англичанин до тех пор, пока торговля Англии преобладает. На конференции японцы заявили о своих правах на занятие большего числа мест среди служащих К. М. Таможен. В настоящее время из 1200 служащих только 2000 японцев, а англичан 800, это совершенно не соответствует соотношению торговых оборотов обеих стран. Англия признала невозможным предоставление японцам большего числа мест, хотя по существу дела представляется еще вопросом, должен ли быть теперь Главным Инспектором англичанин или японец. — А известно ли Вам, спросил я Фусэ, что этот вопрос был затронут еще мною при пересмотре таможенного тарифа в 1902–1903 гг., и что у меня имеется целая книга под заглавием: «Система регистрации ввозных иностранных товаров в Китайской Морской Таможне (Вопрос о флагах)». Издание Восточного института. Владивосток. 1904 г., в которой я выяснил, каким образом англичане воруют чужие товары, благодаря тому, что они перевозят их каботажем из Гонконга на своих судах в Китай. М.Таможня регистрирует все пришедшие под английским флагом товары как английские, независимо от места их первоначального происхождения.

— Нет, неизвестно. Я буду завтра же телеграфировать во Владивосток, чтобы мне выслали пять экземпляров Вашей книги. Но нам не дают не только места Главного Инспектора, а даже и большего числа менее важных служащих. Кроме того, Англия стала Японии поперек дороги на таможенной конференции в вопросе об урегулировании наших «займов Нисихара».

— Это что такое? — спросил я, хотя и знал сущность дела.

— Во времена первого владычества Дуань Цижуя[473] Аньфу Нисихара, будучи финансовым представителем Японии, выдал почти на 200 мил. иен различным властям Китая и Центральному правительству займов, не обеспеченных ни таможенными, ни соляными доходами. Япония согласилась на повышение пошлины, имея в виду покрытие этих своих займов. Англия же, во-первых, не соглашалась на повышение пошлины, а во-вторых, заявила, что в первую очередь должны быть урегулированы торгово-промышленные займы для возможности обеспечения дальнейших заказов на фабрикаты, а потом уже можно будет говорить о займах «политических», к которым относятся займы Нисихара. Словом, по всем пунктам Англия шла против нас.

— А как вы думаете, Англия одна идет против Советской России в Китае или с кем-либо рука об руку?

— Одна, а с кем же она может идти? Прежде всего, вопрос о деньгах. Япония до урегулирования вопроса о займах Нисихара Китаю больше денег не дает. Америка ни на какие политические займы не пойдет. Только для Англии необходимо решить вопрос о том, чтобы сломить в Китае Советскую Росс

— А Франция?

— Франция сейчас — активной политики здесь не ведет. Она продавала Чжан Цзолиню[474] оружие, но это вопрос скорее частных коммерческих фирм, нежели правительственный.

— Скажите, а это Ваше было сообщение сегодня в «Норе-Чайна Геральд» из «Осака Майници», что теперь Фэн Юйсян[475] замышляет основать республику из Чахарии, Суйюаня, Алтая и Ганьсу, что Сунь Чуаньфан[476] может соединиться с Кантоном и Гоминьцзюнем против У Пэйфу и Чжан Цзолиня, и что это будет страшный союз для двух маршалов?

— Нет, что Вы. — Это была написана в «Осака Майници» передовица, которая и передана в Китае агентством «Ашкэтик Ньюс Сервис». Газета села в страшную галошу с такой передовицей. Все мои телеграммы все время доказывали противное, что теперь и подтверждается. Я думаю, что здесь виноват шанхайский корреспондент. Скандал огромный, и «Осака Майници» здорово себя дискредитировала такой передовицей.

Впрочем, мне кажется, добавил он, подумавши, что если англичане не будут долго торговаться из-за займа У Пэйфу и не дадут ему вовремя денег, то, чего доброго, он не будет в состоянии бороться с Фэн Юйсяном, и тогда, разумеется, шансы Цзян Кайши[477] поднимутся очень быстро. Фусэ сообщил, что он намерен в августе приехать в Циндао, Цзинань, Дайрэн и Мукден и возвратиться назад к сентябрю, когда можно ожидать возобновления работ конференций».[478]

Д. М. Позднеев в последние дни этой поездки (в августе 1926 г.) при возвращении домой был арестован русскими белогвардейцами-нечаевцами,[479] в Цзинаньфу. Они его выволокли из гостиницы, заковали в цепи и бросили в тюрьму, отобрав одежду и вещи.[480] «Новая шанхайская газета», касаясь данного инцидента, 17 сентября 1926 г. писала: «…25 августа, ввиду продолжавшегося нездоровья профессора Позднеева, его преклонные годы (ему тогда был 61 год. — В. У.), тюремщики сняли с него кандалы».[481] Этот инцидент широко освещали советские газеты. Вместе с ним был арестован другой советский китаевед — А. В. Маракуев.[482]

За отсуствием улик и шума, поднятого в советской прессе об аресте видного советского востоковеда и ученого, их вынуждены были с большой неохотой выпустить и они вернулись в Москву.

Однако в Маньчжурии продолжали оставаться и работать, выполняя свои задания, другие разведчики.

С августа 1927 по февраль 1930 г. в Маньчжурии по линии военной разведки работал Вильгельм Цайссер.[483]

С 1930 по февраль 1932 г. в Харбине заведующей секретно-шифровального отдела советского нефтяного синдиката работала разведчица Зоя Воскресенская.[484]

Советская разведка в Харбине в это время тесно сотрудничала с китайскими коммунистами. Их организации насчитывали около 150 человек. В самом Харбине было 63 коммуниста, по линии КВЖД — 87 человек, которые состояли в 23 коммунистических ячейках (11 в Харбине и 12 на КВЖД). Коммунисты работали в довольно трудных условиях. Так, к сентябрю 1927 г., судя по письму уполномоченного по китайской работе Северо-маньчжурского комитета ВКП(б) С. Кунова заместителю заведующего Восточным секретариатом ИККИ В. И. Соловьеву (В. Райт), были арестованы на КВЖД 23 члена партии, «среди них три члена комитета и секретарь одной из наиболее важных ячеек (район главных механических мастерских)», арестованные были посажены в тюрьму. В Дайрене (Дальнем) были арестованы 52 человека. Кунов просил из Центра прислать работника (северянина) для укрепления организации в Дайрене (Дальний. — В. У.).[485]

В 1928 г. группа разведчиков в составе латыша Х. Салныня, болгарина И. Винарова, перебравшихся из Пекина в Харбин, и присланного из Москвы нового разведчика Леонида Етингона (Наумова)[486] работали под «крышей» промышленного предприятия — фабрики консервов, которой владел Леонид Вегедека. Жена Винарова Галина Лебедева из Пекина перешла работать в Харбинский Дальневосточный банк, оставаясь шифровальщицей группы. В 1929 г. эта группа разведчиков покинула Китай.[487]

В 1928 г. резиденции в Харбине из Центра пришло особое задание — переправку китайских делегатов на VI конгресс Коминтерна, открывавшийся в июле 1928 г. Вот как об этом событии в своих воспоминаниях рассказывал сотрудник ИПО ОГПУ В. И. Рощин, который после Шанхая работал в Харбине. «Летом 1928 года нашей резидентуре в Харбине из Центра поступило задание обеспечить нелегальную переправу через советско-китайскую границу делегатов Китайской компартии на VI конгресс Коминтерна, который открывался в Москве 17 июля (закрылся 1 сентября 1928 г. — В. У.), — писал он. — Делегация КПК насчитывала несколько десятков человек… Переправа через границу возлагалась на меня. С этой целью я находился две недели в городе Маньчжурия.