Рождественский подарок - Мейв Бинчи

А Роберт прижал мать к себе и не стал говорить, чтобы она не суетилась. Через плечо сына она увидела красавицу дочку Тома, девушку, которая всю жизнь была непутевой, но теперь совсем не казалась такой. Ди застенчиво представила отцу круглолицего рыжего паренька в очках. Тот одной рукой пытался ослабить жесткий воротничок рубашки и галстук, который специально надел для знакомства с прибывшим из Ирландии тестем. Том указал на волосы парня и, видимо, пошутил, потому что они все засмеялись. Наверное, он сказал, что теперь знает, почему того зовут Фокс.

Роберт и Роза тоже уже вытерли слезы и смеялись, ведя Мэг к машине. Она оглянулась, чтобы поймать взгляд ее друга Тома О’Нила, старого друга, которого она случайно встретила в самолете. Но его тоже повели к выходу. Ладно, это уже не так важно. Они встретятся здесь, в Австралии, может, два или три раза, чтобы не путаться все время под ногами у молодых. Но на многочисленные встречи времени не будет, потому что месяц — очень короткий срок И потом Рождество — семейный праздник В любом случае они еще встретятся и наговорятся там, на другом конце света, когда не будет такой суеты и уймы дел.

Что такое счастье?

Перевод С. Марченко

Они назвали его Парнеллом, чтобы подчеркнуть, что он ирландец. В школе его звали просто Парни. В любом случае Кети и Шейн Куин всегда могли объяснить всякому заинтересованному человеку, что полное имя их сына — Парнелл[25], в честь великого политического деятеля. Даже хорошо, что никто слишком дотошно не расспрашивал об этом деятеле. Ведь представление о том, куда он вел ирландский народ, у них было туманное. Когда они приехали в Дублин, им понравился памятник Парнеллу. Но узнать, что великий человек был протестантом да еще и бабником, было неприятно. Оставалось надеяться, что это просто местные байки.

Парни понравился Дублин, он был маленьким и каким-то провинциальным. Люди, казалось, жили беднее, чем в Америке. Понять, где центр города, было трудно. И все-таки праздновать Рождество в Дублине было гораздо лучше, чем дома.

Дома осталась папина ассистентка Эстер. Она работает у отца уже девять лет. Это прекрасная ассистентка, но очень грустный и одинокий человек, как говорит отец. Если же верить маминым словам, то Эстер — психопатка, которая влюбилась в отца Парни. На прошлое Рождество эта женщина явилась к их дому, села на пороге, вопя и рыдая так, что они были вынуждены ее впустить из опасений, что соседи начнут возмущаться. Она кричала, ходила вокруг дома и стучала в окна. Эстер говорила, что они не имеют права ее прогонять.

Родители попросили Парни лечь спать.

— Но я же только что встал. Ради бога, сегодня же Рождество! — умолял он и был прав.

Тогда они стали уговаривать его пойти к себе в спальню и поиграть там. Он неохотно согласился, поскольку мама шепнула ему, что в этом случае сумасшедшая Эстер скорее уйдет. Конечно, он подслушивал на лестнице: история была и в самом деле очень запутанной.

Он догадался, что когда-то у папы был роман с Эстер. В это невозможно было поверить, ведь папа такой старый, а эта Эстер ужасно уродливая. И трудно понять, почему мама так расстроена, ведь у нее, скорее всего, с папой давно все кончено. Но определенно конфликт был именно в этом.

В школе было достаточно ребят, у которых родители разошлись, поэтому он многое знал о разводах. Эстер все время вопила, что папа обещал развестись с мамой, как только «это отродье» (она указала на дверь детской) подрастет. Парни было неприятно, что его назвали отродьем, но мама и папа, кажется, тоже были очень раздосадованы и бросились его защищать. Этот бой Эстер проиграла, зато Парни выяснил, что родители готовы отстаивать его интересы. Через некоторое время он бросил подслушивать и ушел в свою комнату играть с подаренными игрушками, как ему и советовали.

— Лишь чуточку счастья! Я тоже хочу быть счастливой! — услышал он крики Эстер внизу.

На это папа сказал устало:

— А что такое счастье, Эстер?

Они правы, ему лучше быть наверху. Позже, когда она ушла, родители поднялись к нему и долго извинялись. У Парни вся эта история вызвала скорее любопытство, чем страх.

— Ты планировал развестись с мамой и сбежать с Эстер, пап? — поинтересовался он, чтобы окончательно уяснить себе все.

В конце концов папа сказал:

— Нет, я говорил об этом, но на самом деле не собирался. Я соврал ей, сынок, и теперь дорого расплачиваюсь за это.

Парни кивнул.

— Я так и думал, — проговорил мальчик с уверенностью мудреца.

Мама была довольна папиным объяснением. Она погладила его руку.

— Твой отец — храбрый человек, раз у него хватило смелости признаться в этом, Парни, — произнесла она. — Не каждый мужчина бывает так жестоко наказан за свою неверность.

Парни согласился, что вопли Эстер на пороге — ужасное наказание, это уж точно. Ему было интересно: в операционной она тоже так орет и неистовствует?

Нет, когда она надевает белый халат, то преображается: такая милая, спокойная. И отличный профессионал. Это только в свободное время и особенно в праздники ее одолевала тоска и она выходила из себя. Она звонила в День труда и в День благодарения, но была спокойнее. Эстер еще несколько раз приходила в их дом: на Новый год, в день рождения папы и в разгар устроенного ими празднования Дня святого Патрика, а потом появилась на пикнике в День независимости. Папа с мамой как раз распаковывали гриль, но, заметив ее, сели обратно в машину и проехали много километров, постоянно оглядываясь, не преследует ли она их.

Вот почему в этом году, спасаясь от нее, семья Куин уехала в Ирландию. Родители сказали, что всегда хотели побывать на родине предков, а теперь как раз подходящее время. Парни уже достаточно взрослый и может все посмотреть, понять, запомнить. Да и дома ситуация становилась все сложнее. В этом году на День благодарения Эстер явилась в костюме космонавта. Они подумали, что это чей-то веселый розыгрыш, «живая телеграмма», и открыли дверь. Она влетела в дом как шаровая молния.

Это был лишний повод уехать на следующие праздники подальше — сюда, «на землю его предков». Парни был рад, хоть и скучал в эти рождественские каникулы по друзьям. Но теперь он тоже стал, как мама с папой, беспокоиться по поводу любого праздника — не появится ли поблизости раскрасневшееся лицо этой ненормальной Эстер.

Он даже втайне надеялся, что она заявится в его собственный день рождения. Это событие можно было бы много месяцев обсуждать в школе. Но нет, ее не было. Она приходила только на официальные праздники и на папин день рождения. Должно быть, Эстер совсем сошла с ума и скоро ее отправят в психиатрическую больницу. Даже странно, что ее до сих пор не упекли туда.

— Ее просто некому туда отправить, она совершенно одинока, — объяснила мама.

Парни подумал, что, видимо, в том-то и состояло ее счастье, вернее, выпавшая на ее долю удача. Но в ее жизни было столько неудач! Наверное, справедливо, что ей повезло хотя бы в этом — не иметь близких, которые упекут ее в психушку. Так она может еще какое-то время наслаждаться свободой.

Мальчик спросил отца, почему тот не может уволить ее.

— Закон не позволяет, — ответил папа. И объяснил, что Эстер добросовестно трудится, на работе не ведет себя как сумасшедшая и, если он выгонит ее, это вызовет у всех недоумение. На него даже могут подать в суд.

Теперь, когда рядом не было Эстер, папа с мамой были милыми и спокойными. Парни видел, что они иногда держатся за руки. Прямо неловко смотреть! Ну да ладно, по крайней мере, здесь их никто не знает.

Парни очень подружился с гостиничным портье: он рассказывал мальчику о тех днях, когда в этом отеле жили десятки американских туристов. Они нанимали его брата, чтобы тот возил их по всей Ирландии, а потом доставлял обратно в гостиницу. Портье звали Мик Куин, и он утверждал, что наверняка они с Парни состоят в некотором родстве, о чем свидетельствуют одинаковые фамилии. У Мика Куина всегда было время для общения с Парни, потому что отель был почти пуст. А вот маме и папе было не до того — они без конца смотрели друг другу в глаза и вели долгие беседы о жизни. Это было к лучшему. Парни ходил с Миком за газетами по утрам и помогал с багажом; однажды он даже получил чаевые!

А еще он был очень полезен Мику тем, что мог подержать сигарету. Портье не разрешалось курить на службе. Со стороны выглядело так, будто все дело в Парни — самостоятельный и продвинутый американский парень, которому все позволено, можно даже курить в десятилетнем возрасте.

Когда поблизости никого не было, Парни подходил к портье бочком, чтобы дать тому затянуться.

У Мика была жена по имени Берна. Парни часто расспрашивал о ней.

— Бывает и похуже, — говорил Мик.

— А кто хуже? — уточнял Парни.