Клеарх и Гераклея - Юлия Латынина

Некоторые, выскользнув из города, укрылись в пещере, где был оракул Эвия. Народ был в нерешительности. Агарид и его приверженцы супили укрывшимся безопасность, но те отказались выйти, пока это обещание не подтвердит Клеарх. Агарид оскорбился и приказал развести перед убежищем костер; некоторые опасались святотатства; Агарид, желая подбить толпу на бесчестные деяния ради того, чтобы у людей не осталось надежды на примирение, закричал, чтобы не слупили тех, кто призывает к милосердию: они подкуплены олигархами; так что немногих этих людей народ забросал камнями, а сидевшие внизу вскоре задохнулись.

Вся власть в городе по приказу Клеарха была возвращена народу.

Как уже было сказано, в это время в городе справляли Дионисии. Жрецом Диониса был некто Евдем, убитый на третий день. Многие ужаснулись, узнав, что обряды не будут завершены без жреца, и народ тут же избрал жрецом Клеарха.

x x x

К осени восстание наместников охватило пол-Азии. Кариец Мавсолл, финикийцы и горцы от Ликии до Киликии отложились от царя. Афиняне прислали восемь тысяч наемников во главе с Тимофеем, а спартанцы прислали Агесилая. Автофрадат, лидийский наместник, был разбит сначала Датемом, а затем Ариобарзаном и бежал в Ионию, к своему другу, кшатрапавану Оронту.

Маги были на стороне восставших, в битву перед войском носили жаровню с огнем; персы часто видали с Митрадатом и Датемом златорогого Фарну. Греки считали, что Митрадат - колдун и умеет угадывать будущее, но они, конечно, ошибались: Митрадат умел только делать будущее, а угадать его не может никто.

Осенью, после поездки в Египет, Митрадат приплыл вместе с арамеем Масхеем в Гераклею.

x x x

Был один гераклейский гражданин, некто Сокрит, человек работящий, из тех, что составляют опору государства: на городской площади появлялся редко, не сутяжничал, а знал себе пахал н рожал детей. Весной в убийствах не участвовал. Раньше он был арендатором, а весной при разделе земли подучил три участка по два плефра каждый; один засеял пшеницей, на другом заложил виноградник, на третьем посеял бобы. Этот третий участок был заброшенным, потому что владельцы обширных поместий много земель держали в запустении, находя выгодным ввозить хлеб из Херсонеса и вздувать цены.

На вот этот-то бобовый участок, неподалеку от пещеры Эвия, повадились птицы. Сокрит ставил чучело, ночевал; птицы не очень утихли, а Сокриту стали сниться сны: приходит баран с четырьмя золотыми рогами и топчет землю.

От этой беды Сокрит пошел в город, к дому эсимнета. Он как-то надеялся, что Клеарх, жрец Диониса и сведущий в тайнах магов, поможет.

Сокрит сперва не нашел дома эсимнета: дело в том, что тот дом, который купил Сатир, вызывал насмешки граждан и подозрения. Узнав об этом от соглядатаев, Клеарх велел немедленно дом разрушить и перебрался в самое скромное жилище.

Подойдя к дому, Сокрит увидел множество гостей. Двое чужестранцев, варваров, стали его расспрашивать о житье. Один варвар был в богатой одежде, с золотыми бляхами и браслетами, красивый, черноглазый. Другой - что такое, не поймешь, человек или репа, и вдобавок, как тот ни натягивал колпак, было видно, что уши обрезаны.

Сокрит про сны ничего варварам не сказал, а только похвастался урожаем и пошел к себе на бобовое поле, застеснявшись и решив, что эсимнету не до него.

Через некоторое время варвары со свитой обогнали его; с ними ехали эсимнет и его брат, а из греков почти никого.

Эсимнет ехад с варваром из Троады, обнявшись. Один улыбался, как Елена, а другой - как Парис. Сокрит вдруг почему-то вспомнил, как охаживал жену свою, Филлиду, когда решил, что та путается с соседом Фанеем.

Сокрит пошел дальше и вдруг видит: на суку сидит ворон и каркает. Сокрит запустил в него камнем и попал. "Глупая птица, - подумал Сокрит, как ты можешь предсказать чужую судьбу, если даже своей не знаешь?"

Сокрит выбрался из колеи и сел полюбоваться на город внизу: солнце недавно встало из-за гор, и городские стерта были как бы продолжение горных отрогов, голубая река, желтые поля, зеленый лес... Тут он заметил что по дороге из города спешит народ. Люди догнали его и стали спрашивать, куда поехали варвары.

- А что такое? - спросил Сокрит.

- Дурак! Или ты не знаешь, что этот варвар - главный маг и хочет увезти эсимнета?

Тут с Сокритом что-то сделалось; он вспомнил, что на щитах у варваров был тот самый златорогий баран, который вытоптал его земли; он громко закричал.

Клеарх намеревался заночевать в загородной усадьбе, заранее отправил туда рабов со снедью, а утром поехал с гостями сам. Масхей был очень доволен увиденным и тем, что урожай в этом году был в два с лишним раза больше обычного. То же самое ведь и он хотел сделать в Вавилонии, но разве царь обидит свою должностную знать?

Митрадат ужаснулся, особенно истории с домом.

- Ты предоставил власть простым гражданам! Ты даже с этим Агаридом не сможешь ничего поделать! А если завтра они выгонят тебя, как Алкивиада?

- Кто это меня выгонит, чтоб возвратить землю прежним владельцам?

Клеарх показал ему рощу священного царя мариандинов Упия, пропасть в два плефра шириной, куда Геракл спускался за Кербером, и пещеру с большой смоковницей у входа; смоковница засохла, опаленная весенним костром. Они спустились в пещеру вдвоем.

Митрадату было холодно в месте, оскверненном мертвецами. Он сказал, что Дионис, без сомнения, дэв ухе по одному тому, что три племянника Ксеркса и множество знатных людей, захваченных на острове Пситталия греками, были принесены в жертву Дионису. Потом он сказал, что Клеарх может командовать всеми греческими наемниками, как и было задумано. Он прибавил, что Датем слишком силен.

- Что же это получается? - спросил Клеарх. - Я командую всеми греками, Датем командует всеми персами, а ты - никем?

И тут Митрадат закрыл лицо руками и заплакал.

- Я уже думал об этом, - сказал он. - Но ты же знаешь, тот, кто хочет иметь власть над войском, должен сражаться в первых рядах, а я не умею этого делать. Я трус! - закричал он. - Я трус, я боюсь вида крови, и даже когда на моих глазах кого-то казнят, я становлюсь подальше.

И я всю жизнь призываю имя Ахура-Мазды и говорю, что боюсь убивать, хотя на самом деле, ты знаешь, я не боюсь убивать, я боюсь, чтоб не убили меня.

Митрадат помолчал и закусил губу.

- Откуда это проклятие? - продолжал он. - Ведь одно неверное слово перед лицом царя может стоить жизни, а я не теряюсь. И вот, - рассмеялся он в пустой пещере, - я пытаюсь устроить мир; в котором трусу может достаться власть и который устроен не так, как войско, и иногда мне смешно, а иногда я думаю, что, может быть, Ахура-Мазда избрал меня своим орудием...