Брат Гримм - Крейг Расселл

— Боже, — сказал он наконец, — до чего же я ненавижу, когда убивают знаменитостей.

— А как тебе нравится тот факт, что эту знаменитость прикончил серийный убийца, поисками которого ты занимаешься? — спросил Хольгер, передавая Фабелю прозрачный пакет с листком желтой бумаги.

— О Господи, только не это… — простонал Фабель. — Скажи мне, что это не так.

— Увы, не могу, — выпрямляясь, произнес Хогель. — Краешек листка торчал из ее руки. Именно я предложил ребятам из моей команды немедленно связаться с тобой. Это снова твой парень, Йен.

Фабель изучил надежно укрытую прозрачным пластиком записку. Та же самая бумага. Те же мелкие, патологически аккуратные буковки, выписанные красными чернилами. На сей раз в записке было лишь одно слово: «Шиповничек».

— Шиповник? — произнесла Мария, склонившись к записке.

— Сказка братьев Гримм, более известная под названием «Спящая красавица». А знаменитой сказка стала благодаря голливудской поделке.

— Взгляни-ка сюда… — сказал Браунер, показывая на розу в руке покойницы. Фабель вгляделся и увидел, что одни из шипов на стебле глубоко вонзился в большой палец жертвы. — Никаких следов крови. Это было сделано посмертно и сознательно.

— Все как в сказке, — произнес Фабель. — Красавица уснула, уколов пальчик.

— А я-то думала, что это было веретено, а не роза, — заметила Мария.

Фабель выпрямился. Лаура фон Клостерштадт лежала неподвижно, но Фабель, как это ни странно, почти ожидал, что она вот-вот тихо вздохнет во сне и повернется на бок.

— Парень сознательно смешивает метафоры или, если хочешь, соединяет воедино различные элементы сказки. Да, Спящая красавица уколола палец веретеном в день своего пятнадцатилетия, однако пока она спала, замок окружили заросли шиповника — прекрасная, но непроходимая зашита. Думаю, что планетарий в нашем случае должен представлять замок… Не мог бы ты, — произнес Фабель, обращаясь в Браунеру, — пойти на ужасный риск и попытаться навскидку определить причину смерти?

— Нет, сейчас не могу, — ответил глава экспертов. — Следов насилия практически нет, за исключением повреждений на шее. Да и они настолько легкие, что практически исключают возможность удушения. Тебе все после вскрытия расскажет Меллер.

— А что скажешь на это? — спросил Фабель, показывая на веер золотых волос вокруг головы. — Я имею в виду отрезанную прядь. Это никоим образом не связано с историей о Спящей красавице.

— Я, как и ты, могу только строить догадки. Возможно, он решил взять это в качестве трофея. Волосы у нее действительно красивые. Не исключено, что он посчитал волосы самой характерной ее чертой.

— Нет… думаю, что это не так. С какой стати он вдруг начал брать трофеи? Ведь с трех первых тел он ничего не взял.

— Не взял ничего, о чем мы знаем, — сказал Браунер. — Хотя локон может означать нечто совсем иное. Не исключено, что это своего рода послание.

Когда Фабель и Мария вышли из палатки, небо просветлело, и кирпичный орнамент планетария в холодном свете дня казался ярким, словно умытым дождем.

— Это мерзавец становится все наглее, Мария. И он определенно шлет нам какой-то сигнал. — Фабель махнул рукой в сторону деревьев, но было ясно, что он имеет в виду нечто такое, что располагалось за ними. — Это место можно увидеть из Полицайпрезидиума. Сейчас мы находимся от него точно к югу. Купол планетария виден с верхних этажей нашего здания. Парень нагло разгуливает буквально перед нашими глазами.

Мария скрестила руки на груди и, чуть склонив голову набок, сказала:

— Что же, на сегодняшний день нашим главным подозреваемым является Ольсен, и мы его почти схватили. Не исключено, что выбором этого места он действительно хочет нам что-то сообщить. Мы подобрались близко к нему, а он подобрался к нам. Как вы правильно заметили, тело оставлено почти рядом со штаб-квартирой полиции.

— Все возможно. Впрочем, нельзя исключать того, что выбор места имеет отношение к истории.

— Истории городского парка?

— Не обязательно, — покачал головой Фабель. — Мы находимся в Винтерхуде. Очень древнее место, Мария. Здесь еще в незапамятные времена существовала стоянка людей каменного века. Скорее всего соседство Полицайпрезидиума имело для него главенствующее значение, но, помимо этого, определенную роль могли сыграть какие-то факты в истории Винтерхуде. — В свою бытность студентом Фабель проводил много времени в городском парке в обществе множества книг. Никто точно не знал происхождение названия «Винтерхуде», но слово «худ» на старинном нижненемецком диалекте означало «защищенное место». Здесь, на этой земле, где люди непрерывно обитают вот уже шесть тысяч лет, Фабель всегда чувствовал себя на удивление комфортно и спокойно. Ему казалось, что в этом проявляется его связь с историей, которую он изучает.

— Или, — сказала Мария, — это соответствует тому ландшафту, какой он рисовал в своих фантазиях.

Фабель хотел ответить Марии, но не успел, поскольку увидел, как, проехав прямо по траве, у полицейской палатки за полицейским кордоном остановился «Мерседес-4Х4». Из машины выбрались два человека. Фабель сразу их узнал.

— Вот дерьмо… — бросил Фабель, вовсе не обрадовавшись точности своего радара, заранее возвещавшего о неизбежном появлении «больших шишек». — Для полного счастья нам только этого не хватало.

Оба вышедших из «мерседеса» мужчин прямиком направились к Фабелю и Марии. Первому из них было лет за пятьдесят. Его очень коротко остриженные волосы успели почти полностью поседеть, так же как и борода, в которой, впрочем, присутствовали забавные вкрапления ее прошлого, имевшего цвет сливочного масла. На мужчине был светло-серый костюм, который он нес на себе с таким видом, словно это был полицейский мундир.

— Доброе утро, герр криминальдиректор, — приветствовал своего босса Фабель. Звали босса Хорст ван Хайден.

Второй прибывший на «4X4» человек был ниже ростом и значительно более тучным, нежели ван Хайден. Его розовые щеки были гладко выскоблены. Фабель, узнав министра внутренних дел земли Гамбург, приветствовал высокое начальство коротким кивком.

— Здравствуйте, министр Ганц…

— Доброе утро, криминальгаупткомиссар Фабель, — сказал ван Хайден и, указав кивком головы на полицейскую палатку, спросил: — Это правда?

— Что вы имеете в виду, герр криминальдиректор? — в свою очередь спросил Фабель, хотя прекрасно понимал, что хотел узнать босс, — у него не было ни малейшего желания вдаваться в детали следствия в присутствии министра Ганца, с которым ему уже приходилось иметь дело.

Ганц сделал успешную карьеру в политике и теперь как министр внутренних дел отвечал за вопросы безопасности и борьбу с преступностью в городе. Создавалось впечатление, что в тех случаях, когда происходило громкое, ставящее в неловкое положение правительство земли Гамбург преступление, он считал виновной в этом преступлении полицию.

На физиономии ван Хайдена, которая и в самые лучшие времена не отличалась ясностью, сгустились тучи.

— Соответствует ли истине, герр криминальгаупткомиссар, сообщение, что этим утром обнаружено тело известной модели Лауры фон Клостерштадт?

— Мы пока не имели возможности провести формальное опознание, герр криминальдиректор, — сказал Фабель, со значением покосившись на Ганца. — И пока мы это не сделаем, я самым решительным образом настроен воздерживаться от каких-либо заявлений публичного характера.

И без того розовое лицо министра обрело темно-красный колер.

— Я, герр Фабель, присутствую здесь не только в личном качестве, но и как министр. Да, я друг семьи. И очень старый, поверьте. И как друг присутствовал на приеме, который был устроен в прошлую субботу по случаю дня рождения Лауры. Я знаком с Питером фон Клостерштадтом много лет. Если здесь, к несчастью, обнаружено тело его дочери, я мог бы лично сообщить об этом семье. — Он немного подумал и с некоторым, как показалось Фабелю, смущением произнес: — Я даже мог бы провести идентификацию тела, если вы того пожелаете.

— Прошу прощения, герр министр, но пока это закрытое для всех посторонних место преступления. Я верю, что вы войдете в наше положение. Некоторые могут посчитать ваше присутствие рядом с телом… несколько неуместным.

— Фабель… — произнес ван Хайден скорее умоляющим, нежели угрожающим тоном.

— Да, — вздохнул Фабель. — Это, судя по всему, тело Лауры фон Клостерштадт. Точное время и причина смерти нам пока неизвестны, но нет сомнения в том, что мы имеем дело с преступлением. — Он выдержал паузу, а затем продолжил: — Более того, мы практически не сомневаемся в том, что она пала жертвой серийного убийцы, который до этого отнял три, а возможно, и четыре жизни.

Лицо ван Хайдена помрачнела еще сильнее, а Ганц, словно не веря своим ушам, потряс головой: