Девочка и пёс - Евгений Викторович Донтфа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все-таки настроение у Ташунга было приподнятое. Холодный воздух, темная пустынная улица, яркие словно хрустальные звезды, ему все это было по душе. Впереди между домами он видел свет, там горели масляные фонари.
Прекрасная Суора шла пританцовывая и даже тихонько подпевая себе «Песню одинокого полковника», которую услышала с месяц назад от уличного музыканта, аккомпанировавшего себе под гитару. Это было просто невероятно. Ташунг пребывал в легком потрясении. Так быстро привыкнуть идти на поводу этих примитивных эмоций.
Нужно срочно отправляться на восток, в Акануран. Для этого нужна лошадь. Да, нынешнее тело Ташунга могло передвигаться с неплохим темпом, но все же до этого нескладного копытного млекопитающего по скорости ему далеко, да к тому же человеческое тело слишком быстро истощало свою энергию и требовало отдыха и возобновления сил.
Где же ему взять лошадь посреди ночи?
В следующий миг Суора услышала неспешный цокот копыт. Она остановилась и прислушалась. Там впереди по освещенной улице, вымощенной брусчаткой, бодрым шагом двигались четыре подкованных лошади.
Молодая женщина очень искренне усмехнулась. «Надо же!» — говорило выражение ее лица. Легкая и стремительная она бросилась вперед, не желая упускать столь своевременно подоспевшую добычу.
По тихой ухоженной улице двигались четыре всадника — грозный городской патруль, храбрая ночная стража, оберегающая покой мирно спящих граждан. Сержант и трое рядовых солдат, сонные и молчаливые уныло покачивались в седлах, с нетерпением ожидая когда закончится их выезд и они смогут вернуться обратно в теплую уютную казарму.
Однако неожиданно из проулка появился прохожий, при виде которого сон бравых военных сняло как рукой. Они натянули поводья, три жеребца и одна кобыла послушно замерли.
Навстречу патрульным шла молодая женщина удивительной красоты. В черном, облегающем ее стройное тело наряде, в полностью расстегнутом длинном, практически до земли, узком плаще, полы которого трепетали под порывами ночного ветра и с серебряными рукоятями двух мечей ярко мерцавших в свете фонарей слева и справа на уровне талии незнакомки.
Молодая женщина шагала неторопливо, держа осанку и покачивая бедрами. Чуть улыбаясь и пристально разглядывая всадников. Когда до них оставалось метров десять, она остановилась.
— Господа, — весело сказала Суора, — я хотела бы знать, у кого из вас самая лучшая лошадь.
Сержант Гериван, хмурый сорокавосьмилетний мужчина, прошедший две войны и выдержавший трех жен, сухо проговорил:
— А мне хотелось бы знать, кто ты такая и что здесь делаешь в такой час.
У Ташунга снова промелькнула мысль, а не умертвить ли по-быстрому всех четверых и уже спокойно выбрать подходящее копытное животное. Но было очевидно, что это неверное разрешение ситуации. Не потому что жизни этих четырех самцов что-то значили для него или ему мешали какие-то нравственные принципы. Нет, просто это было бы совершенно бессмысленным, а значит унизительным для его разума актом.
— Я кажется задал тебе вопрос, — грозно проговорил Гериван и чуть тронув бока своего жеребца выехал немного вперед.
— Я слышу тебя, бравый воин, — улыбнувшись, сказала Суора, — сейчас ты получишь ответ.
Все-таки в целом Ташунгу нравилось его нынешнее тело. Люди просто глупцы и не знают на что оно способно, а если при этом уметь подключать к своим движениям энергетические потоки совмещая вектора направленности можно было вообще по человеческим меркам творить чудеса. Суора рванулась навстречу всадникам и прыгнула вперед и вверх. Ее стремительный разбег был практически неуловим для человеческого глаза, а вот уже ее полет обалдевшие солдаты смогли увидеть во всей красе. Раскинув руки, опустив голову в черной облегающей шапочке из-под которой были видны непокорные белокурые пряди, выпятив грудь, согнув правую ногу в колене прекрасная женщина в развевающемся плаще летела над вымощенной камнями улицей на уровне второго этажа. Затем Суора по нисходящей дуге устремилась вниз набирая скорость. Приземлялась она точно там, где и намеревалась, возле правого бока лошади сержанта. Гериван ничего не успел предпринять. Необыкновенная женщина согнула правую руку и уже на излете, раскрытой ладонью ударила его в грудь. Мужчине показалось что в него врезался таран из бревна. Ребра треснули, его вынесло из седла как пушинку и он всею спиною грохнулся на каменный тротуар. Лошадь сержанта, взбрыкнула, заржала и прыгнула вперед.
Гериван оглушенный лежал на спине, очумело глядя в звездное небо. Он не мог вдохнуть воздух. Грудная клетка была залита огнем, благо еще на нем был штатный кожаный панцирь с мягким толстым подкладом и обшитый полосками металла. Не будь его, удар этой жуткой руки наверно пробил бы его насквозь. На фоне ночного небосвода возникло красивое лицо незнакомки.
— Я обещала тебе ответ. Меня зовут Суора, я хранитель Принципа Пробуждения. Я ищу вашего глупого и алчного судью. Еще вопросы у тебя есть?
Застывшие солдаты во все глаза глядели на удивительную женщину и на их лицах читался испуг вперемешку с восхищением.
Сержант смотрел в небо и молчал.
— Видимо нет, — сказала Суора и резко развернулась, взметнув полы своего плаща.
Она оглядела патрульных, молодые мужчины поспешно отводили глаза. Они понимали что столкнулись с чем-то необычным и очень опасным и становиться на дороге у этой странной женщины не собирались. Они не настолько дорожили лошадью сержанта. Один из них все же спрыгнул на тротуар, подошел к Геривану и опустился рядом с ним, желая узнать как он себя чувствует.
Суора разбежалась, прыгнула и ловко оттолкнувшись от крупа жеребца влетела в седло. И сразу же, не оглядываясь, схватила поводья, ударила лошадь пятками и унеслась прочь.
Проводив взглядом незнакомку, патрульные обратились к своему сержанту.
— Как он там? — Спросил один из сидевших в седле.
Тот что находился рядом с Гериваном тихо ответил:
— Да вроде дышит.
28
Открыв глаза, Минлу почти минуту рассеяно смотрела на густой полог ветвей над своей головой. Лучи солнца пронзали лесную толщу и маленькие круглые красные листья озарялись чудесным радостным свечением. Было удивительно хорошо. Девушка не понимала что происходит. Она помнила камеру, тьму, боль, дурноту, какое-то движение во тьме, затем спуск в ужасный Урум и вдруг удивительная поляна в восхитительном лесном убранстве, радостный солнечный свет, запутывавшийся в красных листочках и здоровое чувство голода.
В следующий
